Алексей Иванов - Псоглавцы
– Восемьдесят рублей.
Пока Кирилл отсчитывал без сдачи, Мурыгин грузно сел на лавку под окном и стукнул костяшками пальцев в стекло над головой.
– Галина, прими деньги. Стопки дай, и на закуску чего.
Кирилл протянул мурыгинской жене в окошко купюры, получил в обмен две гранёные стопки и сел за стол напротив Мурыгина.
Мурыгин ожесточённо скрутил пробку с горлышка бутылки и разлил в стопки по полной. Сам тотчас опрокинул стопку в рот и зажмурился. Кирилл выплеснул свою водку в клумбу. Пить с утра эту палёную отраву – ещё чего не хватало.
– Х-халин-на, с-сука, – прохрипел Мурыгин.
Над его головой на подоконник жена с бряканьем кинула блюдечко. Мурыгин, не глядя, снял его и поставил к бутылке. На блюдечке лежала порезанная кольцами луковица.
– Хорошее у вас хозяйство, Павел Константиныч, – сказал Кирилл.
Мурыгин хмыкнул.
– Скотину держите?
– Корова.
Кирилл не знал, чего бы ещё спросить такого деревенского.
– Я тебя где видел? – вдруг спросил Мурыгин.
Кирилл знал, где, но не хотел напоминать Мурыгину о вчерашнем «иди нахер», во всяком случае, пока не разговорит Мурыгина.
– Где-нибудь на улице. Я тут с друзьями в школе остановился. Мы от музея в церкви работаем.
– A-а, икону-то снимаете…
– На реставрацию.
– Бабе своей рассказывай. В прошлое лето Годовалов у лошаков тоже мотор на реставрацию унёс.
– У каких лошаков? Куда унёс? – не понял Кирилл.
– У лодочников. Которые плавают тут, суки.
Кирилл понял, что Годовалов украл у туристов лодочный мотор. А выкупил его у Лёхи, наверное, Мурыгин. Кому же ещё? Но говорить об этом не хотелось. Кирилл решил напрямик спросить у Мурыгина про Псоглавца. Телефон с диктофоном он оставил в школе, на подзарядке, но ведь не похоже, чтобы Мурыгин мог что-то рассказать.
– А почему там на иконе святой с собачьей головой нарисован?
– Хер знает. Старая икона-то.
Кирилл догадался, что у Мурыгина кончился бензин для движения дальше вдоль по беседе. Кирилл опять разлил водку.
– А себе чего половинку наливаешь?
– Я же городской. У меня такого здоровья нет, как у вас.
Мурыгина ответ удовлетворил. Он снова выпил и закусил луком.
– Ихону при Ифане Хросном нарисофали… – просипел Мурыгин.
– Ну и что?
– У Грозного армия была – с собачьими головами и мётлами. Вот ихнего святого так и нарисовали.
Мурыгину было всё ясно про Псоглавца, вопросов не возникало. Кирилл подумал, что правда о Псоглавце, святом Христофоре, в деревне не только не известна никому, но даже и не интересна.
– Мог бы я сам эту икону продать, давно бы и продал, – сообщил Мурыгин. – Только в Семёнове её не возьмут, а в Нижнем у меня подвязки не те. В Москве, понятно, всё можно. Ладно, ваша добыча.
– А как у вас торговля? – Кирилл быстро свернул с покатой тропки.
– Нормально.
– Покупателей-то немного…
– Почему немного? – даже обиделся Мурыгин. – Лошаки всё лето плывут. Одичают на реке. Чего у себя в городе нахер не брали, нос воротили, тут сметают. Надо просто башкой думать, где чего продавать. Я в Семёнове в «Хозтоварах» спрашивал у Наташки: часто плоскогубцы берут? Она говорит, штук двадцать в год. А у меня столько за три месяца уходит.
– Да-а, у вас всё рассчитано, – уважительно сказал Кирилл.
– А ты думал? Только в Москве умные живут? Надо прикидывать, где чего можно брать.
– И чего тут можно брать, в Калитино?
– От своих – пенсию. Тут половина всех пенсий – моя.
Мурыгин ничуть не смущался цинизмом своего расчёта.
– Всё равно мало, – провоцировал Кирилл.
– Мало, – согласился Мурыгин. – Но есть лошаки. Есть река. Наши рыбу берут – куда девать? Чё-то продадут туристам, а остальное? Вот тут Павел Константиныч и нужен. Увези на рынок, родной. Есть лес.
– Заповедник же.
– Ну, да. Заповедник – херово. Раньше можно было на лося там охоту, на кабана, а щас егеря больше сдерут, чем выручишь… Хотя всё равно можно. Да от леса не зверя брать надо. Бабы вон ягоды собирают, грибы, травы лечебные, а кто всё продаёт? Я.
Кирилл вспомнил, что и Лизу в первый раз он встретил, когда она собирала ягоды. Видно, тоже сдавала их Мурыгину.
– Лес – это дрова, – откровенничал захмелевший на старые дрожжи Мурыгин. Он снова разливал водку. – У меня егеря всё подмечают. Могу делянку указать, чтоб без порубочного билета, могу сам машину брёвен подогнать. Но этого понемногу, зарываться нельзя.
– Вы тут всей округе хозяин, – добавлял масла Кирилл.
– А без хозяина ничо нигде никогда не бывает. Кто-то всегда чо-то берёт. Если ты об этом не знаешь, так сам дурак. Хозяин у всего есть.
Не бери у нас ничего, вспомнил Кирилл. Он покивал, словно осмыслял величие Мурыгина, но во власть Мурыгина не поверил. Никакой Мурыгин не хозяин. Просто самоуверенный жлоб.
– Был до меня настоящий хозяин – кум на зоне, был, да сплыл, – с тайным удовлетворением сообщил Мурыгин.
– Без зоны хуже стало жить?
– Хуже, даже мне, – вздохнул Мурыгин. – Зона тут всё отстроила. На зоне чо угодно можно было взять. При зоне и деревня всем была нужна. И зэкам, и охране, и властям. Люди были, жизнь. А щас чего? Только лошаки. Лошаки они и есть лошаки.
– А вы тогда кем работали, Пал Константиныч?
– Я-то? Я тогда молодой был. Машинистом работал. Когда мотовоз водил, когда мотрису. Каждый день в городе бывал. Всё, что нужно в городе, шло через меня. Дела кипели.
– Мне говорили, у вас и сейчас дрезина есть, – припомнил Кирилл.
– Есть, ну и что? Я её у начальника выкупил. Хера ли дрезина, когда дороги нет? Сам кум меня и кинул. Мне дрезину продал, чтобы я по рельсам катался, а рельсы ещё кому-то загнал на металлолом. На, жри, Паша, поминай добрым словом. Сразу за карьерами дорогу и разобрали. Теперь на дрезине можно только отсюда до карьеров, а дальше хер. Ну, своим-то я сдаю дрезину, чтобы за торфом ездили, только это не деньги. Не на то я рассчитывал.
– А как же вы товар из города возите?
– Не я вожу. Мишка, сын. Раз в неделю приезжает. Он в Нижнем живёт, у него «буханка» своя. Парень с башкой, молодец.
Кирилл обрадовался, что разговор сам собой выворачивает на тему машины.
– Машина – это главное, – сказал Кирилл. – Без машины – конец. У нас вот автобус. Только боимся его ночью на улице оставлять. Лёха Годовалов грозился искурочить.
– Годовалов может, – весело хмыкнул Мурыгин. – Годовалов да Саня этот, зэк, вообще безбашенные. Была бы страна нормальная, так сидели безвылазно бы. А так волокут всё, что не приколочено. Чего не своруют, то сломают или изгадят. Гондоны.
– Нам бы автобус защитить, Пал Констаниныч… – заканючил Кирилл. – Посоветуйте… Вы ж тут главный.
– А чо я посоветую? У меня гаража нет. Караульте по ночам.
– Как укараулить? Лёха два колеса нам проколет, а у нас запаска только одна. И шиномонтажа здесь нету.
– А я причём? – куражился Мурыгин.
– Мы бы в сарай автобус загнали, но сарай запереть нечем. Нужен замок и цепь.
– Замки все продал.
– Ну, может, свой дадите на время? У вас вон какое хозяйство, наверняка и замок запасной найдётся.
– У меня всё найдётся. Но своё – дороже.
– Заплатим! – воодушевлённо заверил Кирилл.
За спиной у Кирилла стукнула калитка. Кирилл оглянулся: по проходу вдоль штакетника шагала Лиза. Она увидела Кирилла с Мурыгиным и словно испугалась.
– Пять тысяч, – негромко сказал Мурыгин.
– Сколько?! – изумился Кирилл. – За четыре дня?
– Четыре тыщи, – тотчас сбавил Мурыгин, говоря ещё тише, чтобы Лиза не услышала.
Лиза открыла калитку в палисадник, где сидели Кирилл и Мурыгин, и подошла к их столику.
– Привет, – сказал Кирилл.
Лиза молча положила на стол бумажку в сто рублей.
– М-машину… – прошептала она.
Кирилл понял, что Лиза пришла взять дрезину напрокат.
– Я ведь не покупаю замок, мне его просто на четыре дня надо! – сказал Кирилл Мурыгину. – По тысяче за день – это что за цена?!
– У тебя автобус сколько стоит? – Мурыгин разозлился, что Лиза слышит, как они торгуются. – Ну и посчитай! Или щас по штуке за день, или за ремонт и буксировку сто штук отдашь! Если Годовалов пообещал расхерачить вашу тачку, значит расхерачит, он долбанутый!
– За штуку в день вместо замка сторожа нанять могу…
– Ну и нанимай, бля! – рявкнул Мурыгин, поднимаясь. – Много тут кого наймёшь! Омского найми! Он сам Годовалову твою тачку отгонит!
Лиза вдруг тронула Кирилла за плечо, закрыла глаза и, набрав воздуха, на выдохе прошептала:
– У меня… есть… Я дам…
– Ты чо лезешь, Лизка?! – разъярился Мурыгин.
– Я лучше ей штуку заплачу, – сказал Кирилл.
Мурыгин застыл, переводя взгляд с Кирилла на Лизу. Соображал он быстро и сразу понял пределы своей выгоды.
– Ладно, – прорычал он. – За штуку на четыре дня. Щас принесу.
Он опрокинул в рот стопку, что налил, но не пил, ожидая Кирилла, встал и, сутулясь, ушёл за угол. Кирилл посмотрел на Лизу.
