Никита Аверин - Революция
Или она попросту пытается оправдать себя. Кейт продолжала идти вперед, инстинктивно стараясь не сталкиваться со случайными взглядами прохожих. Размеренный рокот работающего экскаватора становился все громче, отражаясь от стен, нависавших над улицей строений.
Город, такой знакомый, и такой чужой. Копченные временем коробки домов с вертикальными зигзагами наружных лестниц и колыхающимся на предгрозовом ветру цветастым застиранным бельем. Красные тумбы натыканных по углам пожарных гидрантов.
Автобусная остановка, густо закамуфлированная граффити, и ребятня, шумно пинающая мяч в закоулке с баскетбольным кольцом, под ритмы громыхающего бумбокса.
На последнем перекрестке до цели вспыхнул запрещающий сигнал светофора. Кейт остановилась, и ее обогнали две девушки-японки с розово-синими волосами, о чем-то оживленно щебеча, несмотря на то что их головы украшала пара огромных наушников. Они стремительно пересекли улицу прямо перед носом взвизгнувшего тормозами кеба такси, из которого, не высовываясь из салона, что-то прокричал водитель. Кейт посмотрела на часы, до появления броневика оставалось меньше пяти минут.
— Уверуйте, и он возьмет трубку! — кричал всклокоченный бородатый мужик на другой стороне улицы, нацепивший порезанную коробку из-под холодильника, на которой с ошибками черным маркером было выведено: «Грядет тот день, который тебе еще припомнят!» — Просто наберите номер и спросите — кто на проводе? И рекут вам — Иисус на проводе…
С этими словами он круговым движением водил пальцем по груди, словно набирал невидимый номер, по той части коробки, где предположительно должно было находиться сердце, а второй, сжимающей красную телефонную трубку на болтавшемся оторванном проводе, тянулся к небу, монотонно раскачиваясь в такт произносимым словам.
Небо раскатисто заворчало, и Кейт, стоящая в группе готовящихся перейти улицу людей, снова посмотрела на небо. На лицо упали первые капли начинающегося дождя. Опустив голову, она увидела, как подружки-японки, обогнув огороженную территорию, внутри которой трудился экскаватор, забежали в кафе-пиццерию, из которого, пропустив их, вышел отец и направился к своему автомобилю.
Где-то позади подвыла полицейская сирена. Запрещающий сигнал светофора сменился на зеленый, и Кейт стала переходить улицу. За спинами пешеходов она успела увидеть, как отец забрался на заднее сиденье машины, от которой неторопливо двигалась бомжиха в вислых лохмотьях с наполненной мятыми пивными банками и еще каким-то барахлом тележкой из супермаркета, к которой была привязана виляющая хвостом длинномордая собака.
Сейчас камера наблюдения сделает ту самую фотографию, которую они рассматривали на брифинге в офисе корпорации.
— Золотце, не будет ли у тебя немного мелочи? — преграждая своей дребезжащей поклажей дорогу, обратилась она к Кейт.
Та с ходу налетела на нее, погруженная в свои мысли. Громко залаяла собака, которую тут же заглушил повторившийся сигнал полицейской сирены.
— Чего разлаялся, оголтелый! Да заткнись же, кому говорю!
Не обращая внимания на бездомную, пытавшуюся криками приструнить разошедшегося пса, Кейт развернулась, наблюдая, как мимо нее на полной скорости через перекресток проносится инкассаторский броневик, эскортируемый полицейским джипом.
Громоздкая махина экскаватора, резко развернувшись, чудовищным ударом ковша протаранила первый автомобиль, отбрасывая его в брызнувшую осколками витрину кафе. Надсаживающаяся лаем собака рванулась, и хлипкий поводок, не выдержав, лопнул. Инкассаторский броневик, вильнув приплюснутой мордой, рухнул в заготовленную для него «Катерпиллером» яму и заглох. Вокруг тут же засуетились переодетые рабочими грабители, расчехляя заготовленное оружие. Послышались первые выстрелы. Испуганно закричали дети. С неба обрушилась шелестящая пелена дождя.
— Аха-ха-ха-ха! Иисус услышал меня-я-я! — подставив бородатое лицо ливню и запрокинув руки, словно сумасшедший, счастливо орал возвышающийся посреди улицы мужик в коробке из-под холодильника. — День наста-ал!
Дождавшись, пока из машины появился Дэниел, с лицом, закрытым респираторной маской и пославшим в гущу завязавшейся перестрелки заготовленные дымовые шашки, Кейт оттолкнула тележку и, выхватив пистолет, устремилась в обволакивающий улицу смог.
Теперь все зависело от ее меткости. Главное, не промахнуться, ведь каждая лишняя секунда, проведенная в эпицентре перестрелки, была чревата жизнью для нее самой. Со стороны инкассатора оглушительно грохнуло — слаженно работавшие налетчики подорвали внутренний сейф пластидом.
Кейт отбросила налипшие на лицо мокрые волосы, стараясь отыскать в окружавшем хаосе ее отца. Вон он! Паля по противникам из травматического пистолета, продвигается к раскрытому броневику. Решительно поборов сжавший сердце очередной укол совести, Кейт подняла пистолет и прицелилась. Со стороны разрушенной витрины кафе захлебывались плачем раненые японки.
Девушка выстрелила, и почти добравшийся до броневика Дэниел припал на брызнувшую кровью ногу. Кажется, она попала ему выше колена. Черт! Но почему он не сворачивает, почему не пытается убежать? Сгустившаяся пелена застилала глаза, Кейт кто-то окликнул, и она поняла, что пора уходить.
Выскочив из марева на другой стороне улицы, она забежала в одну из боковых улочек и спрятала под пальто пистолет, как раз в тот момент, когда к месту перестрелки за ее спиной подоспела еще одна полицейская машина. Все наперекосяк! Выглянув из-за стены дома, она увидела как «Додж-стентон» Дэниела разворачивается, роняя колпаки с колес, и, резко взяв с места, скрывается в противоположном конце улицы.
Послонявшись в неприметных кварталах города в ожидании вечера, она направилась в доки, где располагалось убежище Дэниела, и, выбрав удобную позицию для наблюдения, стала ждать. Если у нее получилось, то заработанная в перестрелке рана заставит его одуматься и прекратить лезть на рожон. Тогда у них получится шанс начать все сначала.
Машина отца появилась возле ангара, когда уже совсем стемнело. Показавшийся из салона Дэниел хлопнул дверью и потащил с заднего сиденья оглушенного Смита к дверям складского помещения. Кейт вздохнула. Все-таки не получилось, хотя по большому счету она и не очень надеялась. Желание отомстить в этом человеке было слишком сильно.
В запасе у нее оставался последний козырь, который был способен вывести отца из игры. Информация с брифинга на следующий день после ограбления, когда во время обыска склада Муни позвонили из конторы и сообщили, что кто-то сдал место следующего появления Нострадамуса-Гринвуда. Выходит, временная петля так замкнулась, что этим человеком была она сама. По спине Кейт пробежали мурашки.
Вызвав в памяти нужный номер и войдя в телефонную будку, она набрала домашний Синиза и стала напряженно вслушиваться в звонки.
— Кафе «Лагуна», на углу Холстед-стрит и Милвейк-авеню, завтра в семь тридцать вечера, — без предисловий начала Кейт, когда на другом конце тоненько пискнуло и запустился автоответчик. — Нострадамус там будет. Проверьте камеры на перекрестке Миллера, где сегодня ограбили инкассатора. Слушайте внимательно! — торопливо добавила она. — Вас интересует человек, лежащий на заднем сиденье одной из припаркованных возле кафе машин. Это он.
Бегло прокрутив сказанную информацию в голове, Кейт убедилась, что ничего не упустила, и повесила трубку на рычаг. Выйдя из телефонной будки, она посмотрела на звездное небо, подсвеченное огнями ночного города.
Больше она ничего не могла сделать, чтобы спасти отца.
Глава третья
Кровь и гром смешиваются с дождем
Вновь в царстве тьмы.
Вспышка молнии, мое тело в огне.
Все должны преклонить свои колени
При произнесении моего имени.
Мой путь ясен, я живу без сожаления.
Я поклялся убивать, никогда не забывать.
Назад дороги нет, я никогда не вернусь.
Я сгорю и умру в адском огне.
Умри! Умри! Умри!
В доме смерти.
Умри! Умри!
В адском огне.
Армию рая
Моя армия ждет в аду,
Чтобы сразиться на земле
Ради всех загубленных душ.
Я не стану умирать в одиночку,
Пройду через семь врат, пока не приду к себе домой
Через мост смерти
По ту сторону врат света
В сердце тьмы, в черноту ночи.
Во тьме я управляю своей душой.
Я никогда не должен буду сожалеть.
Меня никогда не спасут.
Я войду в дом смерти,
Перед тем как умереть.
Все мои враги должны быть повержены.
Умри! Умри! Умри!
В доме смерти.
Умри! Умри!
В адском огне.
В небольшом украшенном зеленью сквере никого не было, поэтому никто не докучал Альбиносу в аккуратном деловом костюме обычного клерка излишним вниманием. Устроившись на скамейке под раскидистым кленом, он неторопливо курил тонкую сигарету, задумчиво поглядывая на круглый циферблат в фасаде костела, видный сквозь покачивающуюся листву.
