Павел Шумил - Процент соответствия
— Верно. Через триста лет у нас появится стимул работать... Но ведь раньше ты об этом не думала. Но каждый день в одно и то же время... Да, нас так воспитали. Да, так все делают. Но почему???
— Потому что кое-кто в совете раньше тебя подумал, что будет через триста лет! — сердито откликнулась Ригла.
Приближалась дата старта, и Алим всё больше волновался. Озеро сделалось родным и знакомым, а где-то за каналом шумел водопад. Неизвестность пугала. Гипотеза о том, что мощный поток сам пробьёт себе русло, не подтверждалась. Наверно, поток был недостаточно мощным.
И вот настал час отплытия. Туристы сообща разобрали запруду в начале канала, послушали рёв потока, после чего Орчак увёл всех в глубину и открыл последнее собрание.
— Сейчас в канал уйдём я и Алим. Если на пути встретятся какие-то препятствия, мы их уберём. Вы выжидаете ровно сутки, потом спускаетесь за нами. Старшим назначаю Корпена. Корпен, ты уходишь последним. Вопросы есть? Собрание закрыто.
Всё пошло не так с самого начала. Предполагалось, что Алим будет двигаться за Орчаком в пределах видимости. Но уже в канале пришлось развернуться против течения и, отрабатывая хвостом, цепляясь за камни рук-ками, спускаться до конца канала. Здесь экстремальщики передохнули, Орчак хлопнул Алима по плечу и перевалил через стенку канала. Выждав пару минут, Алим последовал за ним. Течение потащило его по камням вниз, по скальному карнизу к ревущему водопаду...
— Живой?
— Чтоб я крабом стал! Здорово приложился, но кажется, живой. А ты?
— Аналогично. Надо Икшу разыскать.
Икшу нашли быстро. Течение било её тело о камни запруды. Высота запруды достигала метра.
— Это всё она сделала... Если б не она, мы б об тот камень...
— Мы и так об него чуть не убились. Чего ждём? Завтра группа пойдёт! — воскликнул Орчак.
Следующие сутки слились в один напряжённый момент. Они ворочали тяжёлые камни, надстраивая запруду, но среда фильтровалась сквозь щели. Они затыкали щели мелкими камнями, но среда находила новые и новые. Удалось поднять уровень едва на четверть метра.
А затем даже грохот водопада не заглушил испуганный крик. Мимо друзей, переворачиваясь вверх брюхом, проплыло тело Ефали. Алим зачарованно проводил его взглядом.
— Группа пошла! — воскликнул Орчак и устремился к водопаду. Алим перевёл взгляд на свои израненные ладони.
— Прости нас, если можешь... Мы сделали всё, что смогли.
Ефаль слабо дёрнулась и сделала неуверенную попытку перевернуться. Алим бросился ей на помощь.
— Живая! Как хорошо. Теперь всё будет хорошо. Подержись за камень, а я сейчас...
От водопада донёсся всплеск и отборная ругань. Так виртуозно ругаться умел только Ольян. Орчак лёг под струю грудью на ребро острого камня и покрепче уцепился рук-ками. Алим пристроился справа от него. Ольян похлопал глазами и лёг слева. Тут же на них рухнуло чьё-то тело.
— Шесть! — выкрикнул Алим. Орчак закашлялся, а Ольян снова выругался. Ещё одно тело, ещё и ещё... Алим сбился со счёта. Удар сбил дыхание, водопад грохотал, сверху падали тела и камни. Ольян больше не ругался. Потом Алим получил булыжником по голове, сознание поплыло, он только изо всех сил цеплялся за камень...
Кто-то массирует рук-ки, пытается выпрямить его скрюченные пальцы.
— ...Он меня в чувства привёл, говорит: «Подержись за камень, а мне туда надо». И под струю лёг. И Ольян — тоже. Вы все уже на них падали...
Алим открыл глаза. Тело скрутило рвотной судорогой. В голове пульсировала боль.
— Орчак...
— Орчак жив, но ему очень плохо. Он без сознания.
— Ригла, ты?
— Я, родной.
— Корпена позови.
— Я здесь!
— Бери командование на себя. Я не в форме, — и потерял сознание.
Очнулся уже вечером. Два экстремальщика буксировали его, придерживая за локти. Русло было слишком мелким, чтоб взять на присоску.
Второй раз очнулся ночью. Экстремальщики спали в небольшом мутном озерце. Рядом — Ригла.
— Всё нормально. Спи, — тихонько шепнула она.
Утром Алим чувствовал себя почти хорошо. Подозвал Корпена и тот с радостью сложил полномочия. Доложил, что за вчерашний день спустились километров на сорок, что все живы, но у Орчака сломана рук-ка, множественные внутренние повреждения, он кашляет кровью, и умер бы, но Иранья постоянно держится на его верхнем нервном пятне, дышит за него, заставляет биться его сердце. Сама устала, но без неё Орчак помрёт.
Алим выделил дюжину туристов для буксировки Орчака и Ираньи. Возглавил группу и повёл вниз на максимальной скорости. Ригла пристроилась слева от него.
— ...Мы никому не позволили съесть Икшу. Корпен выделил четырёх туристов, чтоб они засыпали её тело камнями. Потом они догнали группу. Мы правильно сделали?
— Конечно, правильно, — одобрил Алим. И поразился новому стилю мышления. Стилю не учёного, но руководителя. Правильно, неправильно — уже не имеет значения. Это позади. Вперёд — и не оглядываться! Важно только то, что впереди. Зачем огорчать девушек, если изменить ничего нельзя.
Этот новый стиль был по-своему логичен и правилен. Алима поразила такая простая вещь, как многовариантность логики.
А ещё он поразился, до чего тонка корочка цивилизации. Особенно у женщин. Три-четыре месяца — и поступками управляют не разум, но эмоции. Он попытался встать на точку зрения девушек. И на какое-то время это даже удалось — войти в состояние, при которой есть Икшу было неправильным и неразумным. Но наваждение быстро рассеялось.
— Многомерность логики в зависимости от стиля решения задачи...
— Что, милый?
— Название научной работы.
Алим успокоился. Эмоционализм опасен, но эффект оказался обратимым. Вернётся нормальная жизнь — и всё возвратится на круги своя. Видимо, в этом тоже есть глубокий смысл — уровень эмоционализма должен соответствовать уровню цивилизации. Какая интересная тема для научной работы! Острая! Она вызовет тысячи споров.
Алим испытывал радостное возбуждение. Цивилизация ещё далеко, но мозг работает чётко, мышление конкретно и продуктивно. Лишь состояние Орчака омрачает картину жизни.
Атран. Трудоустройство Балы
— Ой, что с твоим боком? — испуганно воскликнула Ардина.
Бок выглядел неважно. Сначала об него потёрлась Бала, потом целый день они без остановки двигались к городу, и набегающий поток обмывал чешую, не давал сформироваться защитному слою слизи. Но Атран спешил. Лотвич мог объявить тревогу, и тогда... Нужно опередить.
— Профессор, мне нужна ваша помощь.
— А, охотник! Как ваша командировка?
— Плохо, профессор. Об этом и речь. Выйдем в сад, я покажу.
— Юноша, ваш бок. Вам немедленно нужно заняться лечением.
— В Темноту бок! Следуйте за мной, профессор! Пожалуйста! — Атран решительно направился к выходу.
Профессор поколебался секунду, но любопытство победило. Дальше предстоял маленький спектакль. Атран специально гнал Балу весь день, чтоб она утомилась и вела себя тихо. Предстояло сыграть на знании повадок кулы и неосведомлённости профессора. Сейчас хищница отдыхала где-то среди зарослей.
— Бала! — громко позвал Атран. Кула неторопливо поднялась над водорослями и на секунду замерла, изучая окрестности. В следующую секунду она двинулась к хозяину, но Атран опередил командой:
— Ко мне, малышка! Познакомься с профессором Алтусом.
Любопытная хищница в любом случае обнюхала бы шефа, так лучше разрешить.
— Но-но! Только без этих нежностей, — запротестовал профессор, когда хищница задумала потереться об него боком.
— Иди сюда, малышка. Сольёмся, — произнёс Атран и приподнялся над грунтом. До этого он держался у самого дна, и Бала не могла подойти к нему снизу. Но, как только поднялся, сразу пошла на контакт и подставила верхнее нервное пятно.
— Юноша, это очень мило, я не понимаю только одного. Зачем вы привели в институт хищника? Это ведь хищник?!
— Да, профессор, это боевая кула по имени Бала. И в то же время это уникальный образец, на котором я исследую возможности мозга кулов. Она прошла частичную инициацию и стоит сейчас на промежуточной ступени между разумными и неразумными. Но случилось страшное. Погибли охотники, которые работали с ней, остался только я.
— Так пусть ею займутся другие охотники.
— Не всё так просто, профессор. В отряде остался всего один широкомыслящий. Его зовут Аранк. У него свой кул и своя работа. А эта кула особенная. Нельзя просто держать её в стойле. Она не должна близко контактировать с другими кулами, пока не закончится многолетний эксперимент.
— Но почему?
— Она уже не зверь, профессор. Она прошла частичную инициацию разума. И она пытается инициировать самцов. Поднять их до своего уровня. А нашей планете не нужны новые разумные виды. Нас и так слишком много. Да что я вам объясняю, вы ведь сами всё знаете... Хищные разумные кулы, которые втрое больше нас с вами — это опасно, это может стать концом нашей цивилизации.
