Alma - Эпизод 2. Антиканон
— Да, магистр.
— В своем рапорте вы написали, что инициатива неподчинения нашей директиве исходила, скорее всего, от адмирала Цандерса.
— Я так полагаю, магистр.
— Конечно. Он командовал всей операцией, и, естественно, будет покрывать тех, кто ее разрабатывал. А наземную операцию на Лоду-2 проводил некий…
Мэйс оборвал фразу и вопросительно взглянул на Луруса.
— Капитан третьего ранга Анакин Скайуокер, — закончил за него рыцарь.
— Да-да. Что вы можете сказать о нем?
Лурус пожал плечами.
— Ну, военный как военный.
— А как человек?
— Высокомерный. Грубый.
— То есть на вас он произвел отрицательное впечатление?
— Скорее, да.
Мэйс снова замолчал.
— Кстати, а что случилось с вашим лицом? Неужели задело каким-нибудь осколком?
Спокойный, вежливый тон Винду выдал его любопытство и одновременно напомнил, что глава Ордена имеет право знать все. Джедай замялся, и инстинктивно потрогал пластырь на левой щеке.
— Скайуокер был недоволен.
— Чем?
— Тем, что на Лоду-2 погибли его люди.
— И?
— И пришел ко мне выяснять отношения.
— После операции?
— Да. Как я и написал в рапорте, мне пришлось сесть на борт «Мегеры», так как «Магус» уже ушел к Лоду-1. Хотел зарядить аккумуляторы и проверить двигатель. Там, на планете, его чем-то царапнуло во время перестрелки. Капитан Штрим оказал мне содействие. Я связался с адмиралом Цандерсом, но он сначала был занят разговором с Фирцини — так мне сказал адъютант, а потом все уже было решено. Я помедитировал и решил, что больше ничего не смогу сделать. Связался с учителем, доложил обстановку и получил указание отправиться на Корускант. Это же все было в моем рапорте, — Лурус взглянул на Винду с надеждой.
— Это было, — ответил Мэйс с четким ударением на слове «это».
— Тогда я пришел в ангар, и тут ко мне пристал этот Скайуокер. По-моему, ему просто хотелось драки.
— Так это он вас так отделал?
Лурус дернул головой. Ничего не ответил.
— Я полагаю, что вы смогли оказать достойное сопротивление?
— По правде сказать, — рыцарь снова замялся. — Я был не совсем готов. Я пытался ударить его Силой. И ударил. То есть оттолкнул его. Но он смог встать, и… случилось нечто неожиданное.
— Это что же?
— Он тоже использовал Силу. Ту технику, которая называется форс-грип.
На сей раз Мэйс замолчал, но уже не для того, чтобы разбавить диалог нотой тишины. Преодолев удивление, он провел рукой около своей шеи, в характерном жесте.
Лурус кивнул.
— К этому вы тоже оказались не готовы?
— Да.
— А потом?
— А потом он ушел. Забрал мой меч. Меч я вернул. И капитан Штрим посадил Скайуокера под дисциплинарный арест.
— Почему этого не было в рапорте?
— Магистр, я не думал…
— Что это важно? Лурус, для вас встретить форсьюзера с навыками использования Силы, который не имеет никакого отношения к Ордену — обычное дело?
Винду уже не смотрел на молодого джедая. Взгляд его устремился куда-то вдаль, за транспаристил окон башни и ушел за горизонт, словно главе Ордена хотелось заглянуть за другой край Галактики, вывернуть ее наизнанку вместе со всеми звездами и вытряхнуть из полученного кашеообразного универсума всех неучтенных в архивах Храма форсьюзеров.
— Нет, магистр. Я… я очень удивился. Но я решил, что важнее всего — сама операция и переговоры с Фирцини. Я предполагал рассказать об этом учителю, когда он вернется, но…
Оправдательная тирада вызвала у Мэйса раздражение, и он оборвал рыцаря.
— Вы свободны, Лурус. Идите. И помедитируйте на тему того, о чем мы с вами говорили.
* * *Прошло трое суток. О том, что это время прошло незаметно, говорить не приходилось. Время скрипело электронными цифрами на хронометре. Иногда оно совсем останавливалось, иногда ходило вокруг кругами, усиливая и так прекрасно ощутимое в воздухе электрическое напряжение.
В первый день он затребовал себе чистую одежду из каюты. Не стал стучаться в дверь и звать охранников. Просто дождался, когда ему принесут ужин и приказал. Принесли.
Перебрав в уме возможные последствия операции на Локримии, он решил поставить на этом точку и подождать каких-нибудь новостей.
Все равно, делать было попросту нечего. Лежать, спать, ждать еды. Отжиматься от пола в качестве развлечения.
На второй день ничегонеделанье начало мало помалу перетекать в раздражение.
На третий день раздражение пополам с усталостью от ничегонеделанья грозило принять форму тихого бешенства.
В голову лезло слово «медитировать». Лучше от этого не становилось. Слово повлекло за собой набор других слов, давно не слышанных или слышанных в ином контексте.
Самоконтроль, терпение, еще раз самоконтроль.
Как же я здорово отфильтровал свою память, подумал Анакин. Девять лет прошло. Всего-то. Словно и не был в Храме. Три года почти взаперти, а здесь не могу и три дня под замком просидеть. И они еще говорили, что у меня отсутствовал самоконтроль.
Дверь вдруг располовинилась, и на пороге показался Райс Гранци.
— Смотри, как постучу, так выпустишь меня отсюда, — бросил он кому-то в коридоре, вошел и осторожно задвинул панель на место. Потом замолчал, разглядывая вытянувшегося на койке Скайуокера, улыбнулся и спросил:
— Как вам отдых в нашем отеле, сэр?
Анакин сел на койке.
— Ты совсем охренел, или только частично?
— Я серьезно. Здесь неплохо, да? — Гранци подошел ближе, поднял с тумбочки пластиковый стаканчик. Болтанул и поставил обратно. — И кормят даже. Чаем.
— Как ты сюда попал?
— Через дверь. Ты не заметил? — он улыбнулся еще шире. — Ну, поговорил немного с Челси.
— Челси разрешил тебе войти?
— Разрешил? — Гранци вытаращил глаза. — Блин, да кто он такой, чтоб я у него разрешения спрашивал? Какой-то гребаный старлей из транспорта, никогда на боевых не был. Тоже мне, командир. Я сюда пришел с пятью ребятами из взвода. Ну, на всякий случай, — он подмигнул Скайуокеру. — А Челси как раз тут шлялся и что-то из себя изображал. Я ему сказал, что если меня сейчас сюда не пустят, я его тонким слоем по стенке раскатаю. Он заткнулся и открыл замок. И Штриму он больше стучать не будет, это я тебе гарантирую.
— Стучать?
— Да все видели, что он тогда был в ангаре, а после отвел твоего джедая к Штриму. Нет, ну вот же сволочь. Мог ведь просто к доктору свести, если хотелось быть вежливым, а потом аккуратно запнуть в истребитель и наподдать… Чтоб до самого Корусканта хорошо летелось. Я ему сказал, мол, если в нашем отсеке появишься, гадина, мы тебе твои…
— Да ладно, — прервал его Анакин. — Дальше-то чего?
— Дальше? Знаешь, что сейчас обсуждают на «Мегере»?
— Ну?
— Только две вещи — то, как ты разбил морду этому длиннорясому и то, удастся ли Штриму выпихнуть тебя из флота.
Анакин скривил губы.
— И я должен радоваться своей популярности?
Гранци оглянулся на дверь, устроился на табуретке рядом с койкой и заговорщическим тоном сообщил:
— А еще я тут поговорил с его адъютантом. С Клингелем, то бишь.
— Заводишь дружбу со штабными?
— А как же. Для начала угостил парня кореллианским виски.
— Он пьет ту же бурду, что и ты? Я был о нем лучшего мнения.
— Для адъютантов у меня есть выпивка качеством повыше, чем…
— Чем для меня, например?
— Ну, извиняй, с меня тогда причитается. Мне как раз ротный обещал повышение, отметим…
— Поздравляю.
— А еще я проиграл ему в саббак.
— Тогда ты действительно здорово перепил.
— Слушай, ты совсем отупел здесь или прикидываешься? Я это сделал нарочно. И узнал много нового и интересного. Короче, Штрим катает очередную жалобу командованию. Чтоб тебя убрали из флота. И в этот раз такой номер может пройти.
— Запросто. Ну, значит, вернусь обратно к вам.
— Если в дело опять не вмешается Цандерс.
Анакин покачал головой.
— Я не собираюсь просить у него помощи.
— То, что ты не просто идиот, а идиот с больным самолюбием, у тебя написано на лице.
— Гранци, ты сейчас у меня вылетишь вот в эту дверь, — Скайуокер указал рукой в сторону. — Причем откроешь ее своей головой.
— Ах да, особо утонченные дебилы называют это «гордостью». Короче, Скайуокер, хватит ломаться. И вообще за тебя уже подумали. Рапорт о том, что действительно произошло на Локримии, уже ушел Цандерсу. Подписались все, кто был с нами.
— Я этого делать не просил!
— Нет, ты точно неизлечим.
Анакин нахмурился. Так, что его брови почти сомкнулись в раздражении.
— То, что там произошло — мое личное дело. И касается только меня.
— А еще оно касается всего моего взвода. И самое главное, оно касается Брайбенов, Сперля и Тибра, ситх тебя подери!
