Феликс Кривин - Калейдоскоп
По первому знаку — это понятно. Ведь командует парадом Знак Равенства.
— Равняйсь! — командует Знак Равенства.
И числа равняются.
Дважды два равняется четырем.
Трижды пять равняется пятнадцати.
Семью восемь равняется пятидесяти шести.
Вот какая здесь во всем точность!
В таблице умножения суровая дисциплина, но числа подчиняются ей легко и охотно. Разве можно не подчиниться дисциплине, которая существует под знаком равенства?
ТРЕУГОЛЬНИК
Задумал Угол треугольником стать. Нашел подходящую Прямую линию, взял ее с двух сторон за две точки — и вот вам, пожалуйста, чем не треугольник?
Но Прямая оказалась строгой линией. Сдерживает она угол, ограничивает. Теперь ему не та свобода, что прежде.
А вокруг, как назло, ломаные линии вертятся, выламываются:
— Ну как ты, Угол, со своей Прямой? Ладите?
Что им ответишь? Молчит Угол. Молчит, а сам думает: «Зря я такую прямую линию взял. Ломаные куда удобней!»
За этой мыслью пришла и другая: «А вообще-то, чем я рискую? Можно такую ломаную найти, что она с моей прямой и не пересечется».
Такая ломаная линия быстро сыскалась. Соединил ею Угол те же две точки, что и Прямая соединяла, и — доволен.
Потом еще одной ломаной обзавелся, потом еще одной. А Прямая верит Углу, ни о чем не догадывается.
Но вот ломаные линии, как набралось их много; стали между собой пересекаться. Так закрутили Угол, так завертели, что его среди них и не видать.
Еле выпутался бедняга.
«Хватит, — решил, — возиться с этими ломаками. Лучше уж прямой линии держаться».
И опять остался Угол со своей Прямой. Дружно живут. Хороший треугольник.
Оно и понятно: через две точки, как свидетельствует геометрия, можно провести только одну прямую.
А ломаных — сколько угодно.
ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ ЧИСЛО
Это число было настолько незначительной величиной, что стояло даже ниже Ноля, не говоря уже о других, положительных числах. Поэтому, не довольствуясь своим положением, оно все отрицало и стояло в задачнике со знаком минус.
Но теперь все изменилось. Отрицательное число возвели в степень, и оно стало положительной величиной. Оно утверждает то, что прежде отрицало, и отрицает другие отрицательные числа — ничтожные величины, стоящие ниже Ноля.
Минус на минус дает плюс — это простая арифметика.
ПРОИЗВЕДЕНИЕ
— Смотрите, — говорят соседям, — это наше произведение. Ну, каково? Двузначное число, не то что мы, однозначные.
А произведение и не смотрит на сомножителей. Воротит нос, боится, как бы знакомые сотни чего не подумали. Как-никак сомножители — однозначные числа, стыдно произведению иметь такую родню.
— Произведение ты наше единственное, погляди на нас, хоть словечко молви!
Куда там! До того ли сейчас произведению! Произведение давно забыло, кто его произвел на свет. Теперь произведению с самой Тысячей помножиться в пору!
ФИГУРА
Прибежала Трапеция к Окружности.
— Ох, ты даже себе не можешь, не можешь представить! Сверху плоско, снизу выпукло, а о боках нечего и говорить!
— Что плоско? Что выпукло? Ты объяснишь толком?
— Вот послушай, — стала объяснять Трапеция. — Появилась у нас в учебнике новая фигура. Откуда она взялась, никто не знает. Может, ее кто нарисовал так, для смеха…
— Что же это за фигура?
— Как, ты еще не поняла? Ну пошли, сама посмотришь.
Пошли они смотреть на Фигуру. А там уже, такое творится! Треугольники, Квадраты, Параллелограммы… А в центре эта самая Фигура красуется…
При виде ее Окружность так и покатилась со смеху, но не успела откатиться особенно далеко — остановилась, призадумалась.
— Ты знаешь, — сказала она Трапеции, — в ней что-то есть. Вот эта линия, обрати внимание. Она выглядит вполне Современно.
— Пожалуй, — согласилась Трапеция. — А поверхность? Видишь, какая у нее поверхность? У нас все слишком плоско…
— Да, мы привыкли к симметрии, — вздохнула Окружность. — А кому теперь нужна симметрия?
Подоспели и другие геометрические фигуры. Они с восхищением глядели на незнакомую Фигуру и в один голос вздыхали:
— Как это асимметрично!
И вот — Фигуры давно уже нет, а поглядите, что делается в учебнике. Ни одной геометрической фигуры невозможно узнать.
Все они на одно лицо: сверху плоско, снизу выпукло, а о боках нечего и говорить.
Мода, ничего не поделаешь.
Закон моды!
Вопреки всем известным законам геометрии.
ЗНАКИ
Стоит Пятерка в задачнике, что-то тихонько подсчитывает. Вокруг много знакомых цифр, они то и дело окликают Пятерку, справляются о здоровье, желают всего наилучшего. И вдруг:
— Стой! Отдай половину! Пятерка растерялась.
— Я стою, — забормотала она, — но почему вы так со мной разговариваете?
— А как с тобой разговаривать? Сказано, гони трояк, и баста! Или не узнала меня? Я — Минус!
Пятерка попятилась в ужасе. Она много слыхала об отчаянном и жестоком Минусе, атамане разбойников, которые держали в страхе весь задачник.
— Ну давай, а то отниму! — сказал атаман, свирепо шевеля усами. Но Пятерка от испуга не могла двинуться.
Тогда Минус отнял у нее три единицы и пошел себе как ни в чем не бывало. Он шел и пел свою атаманскую песню.
Я считаю
— Нечего считать,
Я предпочитаю
Вы-чи-тать!
— Эге, да ты, я вижу, с прибытком! — вдруг окликнули его. — Ну-ка, что там у тебя, выкладывай!
Бравый атаман разбойников сразу узнал этот голос. Он съежился и хотел проскочить мимо, но его бесцеремонно взяли за шиворот.
— Ты никак спешишь? — ласково спросил толстый Плюс, для верности дав Минусу по загривку. Известный в задачнике коммерсант и делец, Плюс сам ни у кого ничего не отнимал, он только складывал то, что отнимал Минус.
— Да нет, куда мне спешить, — стал оправдываться Минус. — Просто не заметил вас, извините.
— Ладно! — сказал Плюс. — Давай, сколько там у тебя?
Он взял три единицы, отнятые Минусом у Пятерки, отпустил атамана на все четыре стороны и пошел себе, напевая:
Я не сплю и не лежу,
Я за цифрами слежу,
Все они у меня в услужении.
Все, что хочешь, я сложу,
Я ничем не дорожу,
Потому что я служу
Сложению.
Потом он остановился, чтобы прибавить новый заработок к прежней сумме, но ему помешали.
— Рад вас приветствовать! — сказал, подходя к нему, Знак Деления. — Кажется, у вас есть что разделить?
— Какое там есть! — несмело запротестовал Плюс. — Жалкие три единицы.
— Всякое деление благо, — сказал Знак Деления. — Делитесь и умножайтесь, как сказано в чистописании, то бишь в арифметике.
— Но нас двое, — все еще сопротивлялся Плюс, — а три на два не делится.
— Не печальтесь, поделим. Дайте-ка сюда эту троицу.
Он взял три единицы и удалился, оставив Плюс в полном недоумении, каким же образом тройка делится на два.
Мать-и-матика!
— тянул Знак Деления, уходя.
— Мать-и-ма…
— У вас отличное настроение! — сухо сказал ему Знак Умножения.
— О, я счастлив вас… — начал Знак Деления, но Знак Умножения его не слушал.
— Тут ко мне приходила Двойка, — продолжал он, — Она была Пятеркой, но ее ограбили. Позаботьтесь о ней, это по вашей части. И, кроме того, у вас что-то есть ко мне?
— Да так, ничего особенного, — замялся Знак Деления. — Пустяк… три единицы.
— Давайте их сюда, — сказал Знак Умножения.
И затянул свою песенку:
Богатство нужно так нажить,
Чтоб никого не потревожить,
Умножить — значит умно жить,
А умно жить — умножить!
И, пряча полученные три единицы, крикнул вдогонку Знаку Деления;
— Так не забудьте об этой Пятерке! О той, которую ограбили!
ВЕЛИЧИНА
Позавидовала Единица Десятке: «Конечно, с такой кругленькой суммой, как этот ноль, я бы тоже кое-что значила!»
Поэтому, когда Единице удалось наконец, обзавестись нолем, она не поставила его сзади себя, как Десятка, а выставила наперед — пусть, мол, все видят!
Получилось очень внушительно:
0,1.
Потом какими-то способами Единица добыла еще один ноль. И тоже выставила его наперед. Глядите, дескать, какие мы:
0,01.
Единица стала входить во вкус. Она только и думала, как бы скопить побольше нолей, и после долгих стараний ей удалось собрать их в большом количестве.
Теперь Единицу не узнать. Она стала важной, значительной. Куда до нее какой-то Десятке!
