Галина Тер-Микаэлян - Face-to-face
– Я… гм. Я… я действительно хотел бы уехать пораньше и быстрей вернуться – посмотри, как осунулась мама, я хочу хоть на пару недель свозить ее куда-нибудь отдохнуть.
Наталья подняла голову, и лицо ее неожиданно вспыхнуло.
– Нет, Сережа, что ты, я в порядке. Знаешь, если тебе не очень срочно нужно ехать, то действительно лучше подождать, пока у Тани закончатся занятия – Петя каждый день из-за нее выезжает на час раньше, для него это тоже утомительно.
Муромцев-старший бодро возразил:
– Что ты, Наташенька, я это время трачу очень продуктивно, мне в машине прекрасно работается. Твой муж прав, как всегда, тебе непременно нужно хоть немного, да отдохнуть.
Наталья отрицательно мотнула головой, и глаза ее блеснули как-то неестественно оживленно.
– Нет, я же вижу. Думаю, Сережа, мы сделаем вот что: подождем, пока у Танюши закончится школа, я поговорю с учителями, а в июне поеду вместе с тобой. Да, решено – я поедем вместе с тобой в совхоз, мне обязательно нужно там побывать – я хочу увидеть Халиду и потом, ведь я еще ни разу… – она запнулась и добавила, с трудом выговаривая слова, – ни разу не была на могиле Лизы.
– Ты… хочешь побывать на могиле Лизы? – ошеломленно спросил ее муж. Наталья возмущенно вскинула голову.
– Разумеется, что тут странного? В этом году пятнадцать лет со дня ее гибели, она была моей любимой сестрой, а теперь и Юра тоже…
«Ильдерим! – стучало у нее в голове, а по лицу текли слезы. – Там будет Ильдерим! Мы будем вместе, я должна его увидеть, мне больше не вынести без него».
– Дорогая, успокойся, конечно, конечно!
Сергей протянул руку и вытер ладонью мокрое лицо жены. Петр Эрнестович беспомощно посмотрел на Злату Евгеньевну, не зная, что можно сказать, чтобы утешить плачущую сноху. За столом воцарилось тягостное молчание – даже близнецы, все время пихавшие друг друга под столом притихли, а Маша, не выносившая чужих страданий, сочувственно смотрела на тетку, и глаза у нее тоже были на мокром месте. Одна лишь Таня казалась безмятежно-спокойной.
– Ага, конечно, – равнодушно сказала она матери, – сейчас ты целые дни на работе, а папа уезжает. Потом вы с папой оставите меня с тетей Златой и поедете отдыхать. А моим воспитанием кто должен заниматься? Я так и останусь невоспитанная, чтобы меня постоянно все ругали? Нет уж, чтобы потом ко мне не было претензий, я поеду с вами.
От неожиданности Наталья вздрогнула:
– Ты? С нами?! Что за… – она хотела сказать «что за фокусы», но, встретив ледяной взгляд дочери, растерянно опустила голову.
– Детка, – рука Златы Евгеньевны мягко легла на голову племянницы, – но ведь в июне мы все вместе едем в Пярну, у нас уже билеты куплены на пятое число.
Таня отмахнулась от руки тетки, голос ее прозвучал резко и угрюмо:
– Я не поеду в Пярну, на фиг мне! Я поеду с папой и мамой.
Наталье удалось взять себя в руки, и она изо всех сил постаралась изобразить негодование.
– Как тебе не стыдно! Почему ты таким тоном разговариваешь с тетей Златой? Я не могу тебя взять с собой, я еду не развлекаться. Не будь черствой, ты ведь знаешь, какое у нас горе – мне нужно будет побыть с тетей Халидой, помочь ей.
– Чего ей помогать? – безразличным тоном возразила Таня. – Ты ей в этом году и так все время помогала, а там у нее полно родственников – там будут ее родители и дядя Ильдерим. Он ведь брат тети Халиды, да?
Не выдержав ее сверлящего взгляда, мать, опустив голову, тихо ответила:
– Да, он ее брат. Хорошо, раз уж ты так хочешь ехать с нами…
– Подожди, Наташа, – Сергей внимательно посмотрел на дочь. – Танюша, мама очень устала в этом году, вся изнервничалась, ты ведь знаешь. Почему ты непременно хочешь именно сейчас ехать с нами? Тебе ведь самой будет интересней с Машей и мальчиками, раньше ты не возражала, когда тетя Злата предложила вам всем вместе ехать в Пярну, почему ты передумала?
– Захотела и передумала, – равнодушно ответила она ничего не выражающим голосом, – я ваша дочка, а не тети Златы и дяди Пети, я хочу летом быть с вами. Или я вам уже совсем не нужна?
Отец лишь растерянно развел руками:
– Ну, раз ты так ставишь вопрос, то…
Петр Эрнестович посмотрел на часы и поспешно поднялся:
– Дорогие мои, давайте, мы это подробно обсудим позже, а теперь нам с Танюшкой пора ехать. Сережка, сегодня в два после обеда ученый совет, не опаздывай, а то мне уже на тебя жаловались.
– Мне обязательно там быть?
– Обязательно – твой аспирант Дегтярев доклад делает, ты не забыл? Меня на совете не будет, я занят, а ты потом сразу же зайди ко мне в кабинет – срочный разговор.
– Ладно, – буркнул Сергей, довольный тем, что можно отложить разговор с дочерью, – постараюсь быть вовремя.
Все равно он опоздал – как всегда заговорился в столовой с бывшим однокурсником, который ныне заведовал биохимической лабораторией. Вошел в зал, когда ушастенький Денис Дегтярев уже заканчивал свой доклад, бочком пробрался на свободный стул и, едва дослушав следующего аспиранта, направился в кабинет брата.
– Прибыл в ваше распоряжение, гражданин начальник.
– Я сразу беру быка за рога, Сережа, – торопливо сказал тот, отрываясь от бумаг, – в связи с характером твоей работы у тебя появилась возможность без очереди вступить в партию. Ты как?
– Спасибо, – буркнул Сергей, неловко отводя глаза, – пока не чувствую себя достойным.
– Зря.
– Буду равняться на вас, товарищ директор, как на главного коммуниста нашей семьи.
– Пойми, Сережа, не вступив в партию, ты не сможешь занимать руководящих должностей, тебя всегда будут отодвигать на второй план. Я тоже не сразу это понял.
– Спасибо, учту.
– Ты еще не до конца все учитываешь. У нас все возможно – тебя могут, например, отстранить от руководства темой bacteria sapiens и назначить члена партии.
– Отстранить?! Меня?! Доктора наук, профессора, отстранить от темы, над которой, к тому же, работают три моих аспиранта?! Ладно, очень хорошо – я устал, как собака, возьму положенный Конституцией отпуск и вместо Дагестана поеду на Черное море. Дай-ка мне лист бумаги – я прямо сейчас накатаю заявление.
– Ты все сказал? – устало спросил старший брат. – Я могу продолжать? А то мне некогда.
– Продолжайте, Петр Эрнестович, я слушаю.
– Итак, один вопрос обсудили, переходим ко второму. Представь список твоей группы – поскольку тема перешла в разряд закрытых, ребятам нужно оформлять допуск.
– Еще новое дело. Ладно, представлю.
– И последнее. С главврачом Натальи я договорился, ей предоставят на лето отпуск за свой счет – не обеднеем, я думаю, без ее зарплаты. Раз она согласна поехать вместе с тобой, то и прекрасно, а Танюшка тоже пусть едет, если она так хочет, проведете лето в совхозе – свежий воздух и прочее. Тебе, кстати, понравилось, как под Киевом оборудованы помещения жилого сектора для сотрудников научной группы? В совхозе в новом общежитии такая же планировка.
– Экстра класс, – хмыкнул Сергей, – в комнатах немного тесновато, правда, а в остальном – настоящий коммунизм. Два туалета с унитазами и душевая с тремя кабинками на всех сотрудников – почти рай! Ладно, Петька, мы начинаем паковать чемоданы, я пошел, спасибо за все.
Петр Эрнестович кивнул, вновь уткнулся в бумаги и, не поднимая глаз, буркнул уже в спину выходившему из кабинета младшему брату:
– Пожалуйста. Аду послезавтра не забудь на вокзал отвезти. У меня голова отдел трещит, я уже не стану тебе напоминать.
Глава шестая
Профессор Муромцева привыкла к тому напряженному вниманию, с которым ей внимала любая аудитория – студенты во время лекций, ученые на симпозиуме или просто вольнослушатели. Однако мозг человеческий устает от избытка поглощаемой информации, она это прекрасно знала, поэтому иногда позволяла себе делать небольшие отступления. Вот и теперь, увидев, что у усердно строчащих в своих тетрадях аспирантов и студентов начинают мутнеть глаза, Ада Эрнестовна слегка смягчилась и отложила мел в сторону.
– Ладно, отвлечемся на минутку, я покажу вам систему знаков, а вы постарайтесь отгадать, что это такое.
Кудрявая лаборантка включила проектор, и на экране появились странно расположенные иероглифы. Немедленно вырос лес рук – студенты и аспиранты стремились блеснуть своей эрудицией:
– Демотическая иероглифика!
– Сдурел? Явно же аккадская клинопись!
– Ну и что ж, что клинопись, это письма Митанни, сто процентов!
Худенький паренек в очках вскинул руку и, слегка заикаясь, произнес:
– А м-мне кажется, что п-письмена имеют в-внеземное происхождение!
Его щеки при этом вспыхнули, потому что он знал, что немедленно станет объектом насмешек своих товарищей. Шуточки действительно не замедлили посыпаться со всех сторон:
– Ну, даешь, Мстиславский! Гений!
– Это тебе марсианка любовное письмо прислала, Сашулечка, – кокетливо взмахнув ресницами в сторону смущенного паренька, проворковала хорошенькая пятикурсница.
