Александр Кашанский - Антихрист
В темноте поле боя было почти не видно. Но были хорошо слышны предсмертные крики тысяч людей, слившиеся в сплошной предсмертный крик, будто бы идущий от самой земли.
«Это предсмертный крик Римской империи, — подумал Иван, — и мне довелось услышать его. Крушить мировые империи — настоящее мужское дело».
— Ха, наши бьют! — заорал бородатый. — Вперед, готы! Наше место — там! — И воины побежали вниз, туда, откуда доносился шум сражения. Иван побежал вместе со всеми. Навстречу ему бежали побросавшие оружие римляне, их лица были искажены ужасом. Готы остановились и принялись за дело: стараясь не пропустить ни одного бегущего, они убивали всех. Иван стоял, опустив меч.
«Что тут делается? Это конец битвы? Зачем их убивать?»
По всему полю, насколько хватало глаз, лежали убитые воины. В основном это были римляне. Их доспехи мерцали позолотой в лунном свете. Иван пошел по полю битвы в направлении готского лагеря. В руке он сжимал свой меч. Были места, где убитые лежали один на одном так, что некуда было поставить ногу. Там Иван шел по телам, иногда раздавались стоны раненых, но Иван не останавливался, ему было страшно. Около лагеря были настоящие горы из трупов, видимо, конница готов прижала римлян к стенам лагеря и именно здесь было основное побоище.
На территории лагеря горели костры. Готские женщины готовили на них пищу для воинов. Большинство воинов лежали кто где, в основном прямо на земле. Никакого ликования Иван не видел. «Это будет завтра, а сегодня не до этого, у них просто нет сил», — подумал Иван. Вдруг он услышал:
— Эй, парень, это ты пробился сквозь строй легиона?
Иван понял, что обращались к нему. Он увидел стоящего рядом с лестницей, ведущей на смотровую площадку башни, человека. Это, судя по одежде и доспехам, был какой-то готский командир.
— Да, я был среди тех, кто пробился сквозь строй, — ответил Иван.
— Подойди сюда и выпей вина. — И командир протянул Ивану большой кубок, наполненный темным, терпким вином. Иван, не отрываясь, выпил кубок до дна. Он сделал это с огромным удовольствием, чувствуя, что начинает пьянеть, еще не допив кубок.
— Вступай в мой отряд, воин, у нас твое настоящее место. Ты получишь коня и доспехи. Мы двинемся на юг и дойдем до Афин. Вся империя теперь у наших ног, — говорил готский командир.
Иван был счастлив. Усталость после битвы — это была усталость победы, ощущение, которое стоило того, чтобы ради него жить. Иван посмотрел в глаза командиру и ответил:
— Я согласен. Куда мне идти сейчас?
— Накормите его и пусть спит, — приказал командир.
Женщина принесла бронзовый сосуд с водой и молча стала обмывать с него кровь. Вытерев Ивана сухой и мягкой тканью, она так же молча увела его в шатер, где положила перед ним большой кусок жареного мяса и ломоть хлеба.
Иван услышал, как женщина стала тихо молиться, прося у Бога упокоить души ее родных и всех погибших в этой страшной битве. «Значит, она христианка», — подумал Иван.
Заплакал ребенок. Женщина тут же быстро поднялась и подошла к месту, где лежали дети. Она стала гладить ребенка по голове и петь ему песню, в которой говорилось о море, за которым живет солнце и где все счастливы. «Когда ты вырастешь, мой сын, ты отправишься за море в солнечную страну», — говорилось в этой песне.
«Спасибо Лийил, я теперь знаю, что такое упоение битвой, — сказал про себя Иван. — Только ради удовлетворения этого чувства стоит рисковать жизнью, потребность в нем бросает меня вперед. Хоть и не знаю, что там, впереди. Игра со смертью — самая увлекательная из всех, в которые только может играть человек. А ведь и жизнь — игра. Кто написал ее правила?»
«Кто? Странно слышать этот вопрос от тебя, Иван, — подумал Аллеин. — Страшно подумать, но ведь ты захочешь получить не только ответ на вопрос: кто? Но и на вопросы — почему и зачем?»
— Как тебя зовут? — спросил Иван тихо, обращаясь к женщине.
— Хильда, — ответила женщина, взглянув на него.
— Я ухожу, Хильда. Передай, чтобы не искали меня. У меня своя дорога. Прощай.
Иван быстро вышел из шатра. Уже светало. Ивану очень хотелось спать. Он огляделся по сторонам и не увидел поблизости никого, только часовые стояли на стенах лагеря и сторожевых вышках. Иван сказал:
— Лийил, доставь меня домой, Лийил.
Вспышка ослепила его, и Иван, прежде чем зрение вернулось, понял, что лежит на своем матрасе.
Иван чувствовал себя очень усталым. Сильно хотелось спать. Часы показывали шесть вечера. «Интересно, какое сегодня число?» — подумал Иван. Он пошел на кухню и, перешагнув через сломанный стол, включил висевший на стене старинный динамик. Шла программа краевых новостей. Иван взял полбуханки засохшего хлеба, которая валялась на полу, и стал есть, отламывая куски. «Когда я последний раз ел? А, кажется, в шатре, ночью. Черт его знает, ел я или не ел, было это все или не было?» Иван посмотрел на свои руки, кожа на ладонях покраснела. «Конечно, помаши-ка мечом, подумал Иван. — Было, все это было, нельзя погружаться в грезы по команде». Вдруг по ретранслятору Иван услышал голос Сергея, дающего интервью. «Ох ты, Боже мой! Сегодня же понедельник, а у меня же дел еще на три дня!» Не дослушав интервью Сергея и не вникнув в то, о чем он говорил, Иван встал и, держа в руке остатки сухаря, пошел в комнату. Он включил компьютер и сел на пол перед экраном дисплея. «Ну ладно, Ваня, попутешествовал — и будет. Задело. Обдумывать увиденное будем потом».
Иван сосредоточился на тексте головной программы. Это была совсем небольшая подпрограмма, но именно она являлась самой главной, именно здесь была зарыта собака. Со стороны казалось, что Иван погрузился в транс; он, почти не двигаясь, сидел перед дисплеем несколько часов, не отрываясь от экрана. Стемнело, комната была освещена только голубоватым светом монитора. Логическая задача, которую решал Иван, была чрезвычайно сложной. Но все же это была обыкновенная логическая задача, где известны и входные, и выходные параметры, вся проблема для Ивана заключалась в том, что ее нельзя было обдумать быстрее, чем за сорок часов, время он оценил сразу. И времени не хватало. Иван не отвлекался на самообвинения типа: «Вот если бы не… то…» — это было нерационально, а значит, и ни к чему. К тому же он не ел и почти не пил, потому что ему не хотелось. Он сидел и думал, изо всех сил борясь со сном и усталостью. Под утро он отключился и проспал минут сорок. Когда проснулся, тряхнул головой, чтобы согнать сон, и начал думать дальше. Ближе к вечеру в среду он начал набирать тексты программ. Когда стало темнеть, программа была закончена и оттестирована. Все работало нормально.
— Павел, приходи забирай управляющую программу, — позвонил Иван разработчикам и пошел умываться. Он долго мылся холодной водой, до тех пор, пока не пришел программист. Дверь в квартиру, кстати говоря, все это время была открыта. Проводив Павла, Иван лег на матрас и уснул. Спал он без снов больше суток. Проснулся, обнаружил, что ночь, и уснул опять.
15
Сергей уснул только под утро. Он думал о том, что же ему теперь делать и как жить дальше. Он разорен — это теперь очевидно. Вероятность, что Иван сделает обещанное, крайне мала. Не может такой человек держать слово. В образе Ивана для Сергея теперь сконцентрировались почти все отрицательные человеческие качества, худшим из которых была неспособность выполнять взятые на себя обязательства. «Он ведь знал, что для меня значит это дело, и не мог сдержаться».
«Надо жечь мосты, Сергей, иначе какой же ты мужчина. Ты не должен уступать!» — шептал Сергею из подсознания Риикрой.
Положение было совершенно безвыходным. «К нему я больше не пойду, меня от него тошнит, пропади он пропадом, но… — Сергей встал и долго ходил по кабинету, собираясь с мыслями. — Есть Ясницкий, которому я не хочу уступать и не уступлю. Пусть думают, что я не умею проигрывать, пусть думают что угодно, если узнают о моей роли, но Ясницкий за эту систему тоже ни рубля не получит».
Ровно в восемь приехал маклер. И через пятнадцать минут он уехал с подписанным договором на продажу дома. Подписывая договор, Сергей чуть улыбнулся, и взгляд его холодно блеснул. «Он что-то затевает», — подумал маклер, укладывая документы в кейс.
В девять приехали корреспонденты, и Сергей разговаривал с ними около часа, непринужденно ведя себя и блистая эрудицией. Сергей совершенно покорил корреспондентов своей уверенностью в нужности для общества решаемой его фирмой задачи. Был ими оценен и его имидж героя нашего времени: предпринимателя, осознающего свою ответственность перед страной. Распрощался Сергей с корреспондентами в самом, как им казалось, распрекрасном настроении.
«Так, начнем действовать по новому сценарию», — решил Сергей, проводив корреспондентов, и позвонил Наташе, попросив ее принять его сейчас же. Наташа сказала, что ждет его через полчаса.
