Роберт Уэйд - Восхитительная
Среди восьми гостей, живших в это время на вилле «Лорен», был и некий Сэм Вассерман с женой, из Лос-Анджелеса. Вассерман был не только другом Эмиля Фаберже, а еще и каким-то дальним родственником, хотя определить степень этого родства он мог, используя не меньше полусотни слов. Получалось, что, вроде бы, у его жены была сестра, свекор которой имел племянницу, а та в свою очередь была сестрой покойной Черил Фаберже, — или что-то вроде этого. Сэм Вассерман был независимым кинопродюсером, деятельность которого, казалось, состояла главным образом в том, чтобы подешевле купить права на экранизацию, какого-нибудь книжного бестселлера, а затем перепродать эти права одной из больших голливудских кинокомпаний как можно дороже. Время от времени он и сам ставил какой-то фильм, и, хотя ни один из них не получил «Оскара», дела его шли совсем неплохо, и он мог позволить себе курить самые дорогие сигары и пить лучшие коньяки. Среднего роста мужчина, худой, как будто высушенный, с коротко подстриженными волосами и в очках без оправы. Его жена (которую он звал Фис, сокращенное от Филис) была довольно привлекательной, хотя и слишком полной блондинкой; кроме того, у нее была еще одна отличительная черта: могла переговорить самого болтливого попугая.
Фаберже прислал Вассерману письмо, в котором среди прочего писал:
«Эта девушка, Лора Смайт, работает у нас по соглашению, но, принимая во внимание кое-какие соображения, касающиеся рекламы и прессы, мы хотим на какое-то время отправить ее за границу. Ты оказал бы нам очень большую услугу, если бы смог использовать свое влияние и протолкнуть ее в кино — в Голливуд, если представится возможность. Но очень прошу, Сэм: никакой огласки, пока не начнется рекламная кампания. Прежде всего нам нужно, чтобы все узнали, — красивой ее сделал «Красотворец». А все, что случится потом, станет дополнительной рекламой нашей фирме и «Красотворцу». Уверен, я могу положиться на тебя».
— Старик спятил, — сказал Вассерман жене. — У него, видите ли, есть красивая девушка. Ну и что? Французская Ривьера кишит красивыми девушками. А Голливуд и подавно!
Однако он все же побеспокоился лично поехать в аэропорт Ниццы на своем сверкающем хромом «кадиллаке», чтобы встретить протеже Эмиля. Узнать ее не составляло труда. Лишь только продюсер увидел девушку, лицо его застыло от удивления, а тонкие губы чуть раскрылись.
— Господи помилуй! — не веря собственным глазам, выговорил он. — Господи помилуй! Какая красавица! Этот Эмиль просто кретин. Она не то что красива — она грандиозна!
Он бросился вперед, словно пущенная в цель противовоздушная ракета, и одновременно схватил руку Мэри и ее чемодан.
— Я Сэм Вассерман, — представился он, не в силах скрыть свое восхищение. — Эмиль просил меня позаботиться о вас, и я, лапочка, весь прямо дрожу от нетерпения. — Затем, спохватившись, спросил: — Вы же Лора Смайт, не так ли?
— Да, — ответила она, немного ошеломленная. — А вы, очевидно, друг мистера Фаберже с виллы «Лорен».
— Совершенно верно. Настолько давний друг Эмиля, что и не могу припомнить, с каких пор. Но такое большое удовольствие он доставил мне в первый раз.
Он повел девушку к «кадиллаку».
— Прошу вас в мой лайнер, дорогая. Господи Боже, если бы я был на двадцать лет моложе!
Машина с ревом рванулась с места и по прибрежному шоссе помчалась в Антнб. Мэри впервые попала на юг Франции, и ее внимание захватила меняющаяся панорама местности с бесконечной мерцающей голубизной моря рядом с дорогой. Вассерман вел машину умело, на большой скорости, и без умолку говорил. Его американский акцент казался странным девушке, никогда не покидавшей Англию. Большую часть из его монолога Мэри не слышала, но время от времени его болтовня отвлекала ее внимание от окружающего пейзажа, особенно, если иногда он о чем-то спрашивал, или если после вопроса наступала тишина. Вот и сейчас ее вернула к действительности тишина.
— Как он сумел? — настойчиво допытывался Вассерман. — Вот единственное, что я хочу знать. Как он сумел?
Мэри пыталась припомнить, о чем они говорили перед этим. Что-то о создании красоты в лабораторных условиях.
— Это и в самом деле был лабораторный опыт, — объяснила она. — Я думаю, мистер Фаберже даже не ожидал, что он даст столь впечатляющие результаты.
— Я спрашиваю о том, — сказал Вассерман, резко повернув руль на крутом повороте, — как он сумел создать красоту там, где ее не было? Думаю, вы и до этого были хорошенькой. А он только улучшил вашу внешность.
— Нет, — решительно возразила Мэри. — Я была совсем некрасива. Всю трансформацию сделал за несколько недель врач по фамилии Престон, который работал по контракту для фирмы «Черил».
— Но как именно?
— Не знаю, можно ли мне что-то объяснять, — уклончиво ответила она. — Все связано с новым препаратом под названием, стимулин, который входит в состав крема «Красотворец».
— Ну и дела! — в восхищении воскликнул Вассерман. — И какого черта старый болван Эмиль первым до этого додумался! Такую идею бы в Америку, какому-нибудь из наших ведущих косметических концернов, да еще подключить ребят с Мэдисон-авеню, знающих все ходы в рекламе!.. — Не короткое время он умолк, в восхищении от своих размышлений. — И телевидение, — внезапно заявил он. — Вот что вам необходимо, лапочка… Телевидение… Ни что другое не сможет оценить вас по достоинству.
Он вещал еще несколько минут, пока Мэри не почувствовала себя совсем сбитой с толку.
— Мистер Вассерман, — прервала она его, — нельзя ли нам лучше поговорить о вас? Вы уже много слышали обо мне от мистера Фаберже, а вот я вас еще совсем не знаю.
— Обо мне? — невнимательно повторил Вассерман. — Ах, да… обо мне! До сегодняшнего дня это была моя любимая тема. Знаете, что я вам скажу, лапочка? Подождите, пока не познакомитесь с Фис. Это моя жена. Она вам расскажет обо мне абсолютно все, такая уж у неё привычка. Я не Бог весть кто. Обычный голливудский продюсер. Сделал несколько больших фильмов, открыл несколько звезд. Все меня знают, да что мне с того?… Я живу себе потихоньку. У меня два дома в Калифорнии, один с бассейном, половинный пай в телекомпании на юг от Лос-Анджелеса. Открою вам, лапочка, свой секрет — я деятельный. Никогда не сижу без дела, за исключением тех случаев, когда ничего не делаю. А когда ничего не делаю, то уж по-настоящему ничего — и пальцем не шевельну. Иногда человеку просто необходимо перевести дух. А многие об этом забывают. Они предпочитают не терять время впустую — это, мол, слишком большая роскошь, — а в итоге тратят кучу денег на психоаналитиков. Вот Фис — совсем другое дело. Она частенько приглашает к себе врача, чтобы заморочить ему мозги своей болтовней. В ее жилах есть какая-то примесь ирландской крови, вот она и не упускает любой возможности потрещать как сорока. Господи Боже, представляю себе выражение ее лица, когда она вас увидит! Она всегда утверждала, что по-настоящему красивых женщин не существует. Придется ей забрать свои слова назад и… — Он прервал монолог и несколько секунд весело посмеивался. — Теперь у нее будет тема для болтовни на ближайшие несколько лет!
Сэм Вассерман и дальше почти без умолку говорил один за двоих. Вот таким образом они добрались до Антиба, а затем до виллы «Лорен».
Глава девятнадцатая
Оставшись одна в предназначенной для нее элегантной комнате, окна которой выходили на Средиземное море, Мэри Стенз быстро избавилась от неловкости и напряжения, не дававших ей покоя несколько последних недель. Вокруг царила тишина, и ее охватило ощущение, будто она внезапно очутилась вне времени, к тому же на вилле собралось довольно приятное общество. До конца дня Мэри успела перезнакомиться со всеми: с чрезмерно предупредительным Жаном Лайе и его женой; с мистером и миссис Джеймс Кристофер (он был писателем, сколотившим пятизначную сумму на экранизации одного из самых популярных своих романов, и теперь держался подальше от Англии, с твердым, но совершенно естественным намерением уклониться от уплаты налогов); с Вандергофами (молодой голландской супружеской парой, которая вела паразитическое существование за счет свекра, владеющего частью акций алмазных копей); с представительной, средних лет женщиной по имени Джозефина Джонс и ее двадцатидвухлетней дочерью Дженнифер (мать была автором, а дочь — исполнительницей небольшой роли в телеспектакле, где рассказывалось о том, как простая медсестра нежданно-негаданно получила богатство и счастье); и, разумеется, с самой Фис Вассерман, которая в точном соответствии с прогнозом мужа почти не закрывала рта, без всякой связи перескакивая с одного на другое.
Как и в большинстве близких к литературе кругах, там с большим удовольствием болтали, чем беседовали, и эта болтовня была скорее оживленная, чем остроумная. Во всяком случае, она явно не требовала глубоких мыслей, и любое пустое замечание воспринималось столь же одобрительно, как и тщательно продуманная шутка. Это давало Мэри возможность свободно и непринужденно общаться со всеми этими людьми, которые приняли ее в свое общество только благодаря внешности. А впрочем, в определенном смысле, физическая красота сама по себе имела не меньшее значение, чем богатство, а поскольку Мэри было ее не занимать, то все обитатели виллы «Лорен» относились к ней с надлежащим почтением. Это странное явление свидетельствовало лишь о том, насколько непоследовательны и произвольны критерии оценки человека в современном мире.
