Габриэлла Зевин - Это у меня в крови
– Нет, нет, нет. – Сказала бабушка, увидев меня, и прикрыла стойку руками. Могу сказать, что это подразумевалось как шутка, поэтому не обиделась.
– Не смотрю, – пообещала я.
Затем, как это часто бывало, бабушка что-то сказала на испанском и я разобрала своё имя. ( Она произнесла что-то похожее на ая-яй.) Секундой позже Тео выбежал.
– Тео, – заорала Луз. – Вернись, сынок! Бабушка просто пошутила! – Луз повернулась к своей матери. – Мама, тебе не стоит дразнить его этим!
– Что? – спросила я. – Что случилось?
– No es nada/ ничего, Аня. Ба немного позабавилась с Тео, – объяснила Луна.
– Я услышала своё имя, – воспротивилась я.
Кастилио вздохнул.
– Бабушка сказала, что Аня получит рецепт, только если станет членом семьи.
Я уставилась на бабушку. Она пожала плечами, как бы говоря «Ну и что с того?» Затем она принялась яростно взбивать всё, что лежало в горшке. Я сказала всем, что хочу с ним поговорить.
Я вышла в гостиную. Его там не было, поэтому я взяла фонарик и вышла в сад, излюбленное место Тео. Хотя было темно, я знала, что он где-то там, с мачете в руке, проверял деревья какао на признаки грибка.
– Тео, – позвала его я.
– Только потому что сезон в основном закончился, ты не увидишь посев, Аня. Посвети фонариком.
Я направила на него свет.
– Смотри, вот здесь монилия. Невероятно! – Тео срезал малюсенький стручок. Порез не был чистым. Если бы он был моим, Тео его бы переделал.
– Здесь, – сказала я и забрала у него мачете. – Дай я. – Я взмахнула им.
– Неплохо, – признал Тео.
– Тео, – начала я, но он меня прервал.
– Послушай, Аня, они ошибаются. Я тебя не люблю. – Он помолчал. – Я просто их ненавижу.
Я спросила, кого это – их.
– Мою семью, – сказал он. Всех их.
Я спросила, как он мог их ненавидеть. Они же бли такими замечательными и добры по отношению ко мне.
– Это пытка – жить в одном доме с женщинами! Сборище глупых старых сплетниц. Но я не могу от них сбежать. С моего рождения они ожидают, когда я стану здесь всем заправлять. Даже моё имя, Аня. Они ожидают что я буду всё это делать, но никто меня не спрашивал. Никто не спрашивал. Я не люблю тебя, нет.
– Как скажешь, – пошутила я.
– Нет-нет, ты мне очень нравишься. Но с тех пор, как ты сюда приехала… Я тебе завидую! Я хочу увидеть ещё что-нибудь, кроме фермы в Чьяпасе, фабрики в Оахаке и Табаско. Я хочу походить на тебя и не знать, что делать дальше.
– Тео, мне здесь очень нравится.
– Тебе находиться здесь в удовольствие, потому что не нужно находиться тут вечность. Видеть уже не могу одних и тех же людей день за днем до конца всей своей жизни. Они думают, что я в тебя влюблен, в некотором роде даже так и есть. Я рад встретить такого человека как ты. Я рад знать, что кто-то считает меня умным, и кто не говорит как я, и кто не знает меня с пеленок. И может быть, я в тебя влюблен – если любовь означает, что я боюсь того дня, когда мы расстанемся. Я знаю, мой мир снова уменьшится.
– Тео, мне здесь очень нравится. И это место, и твоя семья, они невероятно добры ко мне. Там, откуда прибыла… Всё не так, как ты думаешь. У меня не было выбора. И я ушла.
Тео взглянул на меня.
– Что это значит?
– Я хотела бы объяснить, но не могу.
– Я рассказал тебе все свои секреты, а ты мне ни одного. Ты мне не доверяешь?
Я задумалась над этим. Я ему не доверяла. Я решила рассказать только часть истории. Перво-наперво я взяла с него обещание не рассказывать семье.
– Буду осмотрителен.
– Довольно шумная осмотрительность, – сказала я.
– Ты же меня знаешь, Аня. Я только глупости несу. Ничего важного не срывается с моих губ.
– Ты говоришь, что завидуешь мне, но клянусь, Тео, у меня больше оснований завидовать тебе. – Я рассказала ему об убийстве моих родителей, подставе старшего брата и как он оказался в бегах ( я решила не упоминать, что я тоже была в бегах), как в прошлом году умерла моя бабушка и мы с сестрой остались одни, и что меня убивает невозможность быть с нею каждый час и каждый день. – Были бы у меня твои проблемы.
Тео кивнул. Его глаза и сжавшиеся челюсти подсказали мне, что он хотел уточнить, но не стал. Вместо этого он долго молчал.
– Ты снова это сделала – заставила меня чувствовать себя дуралеем. – Он взял мою руку и ухмыльнулся. – Ты останешься до следующего урожая? Мне предстоит тебя многому и многому научить. И мне нравится вот так запросто говорить с кем-то.
– Да. – Конечно, я остаюсь здесь до следующего урожая. Я застряла здесь точно так же, как и Тео, если не дольше. Я хочу оставаться здесь, даю себе обещание вернуться в Нью-Йорк или пока меня привечают Маркесы, смотря что случится раньше.
ГЛАВА 8
Я ПРИНИМАЮ ПОСЕТИТЕЛЯ С НЕОЖИДАННОЙ ПРОСЬБОЙ
Несмотря на то, что я была более-менее примерной католичкой, большую часть своей жизни я ненавидела Рождество. Не ту часть, где Иисус рождается в яслях, а праздник сам по себе. Во-первых, потому что умерла моя мама, встречать Рождество без нее было ужасно. Когда умер отец, ненависть переросла в истинное отвращение. За этим последовал краткий период, когда Рождество стало для меня просто неприятным благодаря усилиям бабушки. С другой стороны, она брала нас смотреть фейерверки. (О да, там до сих пор были фейерверки ; там всегда были фейерверки!) А потом она прохаживалась по поводу танцующих дам и подсовывала нам дольки апельсинок и миндальное печенье. Потом бабушка заболела и, разумеется, те традиции прекратились, и я снова вернулась к ненависти Рождества. Это было первое Рождество после смерти бабушки, и я мыслями обратилась к Нэтти в Нью-Йорке. Я надеялась на Скарлет, Вина и Имоджен, что они сделали его более выносимым для моей сестры.
Рождество в Гранья-Манана было серьезным бизнесом. Несколько дней готовили еду. Все пространство, какое только можно, было украшено бантиками, цветами или вертепами. Шоколадная фабрика Маркесов даже изготовила рождественские календари с маленькими шоколадными фигурками внутри: ягнятами, сердцами, снеговиками, яйцами, какао-стручками и т.д. Календари бы привели Нэтти в восторг, и как же я захотела отправить ей один!
Поскольку они были большой семьей, Маркесы играли в Тайного Санту – таким образом, каждому пришлось купить только по одному подарку. Я вытянула имя Луны. Я купила ей набор красок, который увидела, когда мы с Тео останавливались на обед в Пуэрто-Эскондидо. Тео настаивал на том, что должен заплатить мне за выполненную работу. Сначала я отказалась, но была рада иметь деньги на подарок Луне. Я отплачу Тео как только смогу.
На Сочельник из Мехико приехала с мужем Изабель, старшая сестра Тео и Луны. Она была прекрасной, высокой и с суровым длинноносым лицом. Она выглядела как нарисованный ангел, могущественный и потенциально разгневанный. Могу сказать, я ей не понравилась.
– Мама, кто это такая? – Услышала я как она спросила у Луз на испанском. Мой испанский улучшился, хотя я и не могла сказать все, что хотела, мое понимание языка стало пристойным.
– Аня. Она приехала изучать выращивание какао. Она подруга твоей кузины Софии, – ответила Луз.
– Хм, Софии. Не хочу никого с рекомендациями этой девчонки. Почему Аня осталась здесь на Рождество, мама? Ей не к кому идти? – спросила Изабель.
– Она живет с нами до следующего урожая, – сказала Луз. – Она очень хорошая девушка. Твои братья и сестры тепло к ней относятся. Дай ей шанс, милая.
Ночью мы отправились на полночную мессу. Служба шла на испанском, но не отличалась от нью-йоркской.
Наконец, в рождественское утро мы обменялись подарками. Луне понравился набор красок, как я и думала. Чего я не знала о Маркесах и Секретном Санте, так это то, что все смошенничали и купили подарки каждому. Я купила только для Луны, а получила от каждого Маркеса (за исключением Изабель, конечно): пустую записную книгу для рецептов от бабушки, шляпку от солнца от Луз, красную юбку от Луны, и мой любимый – мачете от Тео. Мачете был легким, но прочным, на покрытой коричневой кожей ручке красовалась надпись АНЯ Б.
– Я сам вырезал, – извинился Тео. – Не смог уместить фамилию целиком. И мне нужно будет его заточить перед первым использованием. – Я поцеловала его в щеку и сказала, что мачете прекрасное.
Вечером Изабель отправилась обратно в Мехико.
– Ну, вероятно, я больше ни разу в жизни тебя не увижу, – сказала Изабель перед тем как расцеловать меня в обе щеки. Этот поцелуй как бы намекал, что это приказ убраться отсюда. Я подумала, прошло ли достаточно времени для того, чтобы попытаться связаться с Саймоном Грином.
В целом, это было прекрасное Рождество. Вот только ночью у себя в постели я почувствовала себя одинокой. Наверное, я даже немного поплакала, но сделала это очень тихо и я сомневаюсь, что кто-нибудь услышал.
***
Следующим утром я решила поспать. Мне не надо было в сад или куда-то еще. Я еще спала, когда Луна постучалась в мою дверь.
