Гоар Маркосян-Каспер - Вторая Гаммы
— Ладно, Маран, — сказал он бодро. — Твою критику я принимаю.
— Какую критику? — удивился тот.
— Невысказанную. Конечно, земляне — бездельники. Но черт с ними! Давай спать.
— Давай, — согласился Маран и добавил: — Связь я пока отключу. Но если что-то надумаешь, вызывай в любой момент. Да, кстати, я буду вытаскивать тебя поближе к себе всякий раз, когда смогу. Вдруг подвернется шанс удрать. Ну все, спокойной ночи.
Когда Дан проснулся, Гениса все еще спала. Сжавшись в комочек под теплой шкурой с длинным серебристым мехом, она ровно дышала и иногда слабо улыбалась. Господи, до чего ему было жалко это злосчастное, забитое существо! Как голодный бездомный котенок… Он осторожно выполз из-под шкур, и, чтобы не разбудить ее, старался ступать полегче и поменьше шуметь.
«Ком» молчал, он не стал вызывать Марана, никакой спешки в этом не видя, ждал, пока тот объявится сам. Но принесли завтрак, он поел — никак не мог решить, поднять Генису и покормить или лучше не трогать, наконец отложил ее долю и быстро умял остальное, а от Марана все не было ни слуху, ни духу, а потом вместо него явился взбудораженный Паомес, даже не явился, а ворвался.
— Пойдем, — начал он с порога, — Маран сказал, чтобы я поговорил с тобой… — Он наткнулся взглядом на спящую девушку и замер, потом увидел, что разбуженная его шумным вторжением, та открыла глаза, и буркнул:
— Одевайся и уходи.
Девушка, стыдливо прикрываясь шкурой, нашарила валявшийся на полу балахон, торопливо натянула его и вскочила. Она хотела уже выскользнуть из комнаты, но Дан удержал ее за руку.
— Съешь это, — сказал он, кивая на оставленный ей завтрак.
Гениса испуганно взглянула на Паомеса, тот покосился неодобрительно на блюдо с мясом, посмотрел на Дана, на девушку, потом махнул рукой и перестал обращать на нее внимание.
— Пошли, — повторил он, поворачиваясь к Дану.
Быстро миновав десяток пустых коридорчиков и закутков, Паомес отдернул очередную занавеску и вошел в довольно просторное помещение, похоже, кухню. Не совсем, очага видно не было, наверно, мясо для правителя, его семьи и гостей варили за пределами шатра, на открытом воздухе, но подготовительные работы велись несомненно тут, несколько женщин трудилось в поте лица, склонившись над котлами и горшками, одна разделывала на каменной плите мясо, часть туши какого-то животного, скорее всего, каота, другая быстро-быстро перемешивала молоко, очевидно с добавлением закваски, жидкость густела на глазах, третья обрывала листья со срезанных целиком маленьких душистых кустиков, по пряному запаху Дан узнал растение, на котором настаивали питьевую воду.
— Сюда! — Паомес подошел к большому плоскому камню, на котором еще одна женщина месила тесто. По краю камня были выложены цепочкой те самые крошечные лепешки, еще сырые.
— Вот это, — Паомес ткнул пальцем в лепешку, — мы очень любим. Они вкусные, сам знаешь.
Дан кивнул.
— Их делают из баобы. — Паомес прошел дальше к объемистой глиняной посудине без горлышка, с прямыми высокими стенками, больше похожей на кастрюлю без ручек, чем на горшок. Дан заглянул вслед за ним в сосуд и увидел на дне несколько горстей белых полупрозрачных зерен. Паомес вынул немного и показал на ладони Дану: зерна напоминали рис, только были совершенно круглые.
— А вот сама баоба, — Паомес взял одно растение из лежавшей рядом кучки и подал Дану.
Это был не колос, скорее, метелка, ничего особенного, среди земных злаков тоже водились метельчатые виды, кажется, тот же рис.
Добывали зерна способом весьма оригинальным, очередная женщина колотила пучком баобы по стенкам сосуда, изнутри, разумеется, зерна, наверно, не очень плотно сидевшие в своих гнездах, осыпались на дно, затем выбивальщица (как еще ее назвать) проверяла метелки одну за другой, если обнаруживала застрявшие зернышки, выковыривала их пальцем, и, только очистив пучок полностью, бросала его на пол и брала новый из лежавшей рядом с горшком небольшой груды. Завершала цикл работница, растиравшая зерна в огромной уродливой каменной ступке.
— Маран сказал, что можно иметь баобы намного больше. И что ты мне объяснишь, как.
— А где он сам? — ушел от ответа Дан.
— Уехал с Бетлоаном.
— Куда?
— Это не наше дело, — буркнул Паомес раздраженно. — Я хочу знать, как добыть больше баобы. Он сказал, что ее можно вырастить. Объясни, как.
Подкинул-таки идею, подумал Дан. Ох уж этот Маран! Конечно, он никогда и ни от кого не скрывал своего отношения к принципу невмешательства, но правил игры тем не менее не нарушал, «живешь в Риме, блюди римские законы», это он понимал и придерживался как параграфов Кодекса, так и неписанных, но принятых норм. А тут… Самому Дану, между прочим, принцип невмешательства тоже не нравился, но что из того? Правда… Существовал и другой принцип, и в данном случае был применим скорее он. Принцип катастрофы, появившийся в правовом поле, охватываемом Космическим кодексом, не без его, Дана, хоть и пассивного, но участия, благодаря компьютеру, который выкинул его с Никой на Торену без инструментов, без оружия, без необходимых навыков, спасибо, что в одежде, а не голыми, выкинул и развалился на куски, оставив их на произвол судьбы и создав тем самым прецедент. Прецедент, ибо они оказались в ситуации, из которой выбраться без посторонней помощи было абсолютно невозможно. Прежде ничего подобного не случалось, неудивительно, ведь Торена была третьей населенной планетой, ставшей известной землянам, и даже вторую открыли всего лишь за несколько месяцев до того, как они с Никой сели в злополучный астролет малой дальности, обломки которого были захоронены на поляне в бакнианском лесу, не сразу, а с некоторым опозданием, но как иначе потерпевших крушение людей сумели бы найти?.. Ну нашли бы, наверно, и без обломков, но так было надежнее, пусть они и могли выдать торенцам… собственно, и выдали, не первому встречному, разумеется, но… Конечно, людей с таким уровнем интеллекта, как у Марана, немного, однако… Собственно, все это несущественно, Земной кодекс декларировал право человека на жизнь, как важнейшее, первейшее и основополагающее, и если для спасения этой самой драгоценной жизни надо было вступить в контакт с аборигенами, да даже нарушить принцип невмешательства, ради бога. Правда, тут существовали свои нюансы, есть ведь в земном кодексе понятия о допустимой самообороне или ее превышении… Дан отнюдь не был уверен, что внедрение земледелия на этой не имевшей даже названия планете так уж необходимо для спасения их жизней, но делать было нечего, и он стал припоминать все, что о примитивных методах возделывания земли читал. Увы, особыми познаниями в области агрономии он похвастать никак не мог.
— Если эти зерна, — объяснил он Паомесу, — посадить в землю, через некоторое время из каждого вырастет новая баоба. Вначале землю надо разрыхлить. — Он попробовал сообразить, как сделать плуг, но понял, что это выше его разумения, конечно, когда-то он видел старинные орудия пахоты на рисунке, но давно, да и смотрел невнимательно, кто мог тогда думать… Мотыга! Он ухватился за спасительную мысль, как приблизительно выглядела мотыга, он помнил. — Выйдем наружу, — предложил он Паомесу. — Я тебе покажу, что и как.
Паомес замялся, но потом кивнул (не забыв, конечно, о стражниках). Они отошли от «шапито» поближе к границе «особой зоны», туда, где между шатрами сохранилась незатоптанная земля, Дан одолжил у одного стражника копье, у другого нож, потом подозвал к забору глазевшего на странную компанию скотовода, попросил у него аркан, привязал нож перпендикулярно к копью и попробовал взрезать получившейся штуковиной землю. Это оказалось делом нелегким, нож соскальзывал, копье виляло, но ему все-таки удалось разрыхлить крошечный участок.
— Здесь надо разбросать немного зерен, — пояснил он. — Потом… — Что-то следовало сделать еще. Что? Он напряг память, и на поверхность вдруг выскочил отрывок из недавно читанной книги про… древний Вавилон. Вавилоняне бороновали поля с помощью… Ага! — Потом надо сделать так, чтобы зерна покрылись землей, — продолжил он. — Берется кусок доски, по краю вырезаются зубья… Я тебе покажу. Ну и… Можно поливать водой. Если не будет дождей. Нельзя топтать.
— И когда же баоба вырастет? — спросил Паомес.
Это был опасный вопрос, приезжему из страны земледельцев следовало знать ответ на него.
— Это зависит от земли, — ответил Дан неопределенно. — От дождей. От самой баобы. Наша отличается от вашей. От времени года. Обычно сеют весной, а вырастает баоба летом. Осенью ее можно собирать.
Паомес озадаченно вытаращил глаза.
— Весной мы здесь, а осенью далеко.
— А почему? — спросил Дан.
— Потому что летом каоты съедят здесь всю траву. Осенью нам надо быть там, где растет другая трава. Много травы, ведь часть надо срезать и засушить, зимой трава не растет.
