Роман Злотников - Руигат. Схватка
А эти занятия? Ну кому придет в голову драться голыми руками? Даже если ты идиот и у тебя при себе не имеется ни ножа, ни дубинки, ни, в конце концов, куска арматурины, всегда же можно подобрать какую-нибудь палку или обломок. Или эти дебильные требования непременно заправлять постель и умываться? Да кому какое дело, как и на чем я сплю и сколько раз моюсь? Вся Киола спит на ворохе тряпок и моется, когда чесаться надоедает! Обещали научить драться – так учите! А остальное – не ваше дело.
Так что если бы в тот момент была возможность уйти – Смач точно бы ушел. Но такой возможности не было. Даже когда несколько кодл бывших бандитов, доведенных до предела местной жизнью, попытались, сбившись в стаю, прорваться наверх, к выходу, вышедшие им навстречу всего лишь десяток «руигат» спокойно положили всех. Все тем же «фирменным» ударом – ножом в ухо. Причем молча и даже не пытаясь никому угрожать и никого уговаривать. А когда кто-то из числа «вольняшек» вздумал раскрыть рот насчет того, что как же так можно-то с людьми – сразу и насмерть, дюжий «руигат» со шрамом, которого все остальные почему-то уважительно именовали Герр Старший инструктор, хищно ощерился и сказал как отрезал:
– А вы еще не люди. – А потом сделал паузу и нехотя добавил: – Но можете ими стать. Если доживете.
Поэтому Смач решил зажать, так сказать, яйца в кулаке и не рыпаться…
Впрочем, были в жизни в Бункере и свои выигрыши. Причем немалые. Во-первых, здесь кормили. Хорошо кормили. Каждый день! Да что там каждый… по ТРИ раза в день! И от пуза. Во-вторых – одежда. Бесплатная! Вот просто выдали, и все. Носи – не хочу! Правда, сама одежда была не очень – тонкая, легкая, ни тепла, ни защиты. Причем сами-то «руигат» носили нечто гораздо более солидное под названием «комбез». А их одели вот в это. Но зато бесплатно! Причем в числе комплектов никто не ограничивал. Порвал, лопнуло или изгваздал – пожалуйста новую. В-третьих… ну-у-у… несмотря на все издевательства, «руигат» не были бандой. Нет, в том, что они сила, и сила организованная, ни у кого сомнений не было. И что они, если захотят, смогут нагнуть любую банду – тоже. То есть никаких проблем с тем, чтобы взять под себя какую-нибудь территорию, у «руигат» не было. Сила – это главное. Но как выяснилось, эта непреложная на Киоле истина в случае с «руигат» не работала. По многим причинам. Ну, например, они и сами соблюдали те законы, которые озвучили. Причем все – от главного, которого тут именовали «адмирал», до инструктора их десятка, который у «руигат» назывался «отделением». То есть если ты все делал по правилам – исполнял команды, спал, когда положено, бежал, когда требуют, отжимался, подтягивался или прыгал, то тебя никто трогал. Вообще. Вне зависимости от того, какое у твоего инструктора либо еще какого-либо попавшегося тебе на пути «руигат» было настроение, состояние финансов или планы на вечер. И это было удивительнее всего…
Заснул Смач почти сразу, как голова коснулась подушки. Ежедневные занятия выматывали до донышка. Так что спал молодой «копач» как бревно – не шевелясь и без сновидений.
Мочевой пузырь поднял его уже перед самым подъемом. Смач сел на кровати, сморщился и попытался нащупать ногами тапки. Но они все никак не находились. Он с трудом разлепил глаза и некоторое время рассматривал прикроватный коврик, потом опустил голову между ног и посмотрел под кроватью. Тапок не было. Похоже, кто-то спер. А мочевой пузырь между тем явственно давал понять, что ему требуется срочно опорожниться. Смач уныло скривился и, встав, двинулся в сторону туалетов, стараясь не наступать на холодный пол всей ступней.
Скорее всего, именно потому, что он не надел казенных шлепок, громко хлопающих на ходу, и привело к тому, что двое инструкторов, как обычно поднявшихся за несколько минут до общего подъема, не услышали, что в общий туалет кто-то зашел…
Глава 8
– Ну, идем, идем, красавица, гы-гы-гы…
– Отстаньте от меня!
– Да лана, ну чего ты как мангуст дергаишсе? Нет, ты крути попкой-то, крути… очень она у тебе аппетитная, но руки-тось не выдирай, не выдирай.
– Не трогайте меня, вы… Слышите, не смейте!
– Ой, да лана, одна жа живешь, без мужика, а все из себе недотрогу корчишь… да кончай уже! Пошли, я тебе говорю – не обижу. Вот, гля, вишь – деньги. Пойдем со мной – твои будут…
Прошедший месяц был тяжелым. В ночь после ухода Тэра первым делом отправилась к тем развалинам, к которым пошла Тивиль во время первой попытки самоубийства. И с той же целью. Но пока шла, острое желание покончить со всем разом немного притупилось. Пламенная всегда отличалась большим жизнелюбием. Что, впрочем, весьма характерно для тех, кто, подобно ей, избрал своей стезей совершенствование тела, раскрытие его новых возможностей. Так что еще на Киоле она весьма скептически относилась к тем, кто предпочел «уход к богам» вместо решения каких-либо проблем. Взобравшись на полуразрушенную плиту, на которой она в прошлый раз чудом успела перехватить Тивиль, Тэра несколько мгновений постояла, глядя в провал, а затем… опустилась на край, свесив ноги вниз, и долго сидела, уставя взгляд в никуда. Не шевелясь и не думая…
Спустя час, когда совсем окоченела, Тэра поднялась, выбралась из развалин и после недолгих поисков места для ночлега забилась в какую-то щель, попытавшись укутаться в тряпки, из которых была составлена ее юбка. Слава богам, что в норе все произошло сразу по прибытию и очень быстро и она не успела сбросить их с веревки, заменявшей ей пояс, на свою лежанку. Потому что и укрывались они именно этими тряпками, и спали на них же. А то бы она точно замерзла этой ночью…
Проснувшись утром, Тэра выбралась наружу и, голодно сглотнув, спустилась к ручью, протекавшему по полуразрушенному водоводу неподалеку от места ее ночлега. Напившись, она некоторое время посидела, раздумывая, что же ей теперь делать, а потом встала и двинулась на запад, в сторону, противоположную той, в которой располагалась их нора. Раз уж все так случилось – с прошлым надо рвать резко и навсегда. Пока она была главой их маленькой колонии, мысли о будущем, о том, как жить дальше, к чему стремиться, в ее голове особо не возникали. Не до того было. Слишком многое требовалось сделать здесь и сейчас – накормить, обустроить, вылечить, и сделать так, чтобы смерти тех, кого спасти не удалось, не слишком ударили по психике остальных. Они же дети. Все. И она в том числе. Немногим старше остальных… Они выросли в теплом и спокойном мире, в котором, конечно, были и свои великие трагедии. Понравившийся парень не обратил внимания? Трагедия! Влюбился в подружку? Трагедия! Окружающие не отреагировали на новое платье? Трагедия! Не удалась новая связка в танце? Трагедия! Поймали на том, что не успела в первый же день ознакомиться с новой комбинацией Тиэлу и вместо участия в обсуждении стоишь рядом, хлопая глазами? Трагедия! Не утвердили долю общественного блага на новый творческий проект? Трагедия! Фракция, к которой принадлежала, проиграла голосование на Симпоисе? Трагедия… А как она страдала, когда ее оставила Ликисклин! Поступок Учителя и любовницы казался ей настоящим предательством, после которого не имеет смысла жить! Может ли быть что-то больше и страшнее подобной потери? Ведь любовь – это же самое главное в жизни!
Тэра тихонько вздохнула. Здесь, на Оле, она поняла, что может. Легко. Голод, например. Или жажда. Или приступ желудочной колики от того, что человек с голодухи нажрался чего-то несъедобного и теперь выблевывает желто-зеленую слизь. Или холод, потому что у тебя нет огня и нечем укрыться. О, как вы наивны, люди Киолы. Здесь так целая планета! Планета, переполненная насилием…
Тэра шла весь световой день, с каждым шагом все более удаляясь от… от своей прошлой жизни. И пока ноги несли ее вперед, голова кипела от мыслей. В тот день она очень многое переосмыслила. И окончательно убедилась, насколько был прав Белый Эронель. Насилие ДОЛЖНО быть уничтожено. Навсегда. Ему нет места в мире людей. Ибо оно делает из них животных. И тысячу раз правы были те Цветные, которые настойчиво и непреклонно вели их по пути, указанному Эронелем. И пусть за это пришлось заплатить высокую цену, зато сияющий свет миролюбивой Киолы сегодня озаряет Вселенную, являя ей ту цель, к которой должны стремиться все разумные. Они – пример! И пусть даже цивилизация Киолы когда-нибудь будет уничтожена, все равно, то, что она была, и то, чего она сумела добиться, будет немеркнущим светом сиять на небосклоне всей Галактики…
– Отцепитесь. У вас, вон, в Овражьем целых два борделя. Им свои деньги отнесите.
– Хы-ыг, да я там уже всех перепробовал! Мне чего новенького хоцца…
Этот придурок канючил и пытался хватать ее за руки до самой мастерской, в которой она теперь работала. В саму мастерскую, представлявшую собой небольшой пятачок среди развалин, где вокруг здоровенного и слегка кривоватого обломка массивной плиты, выполняющего роль закроечного стола, на кучах строительного мусора сидели швеи, он, конечно, не зашел. Но плелся за ней до самого конца. Да еще и крикнул в спину:
