Керри Райан - Лес Рук и Зубов
Ночью, засыпая в обнимку с Аргусом, я вижу сон про Кэсс и Джейкоба. Они оба живы, только почему-то стоят по одну сторону запертых ворот, а я — по другую. В ушах отдаются стоны Нечестивых, но я не знаю, пришли они за мной или за ними.
Кэсс открывает рот и визжит. Я сразу просыпаюсь и понимаю, что все еще слышу эхо ее крика. Аргус под моей ладонью утробно рычит. Я вскакиваю и ищу глазами Кэсс; та снова кричит и показывает куда-то пальцем.
Первая мысль: Джед ошибся, и Бет все-таки Возвратилась. Тут краем глаза я замечаю в Лесу красный всполох, и мое сердце на миг перестает биться. Я давлюсь воздухом и молча наблюдаю за стремительным приближением Габриэль, морально готовясь к удару и боли… Но в следующий миг Быстрая с размаху влетает в забор. Три стрелы торчат у нее из туловища, а одна рука висит под странным углом, но это нисколько не мешает ей передвигаться.
Следом за ней к нам подползают другие Нечестивые и начинают раскачивать забор.
Гарри и Джед встают с топорами наготове, а Трэвис забрасывает угли влажной землей. Однако забор сдерживает Нечестивых, и нас донимают лишь отвратительная вонь их гниющей плоти да отчаянные стоны.
Мы без слов покидаем наш маленький лагерь, вновь выстраиваясь гуськом на узкой тропе. Мы идем быстро, оставляя едва плетущихся Нечестивых за спиной. Но Габриэль всегда рядом. Она, как Аргус, забегает чуть вперед, время от времени толкая забор и проверяя его на прочность, а потом возвращается к нам и свирепо щелкает пастью.
— Как она выбралась из деревни? — слышу я хныканье Бет. — Как она нас нашла?
Джед притягивает жену к себе. Тропа здесь стала совсем узкой, так что они едва могут идти рядышком. Я ловлю на себе настороженный взгляд Джеда.
— Наверно, выбралась через брешь в заборе, — говорит он.
— Значит, в деревне для нее пищи больше нет, — слышу я голос Гарри. — Деревня пала окончательно. Раз они не смогли ее убить… — Он замолкает, позволяя нам сделать собственные выводы.
На этих словах Кэсс, идущая впереди меня, резко останавливается, отдает мне руку Джейкоба и уходит назад. Я слышу ее сдавленные рыдания и хочу утешить подругу, но только покрепче стискиваю крошечную ладонь.
— Почему она другая? — по-детски шепелявя, спрашивает Джейкоб тоненьким голоском. И показывает пальцем на Габриэль в ярко-красном жилете.
Я качаю головой, вспоминая, как пришелицу заточили в соборе, спрятали от меня, а я все искала, искала и не могла найти… Я вспоминаю туннель с тяжелыми дверями, покрытые чернилами страницы Писания и вновь задаюсь прежними вопросами: что Сестры сделали с Габриэль? кто навлек на нас эту беду?
* * *Яркое светлое облачко на миг закрывает собой жаркое солнце, и как раз в эту секунду тропа перед нами вновь расширяется, а поперек нее возникают ворота. Прямо над рычагом расположена небольшая железная бирка с высеченными на ней буквами «XIX». Отчего-то мне вспоминаются двери в нашей деревне и строчки из Писания, которые вырезали на косяках Сестры. Я провожу рукой по буквам, как нас учили, словно отдавая им дань почтения.
Но думаю при этом вовсе не о Боге, а о Габриэль.
Как связаны между собой надпись, оставленная пришелицей на оконном стекле, буквы на крышке сундука и вот эти, на воротах? Непонятно. Но связь должна быть. Я оглядываюсь на Габриэль: с невиданной для живых мертвецов яростью она вновь и вновь врезается в забор. Как бы мне хотелось спросить, что значат эти буквы, утешить ее, попытаться утихомирить…
Вместо этого я хватаюсь за раскаленный на солнце рычаг и уже хочу поднять ворота, как вдруг Кэсс испуганно охает и кидается ко мне:
— Ты что делаешь?! — Ей приходится кричать, чтобы я услышала ее сквозь лязг забора. — Мы ведь не знаем, что за этими воротами! Вдруг там Нечестивые? Мэри, ты нас убьешь!
— Выбора у нас нет, — говорю я и нажимаю на рычаг.
Ворота с легким скрипом открываются, и все медленно проходят на другую сторону.
Джед идет в обнимку с Бет. Ее глаза и щеки уже впали, походка стала неверной, а каштановые волосы повисли сосульками. Я пытаюсь схватить брата и сказать, что сегодня он обязательно должен с ней разобраться, ведь Бет слишком опасна. Но он не дает мне и рта раскрыть, только качает головой и заявляет, что все под контролем.
Неужели Гарри и Трэвис не замечают перемен в своей сестре? Знают ли они, что в конце этого дня ее ждет неизбежное?
Нет, Джед до сих пор не сказал им, что Бет заражена, хотя каждый шаг приближает ее к смерти.
Когда все проходят, я мягко затворяю и запираю на щеколду ворота. С этой стороны тоже есть маленькая железная бирка с надписью «XVIII» — теми же самыми буквами, что были вырезаны на крышке сундука. Я пытаюсь составить общую картину, понять систему, но ни к каким выводам так и не прихожу. Покачав головой, я снова провожу рукой по металлу, острый край тут же вскрывает подушечку большого пальца.
Высасывая кровь, я догоняю остальных. Очень скоро мы выходим к развилке. Аргус пробегает немного вперед по каждой ветке, яростно принюхиваясь, а потом возвращается и садится у моих ног, свесив язык.
— Можем разделиться или выбрать какую-нибудь одну дорогу, — говорит Гарри, подбоченившись и глядя направо.
Свободного места здесь больше, чем на тропе, и Бет ложится на землю, кладя голову на колени Джеду и кутаясь в шаль. Кэсс садится рядом с Джейкобом, берет его за руку и помогает ему чертить на земле какие-то знаки.
— А что тут думать, — говорит она. — Пойдем по тропе, которая уведет нас подальше от нее.
Она показывает на Габриэль: та бросается на забор с прежней неиссякаемой яростью. Из-за нее мы все это время шли гуськом: боялись, что если пойдем парами, она до кого-нибудь доберется.
— Кэсс права, — говорит Трэвис. — На левой тропе ей нас не достать.
Все кивают, Джед помогает Бет подняться, и мы идем дальше, оставляя Габриэль неистово биться в забор за нашими спинами. Без ее постоянного присутствия тропа кажется какой-то опустелой, и я с удивлением сознаю, что скучаю по пришелице.
За день нам встречается еще две развилки, и всякий раз мы выбираем направление наугад. А ближе к вечеру, когда свет меняется и впереди уже ничего не разглядеть, Гарри, который шагает первым, вдруг встает как вкопанный.
— Тупик, — говорит он.
XIX
— Что?! — истерично вскрикивает Кэсс и обходит Гарри, чтобы убедиться самой.
В самом деле, путь нам наглухо перекрывает секция забора, по которой Кэсс начинает яростно молотить кулаками, напоминая Нечестивых: им тоже вечно неймется попасть на другую сторону.
Трэвис подходит к ней сзади, обнимает, просит успокоиться и медленно раскачивает из стороны в сторону. Гарри тоже кладет руку ей на плечо, пытаясь утешить. Даже Аргус и тот начинает тереться ей об ноги и лизать ладонь. Кэсс стискивает пальцами плечо Трэвиса у самого воротника рубашки, и я чувствую в глубине души укол ревности.
— Бесполезно, — бормочет она. — Все без толку. У меня никого не осталось. Ни отца, ни мамы… ни сестры. — Кэсс рывками втягивает воздух. В глазах Трэвиса и Гарри поблескивают слезы. — Все умерли. Никого больше нет. И мы… — Она вздрагивает всем телом. — На этой тропе мы тоже… О господи… — Ее причитания переходят в глухой вой.
Трэвис прижимает ее к себе и гладит по волосам, пытаясь утешить.
Я чувствую жжение в горле, в груди поднимается ярость, но каким-то чудом мне удается совладать с собой, и никто ничего не замечает. Я хочу вырвать Кэсс из объятий Трэвиса, но вместо этого обхожу свернувшуюся на земле Бет и иду обратно по тропе, делая глубокие вдохи. Бесполезно — сердце по-прежнему колотится, а с ним и все тело. Да, мне знакома и понятна их боль. Да, я тоже давно живу с этим горем и должна бы сочувствовать… Но в моем животе клокочет ярость, и я ничего не могу с ней поделать.
— Давайте заночуем здесь, — предлагает Джед. Бет ослабла, далеко не уйдет. — Но вместо того чтобы объяснить остальным, почему его жена ослабла, он только выдавливает: — Ее ужасно подкосила смерть родителей…
Я всплескиваю руками и в ярости топаю дальше, но Джед быстро меня нагоняет — здесь нас еще слышно.
— Это бесполезно, Мэри! — говорит он.
Понятия не имею, что он хочет сказать. Знаю только, что происходящее страшно меня бесит: все тело как будто пронзают острые иглы.
Хриплый смех срывается с моих губ.
— Решил поговорить о том, что полезно и бесполезно? — спрашиваю я. Мне надо на кого-то сорваться, а Джед просто попался под горячую руку. — Как насчет вашей с Бет маленькой тайны? — громко кричу я, чтобы все услышали.
Трэвис с Гарри поднимают головы и удивленно смотрят на нас.
Меня охватывает непреодолимое желание причинить боль Трэвису, ранить его в самое сердце: за то, что рука Кэсс, словно обручальные узы, так собственнически стискивает его запястье; за то, что он пробудил во мне эту безумную страсть, а потом вынудил провести ночь с Гарри; за то, что теперь все вылилось в эту отвратительную сцену.
