Мэри Расселл - Дети Бога
— Сколько это пальцев? — спросила Селестина. Выставив четыре своих, она сказала:
— Мне вот столько.
Подняв перед собой обе кисти, Сандос под жужжание скреп медленно расправил и сжал их восемь раз, считая для ребенка в десятках.
— Это много, — сказала впечатленная Селестина.
— Действительно, cara. Множество. Уйма.
Селестина долго обдумывала это» накручивая волосы на нежные пальцы; ее тонкое запястье все еще словно перетягивала нить, как у младенца.
— Все равно ты можешь взять морскую свинку, — решила она наконец.
Он рассмеялся с искренней теплотой, но затем посмотрел на Джину Джулиани и слегка покачал головой.
— Но, дон Эмилио, вы окажете мне большую услугу! — взмолилась Джина, смущенная, но полная решимости, поскольку эту идею Селестины поддержал отец Генерал — на том основании, что уход за животным станет для Сандоса физической и эмоциональной терапией. — А кроме того… — У Нас дома живут еще три. С тех пор, как моя золовка принесла из зоомагазина первую свинку, эти существа заполонили дом. Кармелла не подозревала, что та уже была беременна.
— Право же, синьора, у меня нет возможности содержать животное…
Сандос прикусил язык. Классическая ошибка! — подумал он, вспомнив совет Джорджа Эдвардса, данный Джимми Квинну на его свадьбе: никогда не приводи доводы, которые женщина может оспорить. Говори «нет» или готовься к разгрому.
— Мы принесли клетку, — сообщила Селестина, в свои четыре года уже усвоившая этот принцип. — И корм. И бутылку с водой.
— Они очень милые зверьки, — серьезно заверила Джина Джулиани, держа Селестину за плечи и прижимая к себе. Совсем никаких хлопот, пока их не становится слишком много. Эта свинка юная и невинная, но такой она не останется долго. Видя, что решимость Сандоса слабеет, Джина с безжалостным мелодраматизмом усилила натиск:
— Если вы не возьмете ее, дон Эмилио, она наверняка станет объектом ужасных действий, причем со стороны собственных братьев!
Повисла пауза, которую так и подмывало назвать чреватой.
— Вы беспощадны, синьора, — наконец сказал Сандос, сузив глаза. — Мне повезло, что вы не станете моей тещей.
Смеясь и торжествуя, Джина повела Сандоса к своей машине; за ними вприпрыжку бежала Селестина. Открыв заднюю дверцу, Джина сунулась в кабину и передала священнику увесистый пакет, не обращая внимания на его руки. Неловко покрутив мешок, Сандос ухитрился его ухватить, а Селестина тем временем щебетала о том, как содержать, кормить, поить зверька, и рассказывала ему, что мать свинки зовут Клеопатра.
— Названа в честь египетской традиций монаршего инцеста, — заметила Джина очень тихо, чтобы Селестина не услышала и не потребовала разъяснений, а затем подняла клетку с заднего сиденья.
— Вот как, — отозвался Сандос. — Тогда эта будет Елизаветой — в надежде, что пойдет по стопам королевы-девственницы.
Джина рассмеялась, но он предупредил:
— Синьора, если у нее будут дети, я не колеблясь верну всю династию к вашему порогу.
Поднявшись по ступеням, они вселили Елизавету в ее новый дом. Загончик для свинки представлял собой простенькое сооружение из реек и проволочной сетки, окружавшее оранжевый пластиковый ящик. Внутри находилась перевернутая корзинка для овощей, чтобы зверек мог там прятаться. Сверху клетка не закрывалась.
— А она не выберется? — спросил Сандос, присаживаясь рядом и разглядывая свинку: продолговатый ком золотистой шерсти с белыми пятнами на спине и на лбу — размером и формой несколько напоминавший булыжник, главное отличие передней части от задней заключалось в паре настороженных глаз, блестящих, как черные бусины.
— Вы скоро убедитесь, что морские свинки — неважные альпинисты, — ответила Джина, становясь на колени, чтобы прикрепить к клетке наполненную водой бутылку. На секунду подняв животное, она оглядела курьезные ножки, поддерживавшие упитанное тело, затем сходила на кухню за полотенцем. — Вы также убедитесь, что полотенце на коленях — это разумная предосторожность.
— Она будет на тебя писать, — пояснила Селестина, когда он принял зверька от ее матери. — И она…
— Спасибо, cara. Я уверена, что дон Эмилио сможет додумать остальное, — ровным голосом сказала Джина, усаживаясь в кресло.
— Они похожи на маленькие изюминки, — сообщила непреклонная Селестина.
— И совершенно безвредные, в отличие от моей дочери, — сказала Джина. — Морские свинки любят, когда их гладят, но эта пока не привыкла к человечьим рукам. Время от времени вынимайте ее на пять-десять минут. Селестина права, хотя и бестактна. Не полагайтесь на способность морской свинки сдерживать свои позывы. Если вы продержите королеву Елизавету на своих коленях слишком долго, она, вполне возможно, примет вас за англиканского неофита и окрестит.
Сандос опустил взгляд на свинку, которая инстинктивно старалась походить на камень и выглядеть решительно несъедобной — на случай, если в небе парит орел. Между небольшими ушами, формой напоминавшими створки раковины, лоб украшала маленькая черная метина в виде V.
— У меня никогда не было питомцев, — тихо сказал Сандос. На внешних краях кистей, где нервы не были рассечены, у него сохранилась чувствительность, и сейчас он использовал открытую поверхность мизинца, чтобы погладить спину свинки от тупоконечной головы до бесхвостого зада — короткая, но шелковистая дистанция.
— Я принимаю твой подарок, Селестина, но при одном условии, — строго произнес Сандос, глядя на ее мать. — Полагаю, синьора, мне понадобится агент по закупкам.
— Понимаю, — сказала Джина поспешно. — Каждую неделю я буду привозить корм и свежую подстилку. За мой счет, разумеется. Я очень благодарна, дон Эмилио, что вы ее берете.
— Да, это тоже понадобится. Но я о другом. Если вас не очень затруднит, мне нужна кое-какая одежда. У меня нет открытого кредита, и имеются некоторые… практические аспекты, с которыми я пока не умею справляться.
Осторожно подняв свинку, Сандос вернул ее в загончик на полу. Зверек метнулся под корзинку и там застыл.
— Мне не нужно, чтобы за меня платили, синьора, — сказал он, выпрямляясь. — Я получаю небольшую пенсию.
Похоже, Джина удивилась.
— Пенсию по нетрудоспособности? Но вы же еще работаете, — заметила она, жестом указав на оборудование.
— Пенсию по возрасту, синьора. Мне и самому не ясна юридическая подоплека этой ситуации, — признался он, — но на прошлой неделе меня известили, что в некоторых регионах «Компания Лойолы» функционирует фактически как современная межнациональная корпорация — вплоть до пособий по болезни и системы пенсионного обеспечения.
— Филиалы взамен епархий! — Джина закатила глаза, удивляясь, что они об этом заговорили. — Конечно, раскол произошел почти сто лет назад, но все же поразительно, сколько вреда могут причинить двое упрямых, неуступчивых стариков… уже умерших и, по-моему, вовсе не слишком рано.
Сандос состроил гримасу:
— Ну, это не первый раз, когда иезуиты слишком обогнали Ватикан. И даже не первый раз, когда орден расформировывали.
— Но в этот раз было еще отвратительней, — сказала Джина. — Примерно треть епископов отказались зачитать папскую буллу о подавлении, а в судах до сих пор рассматривают сотни гражданских исков по поводу собственности. Не думаю, что сейчас кто-либо действительно понимает правовой статус Общества Иисуса!
Покачав головой, он пожал плечами.
— Джон Кандотти говорил мне, что переговоры возобновились. Он считает, что с обеих сторон есть пространство для встречных шагов и что вскоре, возможно, будет достигнуто некое соглашение…
Джина улыбнулась, весело сощурив Глаза.
— Дон Эмилио, в Неаполе вам всякий скажет, что есть очень мало политических головоломок, которые Джулиани не смог бы обойти либо пробить. А новый папа — замечательный человек и такой же хитрый, как дон Винченцо. Будьте уверены: эти двое решат задачу.
— Надеюсь. Как бы то ни было, — сказал Эмилио, возвращаясь к более насущной проблеме, — в уставе корпорации нет пунктов, учитывающих сжатие времени при путешествии на субсветовых скоростях. А поскольку по календарю мне почти восемьдесят, то по закону мне причитается пенсия от территории, которая прежде была Антильской провинцией.
Йоханнес Фолькер, личный секретарь отца Генерала, вынес этот вопрос на общее рассмотрение. Отец Генерал был очень раздосадован таким умозаключением, но Фолькер, человек жестких принципов, отстоял право Сандоса на эти деньги.
— Ну вот. «Ливайсы» еще продают?
— Конечно, — ответила Джина рассеянно, поскольку Селестина, отойдя от клетки морской свинки, направилась к приборам. — Не трогай, cara! Scuzi, дон Эмилио. Что вы сказали? «Ливайсы»?
