Марика Становой - Рождение экзекутора
Ирере Абисайр застыла как неживая. Подведенные темно-зеленой тушью глаза смотрели без всякого выражения с напудренного розового лица, глубокие недовольные складки отделяли гладкие щёки от плотно сжатых вишнёвых губ.
Крошка сначала решила, что лицо ирере закрыто маской, но потом пригляделась: жуткая Гайдерская косметика и многолетние дикие традиции! Внутренне заметалась: что делать-то? На всякий случай сотворила глубокий реверанс, не сводя глаз с нечитаемого лица.
— Прошу меня простить, плоднейшая ирере, я не знаю, как мне вести себя, чтобы не оскорбить вас, — стараясь выразительно артикулировать, проговорила Лардарошса, придерживая импровизированный хитон.
— Я хочу тебя осмотреть, — ирере смерила ее взглядом и шевельнула рукой. Ильдис, приседая и кланяясь, потянула ткань с невесты.
— У меня нет хвоста! — выпалила Крошка и испугалась. Надо же сморозить такую глупость! Как она должна обращаться к ирере? Подняла руки, собирая волосы и откидывая их назад. Повернуться? Как прочитать эту раскрашенную морду? Что надо сделать, чтобы понравиться этой надменной бабе? Скан заперт, проклятая зараза Джул!
— Сколько у тебя сестер?
— Я единственная дочь, — выложила Лардарошса кусок инструкции из памяти. Но вопрос неприятно царапнул по сердцу. Если бы она знала на самом деле! Память стёрта, заблокирована. Может, на самом деле у неё есть сестры. Или братья? А может, её родители уже давно мертвы… А может, живут в Лаксторе. Если серьёзно задуматься, то она даже не знает, когда Джи забрал её. Украл. Он мог хранить душу в кристалле, а потом…
— У тебя хорошие волосы. Но ты слишком худа. Ты можешь рожать? Уж больно ты тощая, откуда ребеночек возьмет силы на рост? У тебя нет ни капли жирка, груди почти нет и бедра узковаты. Посмотри, даже хашир более подходящи к деторождению, чем ты!
— Я могу потолстеть, это недолго…
— Первая клиницистка сказала, что ты человек, — Ирере плавно подплыла к лавке, отбросила покрывала и села. Глазки под обвисшими веками продолжали буравить и ощупывать. — Когда ты вышла из колбы?
— Плоднейшая ирере, даже у нас люди не рождаются в колбах! Моя мать, Благородная Баас — единственная супруга моего отца, лорда Кризоли, родила меня шестнадцать лет назад… Но наш год длиннее вашего. Планета Ши гораздо больше вашей и летит медленнее около солнца, — неважно, кто ее родители. Она не знает и не узнает. Экзекутор не имеет родителей, а только императора. Крошке стало противно и неуютно. Взяла с лавки ярко-синюю, как глаза Джи, ткань и ссутулилась, пытаясь плотнее закутаться. Притушила неуместное желание схватить ирере за руку, утешиться её мыслями и уверенностью.
— Теперь твой род принадлежит Нашему Вседержителю, — ирере ела ее глазами. — Твои земли теперь часть Гайдерского владения и должны платить в казну соответствующую дань. Говорят, вы умеете делать механических людей. Как я могу знать, что ты не механическая?
Угу. И зачем ей слушать такое? Имущество — это не экзекуторова забота… Но аборигены Гайдеры ничего не знают. Вот пройдет экспансия, и увидите, кто чье имущество… Прекрасно, что тут нет ни одного ажлисс. Даже если бы скан достал эти полметра до ирере, то ничего бы эта нахальная старуха не вычитала из её головы. Она точно знает, что человек! Но про биополе нельзя говорить, про узор на руках тоже…
— Плоднейшая ирере Абисайр, у людей-андроидов нет эмоций, их мимика и движения всегда одинаковые. Они не живые в общепринятом смысле, то есть не имеют личности…
— Хорошо, одевайся, я проверю, как ты выучила свадебный хоровод. Хашир станцуют вместо распустившихся битерере… Не горбись! Ты выглядишь настоящей дикаркой.
Слова ирере отодвинули грусть о забытом и неизвестном родном доме. В конце концов, она на задании! Она — экзекутор! Она покажет, кто тут дикарь…
Ильдис покопалась в шкафу, и зазвучала свадебная музыка. Загудела вентиляция. Душный банный воздух стал прохладнее, но оставался столь же густо пропитан цветочными ароматами.
Волосы досушили, убрали в длинную сетчатую кишку и натянули на голову эластичный, телесного цвета узкий капюшон с маленьким отверстием для лица и рукавами, соединенными кружевной пелеринкой. Рукава были как чулки и наглухо зашиты. Ей ведь нельзя есть самой, ее будут кормить с рук расцветшие жены и сам Вседержитель.
К двум большим кольцам, висевшим на пелеринке сзади между лопаток и спереди между грудей, пристегнули кружевные полотенца, соединенные по бокам тонкими цепочками. «Молятся они на эти цепи, что ли?» — раздраженно подумала Крошка и поёжилась. Длинные распущенные волосы повылезали из сетки и щекотали спину, лезли на живот и по ногам. Служанки умелыми руками навесили на нее еще несколько слоев одежды, замуровав в корсет с пристяжными рукавами и восемью жесткими изогнутыми пластинами, растопырившимися над бесчисленными оборками нижних пышных юбок. Крошка потерялась в одеждах и изводила себя попытками, то выпуская скан, то нервно захлопываясь, как только девушки касались её обнаженной кожи на лице или руках. Ранее она всегда могла увидеть себя «снаружи», но тут даже не было ни одного зеркала!
Ирере с демонстративным неодобрением созерцала комплектацию невесты, а Крошка бессильно злилась. Был бы скан, в два счета влюбила бы в себя всех, и все были бы довольны и счастливы!
Крошка осторожно взглянула: вот таращится же, как змея, проглотившая бревно! Было бы чем гордиться, одна из кучи таких же запертых рожалок. Плоднейшая! А в ухе только четыре колечка. Значит… Покопалась в памяти… Значит, «плоднейшая» родила всего-то четырех наследников, которые при следующем правителе должны занять руководящие посты в Гайдере… Всего-то четырёх детей родила, а гонору! В Лаксторе есть сумасшедшая мамаша, которая в Доме Ребенка родила шестнадцать потомков, и безо всяких фанфар и титулов. Никто её «плоднейшей» не называет и гордостью не надувает… Смешно!
Под несгибаемые юбки подсунули узкий и высокий табурет, и Крошка смогла присесть, чтобы ее обули в ритуальные котурны и накрасили лицо. Крошка всегда ощущала себя чем-то эфемерно-невидимым, спрятанным в изменяемой телесной оболочке. А тут её несформированные чувства начали приобретать материальную плотность. Её как будто заживо замуровывали в тесный гроб. Первый слой — это её тело. Второй слой — краска, стянувшая кожу засохшей глиной… Третий слой… После песнопений и восхвалений хашир прикрыли Лардарошсу маской, в которой она и приехала. Розовая кошмарность кирпичом повисла на лице, словно крышка сундука. Зрительное поле сузилось, и Крошка совсем скисла.
— О готовая к цветению, страждущая опыления, возвышенная Лардарошса, — Ильдис, приседая и кланяясь, потянула Крошку с табуретки.
Все пять служанок выстроились кружком в ожидании.
Лардарошса, осторожно ступая в котурнах, доцокала в центр и станцевала один раунд хоровода. В свадебном зале ей придется повторять этот цикл снова и снова, пока она не дойдет к жениху мимо всех гостей.
Крошка выпрямилась из завершающего пируэт поклона.
— Станцуй еще раз, от дальней стенки!
— Как скажете, плоднейшая…
Музыка заиграла снова, а когда Крошка, чуть не вывернув ногу, дотанцевала к опустевшей скамье, то оглянулась и увидела закрывающуюся дверь. Ирере молча удалилась. Её служанка задержалась и пропела прощальный комментарий. Ильдис пропела в ответ, что битерере благодарит и вся трепещет ожиданием.
Крошка стояла и успокаивала обиду. Так что? Робот она или нет? Гадина такая!
— Благоверная невеста желает ли скрасить ожидание и развеяться просмотром карликовых висячих садов из оранжереи? Там есть совершенно восхитительные имитации! Мы можем привезти несколько экспозиций, — загалдели наперебой хашир. — Или пустить погромче любовные песни, чтобы не нарушать ваше свадебное настроение?
— Да ничего не надо. Хотя можете притащить сады. Что мне ещё делать-то? — Лардарошса покрутила зашитыми кистями.
И потянулось ожидание. Крошка мысленно прогоняла свой танец и бесилась от скуки, непривычной слепоты и невозможности понять мысли окружающих. Слепая! И глупая… Неуклюжая.
Растягивая время, старательно разглядывала миниатюрные ландшафты на узких длинных столах с колесиками. На некоторых были даже речки и забавные микроводопадики. Пыталась рассмотреть каждое растеньице до последнего листика и скучала. Наконец хашир выпустили ее в коридор. Прибежала все тем же семенящим полуприседом стайка звенящих девиц-хашир. Принесли тонкие рамы, обтянутые прозрачной, густо расписанной бутонами тканью. Невесту окружили этими ширмами, и она, стараясь держаться посередине выделенного ей пространства, пошла сдаваться замуж.
Глава 9
Первая ночь
Можно заснуть, никогда не проснуться,
Из темноты в яркий свет не вернуться.
Там где темно, там уютно и тихо,
С острым ножом там не бегает Лихо…
Громкая музыка в сердце не рвётся,
Камнем в головушку правда не бьётся.
Там тишина. Без веселья и дна.
Падаю, падаю в бездну без сна…
Процессия притормозила. Опять почти ничего не видно. Крошка опасливо уравновесилась на полусогнутых ногах. Любой бы помчался замуж, лишь бы сняли маску и накормили! Никаких сил уже не осталось так мучиться в незамужестве! С голодухи котурны разъезжаются!
