Дэвид Митчелл - Голодный дом
Подношу к губам стакан с томатным соком, но не могу пересилить отвращение – он похож на мензурку с пробой крови в биохимической лаборатории.
– И что, доктор Кантильон ей помог?
Фред Пинк потирает подбородок, заросший жесткой щетиной:
– Ну, вроде как помог, хотя сам он себя медиумом никогда не называл. Осмотрев леди Альбертину, доктор Кантильон объявил, что горе «разорвало эфирную связь с ее духом-наставником», совершил некий целительный ритуал, которому научился у отшельника в горах Эр-Риф, и прописал какой-то «эликсир». В своей книге леди Альбертина утверждает, что после принятия эликсира ей было видение «ангела, отверзающего надгробную плиту над моей могилой». Да, и еще она якобы видела сыновей – «на высшем плане бытия». А вот Кантильон в своих мемуарах пишет, что в состав эликсира входил новый чудо-препарат под названием кокаин. Так что выводы делайте самостоятельно. По-моему, леди Альбертине помогло еще и то, что ей дали возможность выговориться, – в эдвардианскую эпоху женщинам не полагалось обсуждать с посторонними свои чувства и отношение к Господу Богу, королю и державе. В общем, визит доктора Кантильона действительно пошел ей на пользу.
В сумке у меня вибрирует мобильник, – наверное, Эврил ответила на мое сообщение. Попозже проверю.
– А какое отношение к этому имеют Грэйеры?
– Ну, значит, Иона служил помощником клерка в конторе управляющего имением. В армию его не взяли – якобы из-за близорукости и порока сердца. Между прочим, впоследствии о его проблемах со здоровьем нигде не упоминается, поэтому я в них не особо верю. Нору отправили в пансион благородных девиц под Кембриджем, чтоб потом замуж выгодно пристроить, и в Своффем-манор она приезжала только по выходным. Четвинд-Питты рассказали доктору Кантильону о способности близнецов к «телеграммированию» мыслей, и он, конечно же, попросил продемонстрировать этот феномен. Как только Нора приехала из Кембриджа, состоялся сеанс мыслепередачи, который произвел весьма глубокое впечатление на доктора Кантильона. «Грядет новая эпоха человечества», – провозгласил он, а спустя две недели обратился к Четвинд-Питтам с просьбой, чтобы ему позволили увезти близнецов за границу, где он намеревался «ознакомить их с премудростями оккультных наук сообразно проявленным паранормальным способностям». Доктор также заявил, что его наставник научит близнецов вызывать души покойных, так что впоследствии леди Альбертина сможет общаться с сыновьями, не опасаясь обмана мошенников.
«Похоже, добрый доктор и сам был из таких», – думаю я и спрашиваю:
– По-вашему, Кантильону можно доверять?
Старик трет покрасневшие водянистые глаза и задумчиво хмыкает.
– Ну, Четвинд-Питты ему доверяли, в нашей истории это главное. Они согласились на его предложение, а вот о дальнейших событиях Леон Кантильон и леди Альбертина рассказывают по-разному. Леди Альбертина утверждает, что Кантильон пообещал забрать близнецов всего на несколько месяцев, а Кантильон настаивает, что Четвинд-Питты назначили его бессрочным опекуном Грэйеров и не интересовались, куда и на какой срок он увезет Нору и Иону. Кто из них говорит правду, а кто лжет? Мне это неведомо. Сами знаете, у правды есть странное свойство изменяться в зависимости от развития последующих событий. В общем, Леон Кантильон увез близнецов сначала в Дувр, потом через пролив в Кале, затем в Париж, Марсель, а оттуда – пароходом в Алжир. Леди Альбертина называет это похищением. Впрочем, Четвинд-Питты слишком поздно спохватились. Даже в наши дни репатриация несовершеннолетних – дело долгое и непростое, а в те годы шестнадцатилетние подростки считались взрослыми. Вдобавок шла война, а в Алжире действовало французское колониальное законодательство. Так что вернуть близнецов не удалось.
– Погодите, их насильно увезли, что ли? – недоумеваю я.
По лицу Фреда Пинка ясно, что он об этом думает.
– А что было выбирать нищим сиротам? Жизнь среди зябких английских болот в полной зависимости от милости знатных и богатых покровителей либо изучение оккультных наук под алжирскими звездами. Вы бы сами что выбрали?
– По-моему, все зависит от веры в оккультные науки.
– А близнецы в них верили… – Фред Пинк делает глоток пива. – И Салли верила.
«А если бы не верила, – с горечью думаю я, – то не играла бы в охотников за привидениями на незнакомых улицах посреди ночи. И ничего бы с ней не случилось…»
Пожалуй, вслух этого говорить не стоит.
– Значит, Грэйеры остались в Алжире.
– Да. Телепатией Нора и Иона уже владели, а под руководством опытного наставника в них наверняка развились бы и другие паранормальные способности. Бесспорно, Леон Кантильон умел манипулировать людьми, но дело свое знал, – говорит Фред Пинк, разглядывая фотографию доктора. – Он отвез близнецов к белому сеиду из Эр-Рифа, я об этом мистике уже упоминал. Сеид оказался последователем некоего оккультного учения под названием «la Voie Ombragée», то есть «Путь Мрака», и жил «в доме со многими обителями»{40} у быстрой реки в высокогорной долине, местоположение которой Кантильон хранил в секрете; в своих мемуарах он упоминает лишь, что от Алжира туда был день пути. Хотя близнецы не говорили по-арабски, белый сеид взял их в ученики – наверное, разглядел в них нечто особенное. Кантильон вернулся в госпиталь Иностранного легиона, но раз в две недели приезжал к сеиду, проверял, как идут дела у подопечных.
За окном визжат тормоза, женский голос орет:
– Поворотник включи, мудак!
– Мистер Пинк, – говорю я. – Простите, но я не понимаю, как все это связано с исчезновением моей сестры.
Фред Пинк кивает и глядит на стенные часы. Время 8:14.
– Вот если до девяти я вам не объясню, во что именно ваша Салли и мой Алан вляпались, то сам для вас такси вызову. Честное слово.
Фред Пинк на лжеца не похож, зато похож на выдумщика и фантазера, который любит изобретать альтернативные истории. Впрочем, за девять лет мои поиски Салли так ни к чему и не привели. Может быть, сама судьба, в лице Фреда Пинка, подсказывает мне, что искать надо в неочевидных местах? Ну вот сейчас и попробуем.
– Договорились. И что же, в программу обучения близнецов входило общение с духами?
– Умеете вы правильные вопросы задавать, мисс Тиммс. – Фред Пинк достает коробочку мятного драже «Тик-так», вытряхивает три штучки, предлагает одну мне – я отказываюсь – и высыпает все три в рот. – Нет, доктор Кантильон леди Альбертину обманул. По-моему, он и сам прекрасно знал, что сеансы – почти всегда жульничество. После смерти душа пересекает Мрак, пространство между жизнью и морем Пустоты. Путь этот занимает сорок девять дней, но вай-фая там нет, если так можно выразиться, и сообщения посылать невозможно. Ни туда, ни оттуда. Медиумы, может, и считают, что слышат голоса усопших, но в действительности такого не бывает.
Ого, а дедок-то свихнулся.
– Сорок девять дней? Это точно?
Фред Пинк пожимает плечами:
– А что такого? Скорость света определена точно, правда? И число пи. И химические формулы. – Он с хрустом жует «Тик-так». – Вы в Северной Африке бывали, мисс Тиммс? В Атласских горах?
Я мотаю головой.
– А я вот съездил пару лет тому назад. Выиграл три тысячи фунтов в моментальную лотерею – и поехал. Три тысячи фунтов в Алжире – целое состояние, если расходовать с умом и от карманников держаться подальше. Ох, горы там вздыбленные, небо сухое, ветер горячий, все такое… странное, чуждое, необычное. Я до смерти этого не забуду. Если там долго прожить, то иначе мыслить начинаешь. Наверное, поэтому в шестидесятые хиппи туда и ломанулись, в Марракеш и тому подобные места. Знаете, мисс Тиммс, все-таки местность на любого человека действует, а пустыня нас, бледных северян, так изменяет, что родная мать не признала бы. День ото дня близнецы теряли свою английскость. Они потихоньку выучили арабский, питались местной пищей – лепешками, хумусом и инжиром. Иона бороду отрастил, Нора ходила в абае, как положено правоверной мусульманке, а сандалии и дишдаша в жару гораздо удобнее ботинок, запонок, нижних юбок и прочей привычной нам одежды. Кантильон пишет, что близнецы забыли о календаре. Прошел год, за ним второй, третий. Нора и Иона изучали оккультные премудрости и странные науки, для которых нет названия в английском языке; они постигали то, что доступно лишь избранным умам, да и то не всяким. С внешним миром Грэйеров связывали только редкие приезды доктора Кантильона. Он рассказывал им о том, что происходит в мире – о кровавой бойне во Фландрии, о провале Дарданелльской операции, о тяжелых потерях в Месопотамской кампании, о политических чаяниях властей в Лондоне, Берлине, Париже и Вашингтоне, – но для Норы и Ионы все это казалось историями, вычитанными в книгах. Действительность была для них совсем иной. Долину, в которой жил сеид, они считали домом, а Путь Мрака стал для них родиной. Отечеством. – Фред Пинк почесывает шею – похоже, у него псориаз – и глядит сквозь меня, на залитые лунным светом далекие Атласские горы.
