Александр Кашанский - Антихрист
18
Сергей долго и бесцельно ездил по городу. Автомобиль, как бы понимая, что хозяин не в себе, успокоительно урчал мотором и поскрипывал тормозами. Наконец его остановил инспектор ГАИ. Увидев за рулем Сергея, он поздоровался и сказал:
— А, Малышев, чего ты носишься, как сумасшедший, пьяный, что ли?
— Нет, Степаныч, трезвый.
— Ладно, поезжай, только сбавь обороты. Что ты крутишься по всему городу? Я тебя уже в третий раз вижу.
— Да, решил покататься вот, — ответил Сергей и медленно поехал в сторону набережной. Он остановил машину на набережной, вышел из нее и спустился к реке. Темная, холодная вода плавно и мощно текла перед ним. «Утопиться, что ли, и никаких проблем, — подумал вдруг Сергей. — Я ведь неспроста именно сюда приехал». Сергей достал пистолет, дослал патрон в патронник и привернул глушитель. «Ладно, все, начинаем действовать. Юля здесь где-то, и выкрасть ее могли только наши, уж больно грубая работа для людей Ясницкого. Приказ отдал он, услышав мое интервью, времени готовиться у них не было, и они сделали все с ходу, как получится. Надо тряхнуть Хромова и дальше всех по очереди, вплоть до самого Панина. Патронов на всех хватит». Сергей почувствовал, что мельтешение мыслей прекратилось, голова прояснилась, и руки перестали дрожать. «Уф, наконец-то, а то аж противно было на себя смотреть».
«Ладно, действуй по своему усмотрению, — сказал Риикрой. — Сможешь ее освободить или она задохнется раньше в этом сарае — это дела не изменит. Ненависти у тебя достаточно, надо будет только направить ее в нужное русло. У меня есть дела и поважнее, надо организовать встречу Ивана с Ясницким, да так, чтобы она им обоим надолго запомнилась».
Сергей на максимальной скорости поехал на базу отдыха, минут через двадцать он подъехал к воротам базы и, закрыв на ключ двери машины, не спеша вошел в здание через главный вход.
— Мамаша, Кудрявый здесь? — приветливо спросил Сергей у пожилой уборщицы, мывшей полы.
— Здесь, а где ж ему быть.
— Давай ключ, мамаша. Я им хочу сделать сюрприз.
— Ой, боюсь.
— На пятьдесят и быстро давай, пока я не передумал.
Техничка достала ключ от бани. Сергей выхватил ключ из ее рук и побежал вниз. Баня была в цокольном этаже здания.
Сергей достал пистолет, снял с предохранителя, вставил ключ в замочную скважину, повернул его и открыл дверь. Дверь распахнулась, и Сергей увидел то, что и ожидал: Кудрявого, Самвела и четырех женщин, сидящих за столом. Все были голые, или почти голые. Кудрявый лежал на диване с бутылкой пива в руке.
Сергей закрыл за собой дверь и, направив пистолет на Самвела, сказал:
— Самвел, забирай баб — и в парилку. Быстро. Шаг влево, вправо, крик — стреляю.
Сергей нажал на курок, раздался хлопок — и стоявшая на столе бутылка с шампанским вдребезги разлетелась.
— Быстро! Машка, отойди в сторону, ты закроешь их в парилке на засов. Кудрявый, лежи, не дергайся, я пришел по твою душу, дернешься, пришью к дивану.
Обомлевшие от неожиданности женщины, прикрываясь полотенцами, подчинились. Самвел, блестя налитыми кровью глазами, пошел следом.
— Машка, закрыла?
— Закрыла.
— Отодвинься в сторону, я проверю, как ты закрыла… Ложись на пол задницей кверху, руки на голову и лежи не двигайся.
В этот момент Сергей заметил, что Кудрявый делает замах, чтобы бросить в него бутылку. Сергей моментально отреагировал, выстрелил, бутылка разлетелась, забрызгав Кудрявого пивом и осколками.
— Твою мать! Обалдел, что ли, — прорычал Кудрявый, откидываясь на подушку.
— Слушай, хрен стоячий, внимательно. Твоя жизнь мне не нужна. Сейчас ты поедешь со мной. От тебя надо, чтобы ты убедил Панина открыть дверь в его берлогу, — и все. Если хочешь жить — подчинись.
Кудрявый понял, что Сергей запросто может его пристрелить, и оценил обстановку: «Ах, Паня, твою мать, сколько я тебе говорил, не трогай Малышева».
— Ладно, поехали, — сказал Кудрявый.
Кудрявый всю дорогу сидел спокойно, пытаясь угадать, что же произошло. Подъехали к дому Панина. Сергей открыл дверь автомобиля, дождался, когда не будет прохожих. Когда рядом никого не было, сказал:
— Быстро выскакивай — и в подъезд.
Кудрявый заскочил в подъезд, как заяц. Поднялись на третий этаж, подошли к двери квартиры Панина. Сергей прошептал на ухо Кудрявому:
— Я позвоню, а ты говори что угодно, чтобы он тебе открыл. Когда распахнет дверь, отскакивай в сторону, я вхожу в квартиру, а ты свободен. Понял?
— Понял.
— Что будешь говорить?
— Я знаю, что надо говорить.
Сергей нажал кнопку звонка.
Из-за двери раздался женский голос:
— Кто там?
— Люба, это я, Сивцов. Хозяин дома?
— Нету его.
— Скажи ему, что пришел я, и что я знаю такое, что ему срочно необходимо знать, если он хочет жить.
Через минуту из-за двери послышался голос Панина:
— Что тебе надо, Федор?
— Поговорить надо, срочно.
— Ты один?
— Один.
Тут Сергей сообразил, что допустил оплошность.
Панин увидит руки Кудрявого за спиной и тут же захлопнет дверь. Сергей пригнулся и быстро стал развязывать Кудрявому руки. Как только он это сделал и отскочил в сторону, дверь заскрипела и приоткрылась. Сердце у Сергея бешено колотилось. «Точно, открыл на цепочку», — решил Сергей. Кудрявый засунул руки в карманы куртки. Зазвенела цепочка, дверь распахнулась. Сергей прыгнул, оттолкнул Кудрявого и ворвался в квартиру. Панин упал. Его жена, стоявшая рядом, закричала, подняв руки, стараясь будто бы защитить лицо. Сергей захлопнул дверь, выхватил пистолет и выстрелил в телефон. Он тяжело дышал, чувствовал, что на него накатывает бесконтрольное бешенство.
— Уходи в кухню, — обратился он к жене. — Крикнешь, пристрелю и его, и тебя.
Жена Панина убежала на кухню. «Сына дома нет, где-то спрятал», — сообразил Сергей.
— Где моя дочь? — обратился Сергей к Панину, его голос срывался и шипел. — Лицом вниз, на пол. Быстро. — Панин перевернулся на живот. Сергей приставил ствол пистолета к затылку и повторил:
— Где моя дочь? Считай вслух до пяти. На счет пять я стреляю. Считай!
— Не знаю, — выдавил из себя Панин. Сергей приподнял голову Панина за волосы и ударил его носом об пол. Под лицом Панина образовалась и стала быстро увеличиваться лужа крови.
— Не знаешь, значит, я сам буду считать: раз, два, три, четыре…
— Знаю, — прервал его Панин. — Она в Степановке.
— Ты ее отвез?
— Я.
— Кому сдал?
— Ребров Иван, деревенский.
— Где этот дом?
— Крайний дом у реки. Рядом с колодцем.
— Больше там никого нет?
— Никого.
— Люди Ясницкого знают, где она?
— Нет, не знают.
— Кто тебя подрядил на это дело?
— Я тебе и так много сказал.
— Отвечай, сволочь.
— Убей — не скажу.
Сергей понял, что так просто Панин не скажет, а пытать его не было времени. Он поднялся и выбежал из квартиры.
До Степановки было километров сто двадцать. Сергей ехал быстро, все время сдерживая себя. «Только б не врезаться куда», — думал он, убавляя скорость. Проехал через мост. До Степановки осталось совсем немного, километров двадцать. Асфальт кончился. Дорога — сплошные ямы. И тут на приборной панели загорелись красные лампочки. Сергей остановил автомобиль и открыл капот. «Все ясно, лопнул ремень, запасного, конечно, нет. Ай, поехали, чего уж теперь, Сергей Михайлович. Как назло!»
Сергей ехал на минимальных оборотах, и все же, когда он уже въехал в деревню, двигатель заклинило.
— Слава Богу, хоть доехал, — сказал Сергей и, посидев с минуту за рулем, вышел из машины.
Автомобиль стоял посреди деревенской улицы. Вся-то деревня была дворов пятнадцать, да и те, судя по виду — покосившиеся заборы и выбитые стекла, — были почти все нежилые. Проезжая часть улицы жирно блестела грязью, там, где дорога не была разбита, рос конотоп и поздние сентябрьские одуванчики. Было очень тихо. Единственным звуком, нарушавшим тишину, был звук быстро бегущей воды — деревня одним краем подходила к чистой таежной речке.
Заблеяла коза. Сергей обернулся и увидел старушку, стоящую около дверей черного, покосившегося от старости дома.
— Здравствуйте, — поздоровался Сергей. — Бабушка, где найти Ивана Реброва? Есть здесь такой?
— Есть такой. Он в крайнем доме живет. Вон там, — махнула рукой старушка. — Только он пьяный, поди, спит.
— А чего это он пьяный? День еще в разгаре.
— А он всегда пьяный.
— Спасибо, бабушка.
Сергей быстро пошел к дому Реброва. Отогнав палкой бешено лаявшую лохматую собаку, он вошел в сени. В сенях по полу был рассыпан комбикорм и валялись грязные и пыльные бутылки, сильно пахло какой-то гнилью. Сергей открыл дверь и вошел в избу. Печь, наверное, занимавшая около трети избы, судя по всему, последний раз была побелена еще до войны, печная штукатурка потрескалась, одно из двух окон дома было забито досками, другое, засиженное донельзя мухами, едва пропускало солнечный свет. Вся мебель была: старая пружинная кровать, на которой лежал овчинный тулуп и сколоченный из досок стол, за которым сидел, уронив голову, среднего роста мужик в телогрейке, кирзовых сапогах и засаленных черных штанах.
