Алексей Иванов - Псоглавцы
– А где торфяные карьеры? – разочарованно спросил Кирилл.
– Там, – Лиза кивнула в сторону.
– Они большие?
– Мелкие… Но ши… рокие.
Лиза выпрыгнула из кабины и полезла в кузов за лопатой и мешками. Кирилл тоже вылез и задумчиво поднял с дорожной насыпи плотный, бесформенный кусок земли. Это была даже не земля, не глина или суглинок, а какой-то превратившийся в землю бурый ком спрессованного сена. Торф. Неужели эта дрянь, похожая на коровью лепёху, способна заменять дрова, уголь, нефть и газ? Кирилл бросил торфяной ком обратно на шпалы и отряхнул ладони.
Лиза уже отошла в сторону и лопатой ковыряла бок ближайшего холма. Холм был высотой метра два. Кирилл направился к Лизе.
Холм оказался буртом – горой готовых торфяных брикетов, вроде штабеля ящиков. Все окрестные холмы были такими же буртами. Здешнюю зону, похоже, ликвидировали в авральном режиме: вывезли контингент и оборудование, а всё остальное – постройки, готовую продукцию, торфяные разрезы – бросили как есть, нахрен. Прошло больше пятнадцати лет. Постройки обрушились или криво осели, доски и брёвна рассохлись, железные конструкции заржавели, канавы заросли травой, рыхлые карьеры разъехались, некоторые обгорели в низовых пожарах, бурты превратились в горы типа низеньких терриконов.
Наружный слой торфяных брикетов высох и рассыпался, дожди замесили торфяное крошево в тесто, а жара испекла его, как хлебную корку. Лиза и другие жители Калитино взламывали эту корку лопатами и доставали из глубины буртов уцелевшие брикеты. Каждый брикет был размером с коробку от обуви. Кирилл взял один в руки – брикет весил килограмма полтора и на ощупь казался неожиданно горячим: в буртах, как в печах, на пригреве лета сам собой зрел будущий огонь.
Лиза привезла с собой пять мешков. Кирилл прикинул: наполнять мешки брикетами торфа Лиза будет примерно час.
– Лиза, послушай, – позвал Кирилл. – Я хочу походить, посмотреть, как тут всё… А вернусь – и помогу, утащу мешки в кузов. Хорошо?
Лиза выслушала, распрямившись, и кивнула, сдув с лица прядь.
– А где горящие карьеры?
– Там о-о… опасно…
– Я уже взрослый мальчик, – с достоинством возразил Кирилл.
– Они там, – Лиза вздохнула и указала рукой куда-то в сторону, где за буртами вдали торчала какая-то вышка.
– Не уезжай без меня, обещаешь? – на всякий случай уточнил Кирилл. – Я правда помогу, не вру.
Я правда помогу, – это прозвучало с двойным смыслом. Чем и в чём он здесь поможет? Узнает тайну псоглавцев и снимет с деревни её проклятие? Такое происходит только в фэнтези. Да и хочется ли ему спасать всех этих Лёх, Сань Омских и Мурыгиных? В реальной жизни он разве что поможет Лизе как-то наладить жизнь. Лиза кивнула.
Кирилл развернулся и двинулся между буртами по земляной дороге, хранившей затянутые пылью отпечатки гусеничных траков. Склон бурта заслонил нелепую дрезину-грузовичок.
Кирилл думал о псоглавцах. Кто они – люди или животные? В любом случае им нужны убежища. Заброшенные торфяные карьеры, да ещё и горящие, – хорошее место, чтобы спрятаться. Зверь может выкопать себе нору в бурте – Кирилл увидел, как Лиза достаёт брикеты из толщи горы: так можно и целую пещеру выбрать. А люди поселятся в пустых строениях или соорудят какой-нибудь балаганчик из досок… Кто сюда ходит? Никто. Местные подъедут на мурыгинской дрезине, поковыряют бурт, что поближе к узкоколейке, и уедут.
Бурая и тонкая торфяная пыль покрывала всё вокруг. Её разносил ветер, она сыпалась из дыма пожаров, словно вулканический пепел. Земля и бурты казались тщательно выровненными и выкрашенными мягкой охрой. Было ощущение, что Кирилл идёт по Марсу. Сухие клочья редкой травы беззвучно шевелились, как марсианские пауки.
Здесь должны быть следы, думал Кирилл, глядя под ноги. Какие следы могут оставлять псоглавцы? Следы от обуви или отпечатки собачьих лап?.. А если он и вправду наткнётся на псоглавца?.. Кирилл остановился. Нет, такого кошмара ему не надо. Хорошо играть в истребителя вампиров, но не здесь и не в одиночку… Вдруг вон там, за громадой бурта, стоят и молча ждут его псоглавцы – страшные люди с косматыми головами псов, одетые в лохмотья, которые треплет ветерок… Как по торфяной пыли растечётся кровь? Раскатится чёрными тусклыми шариками, словно грязная ртуть?..
Кирилл заметил под пылью какую-то палку и выволок её наружу. Это был узкий обломок доски с ржавым и кривым гвоздём на конце. Хорошее оружие… Может, вернуться? Но тогда он оконфузится перед Лизой… Понтовался, понтовался, и сбежал… Или просидеть здесь час, будто бы всё время смело гулял по этим мёртвым пространствам?..
Кирилл полез под футболку за телефоном, чтобы засечь время, и вспомнил, что оставил телефон в школе, где жил, на подзарядке. Ч-чёрт!.. Кирилл разозлился. Да какие, нафиг, псоглавцы? Просто тоска здесь смертная. Торф, торф, торф… Немецкое слово. По-немецки «голова» – копф. «Смерть» – тод. «Собака» – хунд. Бурт, торф, тод, копф, хунд… Словно глухой собачий лай…
За крутым боком того самого бурта, где он и вообразил себе псоглавцев, Кирилл услышал глухие отрывистые звуки. Псы рычат?.. Волосы на руках у Кирилла встали дыбом. Не хватало воздуху.
Правила поведения при незнакомой собаке: бежать нельзя. Если побежишь, собака кинется вдогонку. Надо спокойно идти своим путём, не глядя собаке в глаза, будто совсем её не замечаешь. Кирилл положил доску на правое плечо и, преодолев онемение в коленях, двинулся вперёд. Одно движение правой руки – и он с силой махнёт доской, чтобы всадить гвоздь прямо в башку псоглавца.
Из-за бурта стало вылезать что-то рыжее. Кирилл сделал ещё один шаг и понял, что за буртом стоит брошенный бульдозер. Весь ржавый. Блестит только исцарапанный изгиб ножа. Окна выбиты. Одна гусеница расклепалась, и раскатившуюся полосу траков занесло пылью. Дверка висит на одной петле. Она шевелится в колыхании воздуха и тихо скрежещет. Этот скрежет Кирилл и принял за рычанье.
Кирилл стоял и смотрел на бульдозер. А бульдозер смотрел на него. Машины ведь умеют смотреть на людей. У них есть если не душа, то какой-то дух, который требует ухода за машиной, горючего, работы… Когда человек покинет машину, забудет о ней, машина примет в себя любого демона, лишь бы он вернул жизнь. Вот сейчас в кабине бульдозера появится псоглавец, протрёт стекло от пыли волосатым локтем и потянет за рычаг. И трактор двинется вперёд…
Это всё для фильма ужасов. Поединок бульдозера и человека среди торфяных буртов. Пыль, ржавчина и чёрный дизельный чад. Триллер. А вместо солярки псоглавец заливает в бак человеческую кровь. Ага. Кирилл прошёл мимо бульдозера, напоказ самому себе грохоча своей доской с гвоздём по борту машины. В огромной России треть всей территории занимают торфяные залежи. Тут не напасёшься бульдозеров и псоглавцев.
Лабиринт заготовленных буртов заканчивался, и дальше вкривь и вкось простирались уже собственно разрезы – плоские карьеры. Путь преградила широкая и довольно глубокая канава. Кирилл понял, что это – дренажный ров. Пространства торфяных залежей – осушенное болото. Клочья кустарников росли там, где на болоте были острова и не отложился торф.
Вышка, которую заметил Кирилл, торчала правее. Рядом с ней громоздились какие-то полуразрушенные сараи с дырявыми кровлями. Наверное, с верхней площадки вышки раньше наблюдали за всей площадью разработок – не загорелось ли где. Сейчас наблюдать было некому, и вдали горело. В полукилометре от вышки Кирилл увидел тёмное марево пожара, шапкой сидящее на горизонте.
Дренажная траншея выходила откуда-то из дымки справа и таяла в дымке слева. Кирилл не увидел ни мостика, ни спуска. Впрочем, борта этой траншеи осыпались и не выглядели слишком крутыми. Дно было разъезжено тракторами, а ведь они как-то скатывались сюда и как-то выбирались потом обратно. Ну, какая здесь глубина? Два-три метра. Кирилл решил спрыгнуть. Подъём он найдёт или изобретёт.
Он потоптался, примериваясь, и прыгнул на торфяной оползень. Ноги выше колен мягко воткнулись в грунт как в сугроб. Подняв тучу пыли, Кирилл выбрался на тракторную колею и начал ожесточённо топать, отряхивая штанины. Кроссовки были полны торфа.
Сверху противоположный борт канавы казался ему не слишком крутым, да ещё его высоту до половины сократила осыпь. Увязая в ней, Кирилл добрался до откоса… и что? Подпрыгнуть не получится, слишком рыхлая опора. Кирилл доставал руками до гребня стенки, но цепляться было не за что, земля ручьями текла из-под ладоней. Он попробовал продолбить ступеньку носком кроссовки, но непрочный откос не выдерживал, ступенька разваливалась. Что делать? Рыть стену доской с гвоздём, пока не получится пологий спуск?..
Кирилл вернулся обратно на колеи и внимательно огляделся. Он нигде не заметил места, пригодного, чтобы выбраться. Когда-то давно Кирилл слышал или читал про песчаные тюрьмы в пустыне. Человека сажают в песчаный котлован, и всё. Не вылезти никак. Узник копает склон, а склон сыплется и получается точно таким же неприступным. Пока не сбросят верёвку, наружу не вылезешь.
