Паоло Бачигалупи - Заводная
Оба принимаются отсчитывать монеты.
— Я думал, у нас хорошие отношения, — вздыхает Андерсон.
— Это политика, — улыбается сэр Френсис. — Сегодня ты здесь, а завтра тебя смыло, как полиэтиленовые пакеты с пляжей, когда закончилась Экспансия. На каждом углу висят печатные листки, которые предлагают сделать капитана Джайди чаопрайей и королевским советником. Если так случится, вам, фарангам… — он изображает выстрел из пистолета, — конец. Радиостанции генерала Прачи величают Джайди героем и тигром, студенческие организации требуют закрыть министерство торговли и передать его дела белым кителям — оно потеряло лицо. Сейчас Торговля без фарангов, как фаранги без блох — одного без другого не бывает.
— Очень любезно.
— От вас и в самом деле пахнет.
— Да от кого ж не пахнет, когда такое пекло, — хмурит брови Карлайл.
Андерсон обрывает их перепалку:
— В министерстве, надо думать, сейчас переполох — так потерять лицо.
Он отхлебывает теплое виски и морщится — до приезда в королевство ему нравился алкоголь комнатной температуры.
Сэр Френсис сбрасывает монеты в кассу одну за другой.
— Министр Аккарат, конечно, вида не подает, но японцы уже хотят компенсаций, а с белых кителей деньги требовать бесполезно. Поэтому Аккарат либо сам заплатит за то, что натворил Бангкокский тигр, либо еще и перед японцами лицо потеряет.
— Думаете, японцы теперь уйдут?
На лице сэра Френсиса возникает презрительная мина.
— Они как компании-калорийщики — все время ищут лазейки в королевство. Никогда не уйдут.
С этими словами он оставляет их и шагает в дальнюю часть бара.
Андерсон достает нго и предлагает Карлайлу. Тот берет фрукт и внимательно его разглядывает.
— Это еще что за дрянь?
— Нго.
— На таракана похож. — Его передергивает. — Ах ты, поганец экспериментатор. Знаешь что — забери-ка его назад. — Он отдает плод и тщательно вытирает руки о штаны.
— Страшно? — подначивает Андерсон.
— Моя жена тоже любила есть все новое. С ума сходила по незнакомым вкусам. Удержать себя не могла, чтобы не попробовать неизвестную пищу. Посмотрю я, как ты через неделю будешь кровью харкать.
Они садятся на барные стулья и смотрят, как за пеленой раскаленного пыльного воздуха белеет отель «Виктория». Ниже у развалин высотки женщина стирает что-то в тазу, рядом моется вторая — тщательно натирает себя под саронгом, мокрая ткань липнет к телу. В грязи играют голые дети — скачут по последним островкам столетнего асфальта времен Экспансии. В дальнем конце улицы встает дамба, которая сдерживает океанскую мощь.
— Много потерял? — наконец спрашивает Карлайл.
— Достаточно. Весьма признателен.
Карлайл не обращает внимания на упрек, допивает и просит сэра Френсиса повторить.
— Льда нет совсем или дело в том, что нас, по-твоему, завтра уже не будет?
— Вот завтра меня и спросите.
— А если приду, лед найдется?
Хозяин бара ухмыляется.
— Зависит от того, сколько ты платишь погонщикам мулов и мегадонтов за разгрузку. Все только и говорят о том, как разбогатеют, сжигая калории ради фарангов. Вот потому у сэра Френсиса и нет льда.
— Не будет нас — останешься без клиентов, и даже горы льда не помогут.
— Как скажете, — пожимает плечами сэр Френсис и уходит.
Карлайл сердито глядит ему вслед.
— Профсоюзы погонщиков, белые кители, сэр Френсис… Куда ни поверни, везде стоят с протянутой рукой.
— Особенности бизнеса. И все-таки ты, когда пришел, сиял так, будто вообще ничего не потерял.
Карлайл поднимает стакан с виски.
— Да просто приятно было на вас посмотреть. Сидели тут на террасе с таким видом, словно у каждого от цибискоза сдохла любимая собака. Пусть убытки, зато никто не упек нас в душегубку в Клонг Прем. Нет причины не радоваться. — Он наклоняет голову поближе. — Это еще не конец истории. О нет! У Аккарата в рукаве припрятана пара тузов.
— Будешь давить на белых кителей — жди отпора, они такие, — предупреждает Андерсон. — Вы с Аккаратом наделали много шума своими идеями насчет изменения пошлин и налогов на загрязнение. И даже на пружинщиков. А теперь я от своего помощника слышу то же, что и от сэра Френсиса: газеты называют нашего друга Джайди Тигром королевы, хвалу ему поют.
— От какого помощника? От того паучищи, параноика-желтобилетника, которого ты допускаешь к себе в офис? — Карлайл смеется. — Вот все вы такие — мыслите Свертыванием, сидите, брюзжите, воображаете, а я меняю правила игры.
— Не я потерял дирижабль.
— Особенности бизнеса.
— Пятая часть флота — многовато, чтобы списывать на особенности.
Карлайл недовольно кривит губы, склоняет голову еще ближе к Андерсону и тихо говорит:
— Послушай. Этот налет — не то, чем кажется на первый взгляд. Кое-кто ждал, когда белые кители зайдут слишком далеко. — Он делает паузу, давая собеседнику время переварить его слова. — Кое-кто из нас даже немного поспособствовал. Я только что лично беседовал с Аккаратом, и будь уверен — вся ситуация вот-вот начнет играть нам на руку.
Андерсон уже готов рассмеяться, но Карлайл предостерегающе поднимает палец.
— Давай, хохочи. Но еще до того, как я закончу это дело, ты в задницу будешь меня целовать, благодарить за новые пошлины, и все мы станем подсчитывать прибыль от компенсаций.
— Белые кители не платят. Никогда. Сожгли они ферму или конфисковали груз — просто не платят.
Карлайл пожимает плечами и внимательно смотрит куда-то в сторону залитой солнцем террасы.
— Муссоны идут.
— Вряд ли. — Андерсон скептически оглядывает раскаленные добела окрестности. — Они и так опаздывают уже на два месяца.
— О, тут будь спокоен — придут. Если не в этом месяце, то в следующем.
— И?..
— Министерство природы заказало новое оборудование взамен старого. Для насосов на плотине. Оборудование жизненно важное. Для всех семи насосов. — Он многозначительно умолкает. — А теперь угадай, где оно.
— Открой же мне эту тайну.
— На том берегу Индийского океана. — На лице Карлайла внезапно вспыхивает хищная акулья улыбка. — В Калькутте. В одном ангаре, которым — так уж вышло — владею я.
У Андерсона перехватывает дыхание. Он быстро смотрит по сторонам — нет ли кого поблизости.
— Ах ты, идиот поганый. Ты это всерьез?
Теперь становятся понятны и дерзость, и самоуверенность Карлайла. Он, как лихой пират, всегда лез в рискованные предприятия. Правда, разобраться, когда говорит правду, а когда хвастает, непросто: например, скажет, что шепчется с Аккаратом, а на самом деле только беседует с его секретарями. Обычно все это — болтовня. Но теперь…
На лице Карлайла гуляет нехорошая улыбка. Андерсон уже раскрывает рот и тут же с досадой отводит взгляд, заметив сэра Френсиса. Тот ставит перед ним новую порцию виски. Как только хозяин бара уходит, Андерсон, у которого желание выпить начисто пропало, склоняется к Карлайлу и спрашивает:
— Хочешь взять город в заложники?
— Белые кители, похоже, забыли, что им не обойтись без иностранцев. Сейчас — самый разгар новой Экспансии, все переплетено, будто нити в паутине, а они мыслят как какое-нибудь министерство времен Свертывания — слишком долго не замечают своей зависимости от фарангов. Белые кители — пешки. Не понимают, кто ими управляет, не видят, что им нас не остановить.
Он залпом выпивает виски, морщится и со стуком опускает бокал.
— Этому мерзавцу Джайди цветы надо отправить — идеально сработал. Представь — половина угольных насосов города вдруг перестает работать… Ведь есть своя прелесть в этих тайцах — очень чуткий народ. Даже запугивать не надо — все сами поймут и все сделают как надо.
— Рисково.
— А что не рисково? — Карлайл подбадривает Андерсона циничной улыбкой. — Может, умрем завтра от новой версии пузырчатой ржи, может, станем самыми богатыми людьми в королевстве. Это игра. Тайцы всегда идут ва-банк. Значит, и мы так должны.
— Вот приставлю к твоей голове пружинный пистолет да обменяю ее на насосы.
— Браво! Настоящий боевой дух! — хохочет Карлайл. — Мыслишь, как истинный таец. Только тут я тоже подстраховался.
— И кто страхует? Министерство торговли? Брось, у Аккарата силенок не хватит тебя защитить.
— Бери выше. На его стороне генералы.
— Да ты пьян. Друзья генерала Прачи руководят всеми подразделениями. Он не раздавил Аккарата, а белые кители до сих пор не правят страной только потому, что в прошлый раз за министра вступился прежний король.
— Времена уже не те. Людей очень злят и белые кители, и взятки Прачи. Народ хочет перемен.
— На революцию намекаешь?
— Какая ж это революция, если ее хочет дворец? — Карлайл сам берет из бара бутылку виски, переворачивает кверху дном, наливает себе остатки — всего полпорции — и, вопросительно глядя на Андерсона, замечает: — Вижу, заинтересовался. — Потом показывает на его бокал. — Допивать будешь?
