Владимир Васильев - Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017
Слушая, Зайцева смотрела на Остапенко широко открытыми глазами. Когда он осекся и замолчал, она потянулась к нему и положила ладонь на небритую щеку.
— Это настоящий кошмар, — сказала Зайцева. — Как ты вынес?.. Сережа! Давай и впрямь останемся! — Ее тон резко изменился, и она зачастила: — Сбежим на краулере перед самой эвакуацией, отсидимся где-нибудь сутки, потом вернемся. И будем жить на базе. Ее, конечно, трудно будет поддерживать вдвоем, но ведь всю и не обязательно. Поселимся, например, в оранжерее. Последние люди на планете. Или нет, первые! Как Адам и Ева! Будем ездить в Соацеру, навещать наших кхеселети. И шоешос не смогут убить их. Давай!
Зайцева вплотную придвинулась к Остапенко и обняла его. Он заметил, что у нее накрашены ногти. Хотя где взять на базе лак для ногтей? Впрочем, имея в своем распоряжении современную химическую лабораторию, можно многое. Зайцева, конечно, готовилась к этой встрече. Женщины всегда к такому готовятся. Он мягко убрал ее руки и встал.
— Если ты пришла посочувствовать, — сказал Остапенко сухо, — то уходи. Мне не нужно сочувствие.
Лицо Зайцевой исказилось.
— Я пришла, потому что ты мне нужен! — выпалила она.
— У тебя есть Кудряшов, — напомнил Остапенко. — И, вероятно, он тебя ждет.
Глаза Зайцевой заблестели, что было хорошо видно в свете ночника.
— Но я… но он… Но нам же было хорошо друг с другом, Сережа, разве нет? Пусть это было недолго, но между нами было чувство. Я помню эту искру. Очень хорошо помню. Она для меня драгоценна. Я готова ее вернуть…
Остапенко набычился.
— Военно-плечевая, — процедил он с нарочитой издевкой.
Зайцева ударила его кулаком — точно и мощно, по-боксерски. Брызнула кровь.
— Пропади ты пропадом, — сказала ксенолог и вышла, хлопнув дверью.
Остапенко повернулся к зеркалу, висевшему как раз напротив входа. Оскалился. Верхняя губа с левой стороны быстро набухала. Волосы всклокочены. Вид безумный. Именно то, что нужно.
— Адам и Ева, — пробормотал научрук. — Надо же такое придумать… Нет, ветхозаветное время закончилось, пора появиться мессии.
10
Исчезновение научрука заметили не сразу. До запуска первых эвакуационных ракет оставалось сорок часов, когда Каравай собрал очередное совещание администрации и с удивлением заметил, что Остапенко нет за столом.
— И где он шляется? — спросил полковник. — Товарищ Кудряшов, у вас есть сведения об отсутствующем?
Начбез выглядел растерянным.
— Никак нет! — доложил он. — Насколько мне известно, коллекцию образцов и все отчеты по исследованиям товарищ Остапенко подготовил и разместил в грузовой ракете. Возможно, он поехал по окрестностям и…
— Что значит «возможно»? — перебил Каравай. — Он никого не поставил в известность? Не сдал заявку на цели и маршрут?
— Сейчас такая суматоха… — попытался оправдаться Кудряшов.
— Мне плевать! — заявил полковник, повысив голос. — Существует регламент, существуют протоколы, те и эти должностные инструкции, существует устав, в конце концов. И ваша, товарищ начальник по безопасности, обязанность в том числе следить, чтобы все это соблюдалось неукоснительно. Развели бардак, а? Ищите давайте этого вашего Оста-ло-пен-ко.
Однако научрука на базе не оказалось. Не нашли его и в многочисленных пристройках. Зато обнаружилась пропажа одноместного краулера и десятка баллонов с кислородом. Кудряшов был прав: Остапенко поехал по окрестностям. Но только зачем ему понадобилось столько кислорода? И почему он никого не поставил в известность о своей отлучке?
Помаявшись, Кудряшов распорядился подготовить свободный краулер к дальнему выезду. У него было несколько соображений по поводу маршрута беглого научрука, но он решил для начала проверить ближний радиус, то есть объект «С7», где Остапенко обычно встречался с Кхасом и где устраивались уроки для кхеселети. И не ошибся. Хотя у научрука была значительная фора по времени, он зачем-то остановился у древнего шлюза-регулятора и сидел, нахохлившись, на крыше краулера.
Когда Кудряшов подъехал, Остапенко жестом показал ему остановиться и спустился на грунт. Начбез пока не знал, как себя вести, поэтому вышел к нему с пустыми руками. Остапенко, со своей стороны, продемонстрировал вполне определенные намерения, показав револьвер.
— Приветствую, Сергей, — сказал Кудряшов. — Откуда у тебя оружие?.. Впрочем, знаю, знаю. Спер у Каравая из сейфа? Ты знаешь, что наработал себе как минимум на трибунал? Думаю, генерал-майор Гречихин его с удовольствием возглавит, благо все равно на обратной траектории заняться будет нечем…
— Я не собираюсь возвращаться, — отозвался Остапенко. — И, полагаю, ты это уже понял.
— То есть хочешь прямо вот так сдохнуть в пустыне? — спросил Кудряшов с сарказмом. — А смысл? Чем твое самоубийство поможет Кхасу и прочим?
— Отвечу, — сказал Остапенко. — Для этого тебя и дожидался. Чтобы вы не тратили время и ресурсы на мои поиски. Я нашел жертвенное место, там черные шоешос сжигают красных кхаших. Где оно находится я, конечно, тебе не скажу. И поеду не прямиком, так что выследить меня без шансов. Я собираюсь устроить им принципиально новое аутодафе — землянин с краулером, набитым кислородными баллонами. Будет большой барабум, свет и огонь.
— Нет, ты точно свихнулся, прав Каравай, — сказал Кудряшов. — Откуда у тебя вообще эта дикая идея взялась?
Остапенко помолчал, но ответил и на этот вопрос:
— Помнишь наш разговор в библиотеке? Во многих из тех книг, которые там выставлены, авторы обсуждают проблему, которая когда-то считалась необычайно важной, а сегодня кажется смешной. Великие люди прошлого были глубоко верующими людьми, христианами. Грехопадение и искупление они воспринимали как реальный исторический факт, не как миф или литературный сюжет. Когда теория множественности обитаемых миров стала общепринятой, она вступила в противоречие с религиозными догматами. Можно ли считать инопланетян разумными существами, если у них не было грехопадения и искупления? Можно ли считать их нравственными существами, если у них было грехопадение, но не было искупления? Можно ли считать, что Христос искупил на Земле грехи всех разумных существ Вселенной, или он являлся на каждую планету, чтобы еще и еще раз всходить на Голгофу?.. Понятно, что никто не смог однозначно ответить на эти вопросы, а позднее мыслители просто отказались их обсуждать, отделили религию от науки. Однако проблема-то осталась! Я, конечно, материалист и атеист, но тут можно подойти и по-научному… Сформулирую так: примитивные религии в широком смысле основаны на культе грехопадения. Адам и Ева, Змий, изгнание из Рая — все это глубокое прошлое. Новую мораль и новую нравственность дает только внутренняя модернизация через искупительную жертву. Бог должен умереть, сам стать жертвенным агнцем. Наша идеология ничего не может предложить мажоидам сейчас. Равенство, братство, взаимовыручка, прогресс — все это ничего не значит для них, пустые слова. Но эти же слова обязательно станут осмысленными, если они пройдут через искупление. Нашей идеологии тоже не было бы без Христа и Голгофы, нашей страны не было бы, нас не было бы, понимаешь?.. И мы должны дать мажоидам искупление. И красным, и черным. Я дам им искупление.
— Мессией решил заделаться? — спросил Кудряшов. — Свежо и оригинально. Христос Иванович Остапенко. Ты же коммунист, черт тебя побери, научный руководитель экспедиции! Какая муха тебя покусала? Да они посмотрят на твой барабум и разойдутся до следующего раза.
— Разойдутся, — подтвердил Остапенко. — Но Кхас и наше поколение кхеселети останутся живы. Они запомнят и расскажут… Ты говорил мне, что императив Экзюпери не следует применять к разумным существам. Наверное, ты прав. Но его можно перефразировать. Мы в ответе за тех, кого научили. Мы в ответе за тех, кто поверил в нас, для кого мы учителя или боги. Только так достигается бессмертие…
11
За сутки до запуска первых ракет полковник Каравай, получив отчеты о готовности от всех служб базы, распорядился организовать прощальное угощение. В библиотеке раздвинули и быстро накрыли стол. Нарезали множество овощных салатов — оранжерея все равно была обречена. Открыли мясные и рыбные консервы, не скупясь, — оставляемое продовольствие все равно пропадет. Появилась и канистра медицинского спирта — в лабораториях он все равно больше не пригодится. Собрались чинно, постаравшись надеть что-то необычное, не из повседневного гардероба, было много рукоделия.
Первый тост поднял, конечно, Каравай:
— Товарищи! Работа четвертой экспедиции завершается. Мы многое успели сделать за эти два года по местному летоисчислению. Проведена серьезная работа по изучению физических и климатических условий планеты, культуры мажоидов и артефактов цивилизации строителей каналов. Полностью развернута и укреплена экспедиционная база. Составлены подробные топографические карты прилегающей местности. Нами оказана широчайшая помощь нуждающимся мажоидам, переданы инструменты и необходимые навыки. Контакт с ними установлен, связи закреплены и могут развиваться в дальнейшем. Я благодарю вас, товарищи, за отличную работу!.. Однако мы могли бы сделать еще больше. К сожалению, по не зависящим от нас причинам мы вынуждены эвакуироваться, но я уверен, что все земные проблемы будут раньше или позже урегулированы, и мы вернемся сюда в составе обновленной пятой экспедиции. За скорейшее возвращение, товарищи!
