Ostin Mars - Ангел, презумпция жизни
- Как ты, Слав?
- Как я… Я год назад женился на малознакомой беременной женщине старше меня на пять лет, а проверить результаты теста ДНК додумался только позавчера.
- Так значит?.. - У неё расширились глаза, тот я усмехнулся:
- Да, я больше не папочка. А через пару недель и мужем быть перестану, документы почти готовы.
- А… тебя можно поздравить или?..
- Поздравляй, я больше рад, чем расстроен, хотя и чувствую себя полным идиотом.
- Ну тогда – с освобождением!
- Спасибо. Ксюх… я извиниться хотел, за радиомолчание и вообще за весь этот год… Понимаешь, беременная женщина — не то существо, которое стоит злить.
- Я всё понимаю, не извиняйся, - он понизила голос и улыбнулась. - Я соскучилась ужасно.
- Я тоже. Как там Михаил Потапыч?
- Растёт и обрастает! - Засмеялась она, - Мишка, голос! - С пола донёсся басовитый гавк, застучал по линолеуму лохматый хвост. - Он супер, Слав, спасибо тебе за него огромное.
- Я рад, что тебе понравилось. Ты там сама ещё замуж не вышла?
- Не, я сама там пока не была, но те, кто был, говорят – ничего интересного там нет.
- Это и я могу тебе подтвердить!
- Ну и чего тогда туда соваться?
- Правильно. Слушай, может сходим куда-нибудь? В знак возобновления дружбы?
- Ну… а куда ты хочешь?
- Честно? Я хочу к тебе на чай. С вареньем и диким ржачем до утра. Можно?
Она улыбнулась:
- Конечно. Когда?
- А можно сейчас?
- Ничего себе, какой ты прямо… решительный!
- Ага, я тебе полдня позвонить пытался, знаешь, как страшно было?
- Бедненький! - Она рассмеялась, он вздохнул:
- Ага. И поэтому наглею сейчас, потому что позвонить потом опять будет страшно.
Она рассмеялась:
- Хорошо, всё, убедил! Приезжай, отважный воин, я жду.
- А печенек напечёшь? - Заискивающе спросил он.
- Эй, ты оборзел!
- Ну хотя бы оладиков? Я целых… одиннадцать месяцев не ел твоих оладиков! Я похудел на двенадцать килограмм!
- Ладно, будут тебе оладики, приезжай.
- Правда? Ура! Всё, еду. Давай.
Она рассмеялась, нажала отбой и смахнула с щеки одинокую слезинку. Спрыгнула с подоконника, пошла на кухню, за ней потопали пёс и я.
Я был умиротворён и доволен. Я неделю носился по городу, подстраивая ситуации, натолкнувшие худого и страшного, женатого меня на мысль сделать повторный анализ. С Бесом я больше не дрался, упирая в нашем противостоянии на свою более сильную способность убеждать, и остался в выигрыше. С трудом, но всё-таки.
Сейчас я сидел на полу, удобно облокотившись на кудрявый бок Мишки. Как оказалось, пёс меня видел, но агрессии не проявлял, даже когда я через него спотыкался. Я подозревал, что он вообще не способен злиться, Ксюха воспитала большого доброго бегемота, который мухи не обидит.
Я смотрел, как она зажигает все конфорки газовой плиты и заводит тесто в колеблющемся свете огня. Пёс неожиданно вскочил и бросился к двери — точно, звонок же не сработает. Ксю вытерла руки и пошла открывать. Хотя я и смотрел на страшного другого себя уже довольно много времени, привыкнуть к этому ходячему кошмару мне так и не удалось.
- Привет.
- Привет…
Они оба смущенно замерли в коридоре, я шепнул:
- Обними его.
Ксюха шагнула ближе и уткнулась лбом в его грудь, он поставил сумку и погладил её по плечам:
- Я скучал.
- Я тоже.
Мишка почувствовал себя обделённым вниманием и поднялся на задние лапы, положив передние на наши сцепленные руки, и мокро лизнул меня в лицо.
- Фу, блин, Миша! - Я скривился и стал вытирать лицо, Ксюха рассмеялась, прикрывая лицо руками, сказала:
- Разувайся, проходи на кухню.
Она зажгла свечи, мы пили чай, заедая целой горой притащенной мной еды, хотя я больше налегал на горячие оладьи. Болтали о всяком, смеялись, иногда замолкали и долго смотрели друг на друга.
Я не вмешивался – всё что было нужно, я уже сделал. Теперь оставалось только валяться на полу, почёсывая Потапыча и смотреть на дело рук своих.
В разговоре в темноте есть своя неповторимая прелесть… В темноте стираются грани и условности, становится легче и проще говорить о тонком и неосязаемом. Мерцает отблеск свечи в расширенных зрачках, в спутанных волосах пробегают искры, в причудливой игре света и тени знакомое до каждой чёрточки лицо кажется непривычным и по-новому привлекательным.
- Ты очень красивая, - вдруг невпопад сказал. Она смутилась, опустила глаза, прячась в тень от чёлки. - Правда. Очень. А я никогда тебе этого не говорил.
- Слава…
- Иди сюда, - тот я похлопал по диванчику рядом с собой, она прикусила губу, покраснела.
Я приподнялся с пола, тихо сказал:
- Ну сделай человеку приятное, он год тебя не видел.
Из-за спины донёсся гораздо более грубый голос:
- Сиди, не дёргайся, сейчас начнёт опять клеиться.
Я обернулся, обречённо посмотрел сверху вниз на наглого Беса, простонал:
- Ну вот какого ты явился, а? Изыди, нечистый!
Он презрительно усмехнулся, закатил глаза:
- Перекрести меня!
Я уронил голову на руки:
- Ну можешь ты хоть немного… Эх!
Пёс поднялся на лапы, отряхнулся и пошёл в сторону двери. Аккуратно обойдя Беса, поднял на него задумчивый взгляд, шевельнул ухом.
- Миш, съешь его, а? В благодарность за то, что я подарил тебе такую классную хозяйку.
Пёс посмотрел на меня, потом на Беса и пошёл дальше в коридор. Моё кривое отражение усмехнулось, сложило руки на груди:
- Что, силы добра и света уже вербуют четвероногих помощников? Из-за профнепригодности действующей армии, надо полагать?
Я смотрел, как высунувшиеся из коридора челюсти аккуратно примериваются к заднице моего соперника и изо всех сил старался не заржать. Мои усилия были вознаграждены сполна, когда челюсти наконец сомкнулись, мигом переключив Беса с режима «наглая самоуверенная дрянь» в режим «какого хрена?!» а потом и в долгожданное мной состояние «эта ситуация не заслуживает моего монаршего внимания», когда он исчез, тщетно пытаясь сохранить лицо. Отсмеявшись, я похлопал водолазище по хребтине:
- Молодец, молодой! Объявляю благодарность от лица всей армии Её Величества! Печеньку хочешь?
Он не отказался. Я стащил со стола целую горсть, пока Ксюха и другой я были заняты игрой в гляделки. Я вздохнул:
- Ну чего ты ждёшь? Не хочет подсаживаться – подсядь сам!
Мой исходник улыбнулся, пересел к Ксюхе и осторожно обнял её. Она хихикнула:
- Если гора не идёт к Славику…
- Значит, гора сама нарвалась! - Закончил он и поцеловал её в макушку. Она прижалась к нему, меня сжигала дикая зависть – я тоже хотел обниматься!
Пёс ткнул меня мокрым пятаком в шею, я обернулся к нему:
- Тебя тоже забыли?
Мы с ним вместе вздохнули и улеглись на пол, забытые и одинокие.
Другой я аккуратно взял девушку под колени, усадил себе на руки, обнял, зарывшись лицом в её волосы, потом наклонился ниже и тихонько поцеловал в щеку… и замер.
Я замер вместе с ним, внутренне сжавшись, готовый к чему угодно. Моя Любовь заскулила, задрожала…
А Ксюха подняла голову и поцеловала его в губы.
Я выдохнул, потрясённо уставившись на них, если бы я не лежал на полу – у меня бы подкосились колени. Ксюха целовала меня, нежно и очень медленно, пока совсем не остановилась и не спрятала лицо у меня на шее.
- Ух ты… Что это было? - Он дышал как после стометровки, я с середины комнаты слышал, как колотится его сердце. Впрочем, как и её.
- Я много чего поняла за этот год, Слав…
- Например? - Я перебирал её волосы, она играла моим крестиком, не поднимая головы.
- Например, что всё меняется — мальчики, подружки, друзья, жизнь вообще… А ты остаёшься. Всегда рядом. Всё сможешь и всё простишь… И что без тебя очень плохо. И что когда тебе плохо – мне тоже плохо.
Я провёл пальцем по её щеке, приподнял подбородок и с улыбкой заглянул в глаза:
- Знакомься, это – любовь. Интересная зверушка, с характером, но очень забавная. Говорят, она лечит бессонницу и головную боль, а ещё, если с ней спать, избавляет от кошмаров. У меня есть одна, отдам в хорошие руки. Возьмёшь?
Она тихо засмеялась, коснулась губами моей щеки:
- И давно она у тебя?
- Давно, - вздохнул я. - Очень.
- Так чего ты раньше жадничал? Отдавать не хотел?
- А ты бы взяла?
Она задумалась, её тон вдруг стал серьёзным:
- Знаешь, я полжизни отдала бы за то, чтобы вернуться в то лето, когда мы познакомились и всё исправить. Чтобы не было Джо, не было этой идиотской ссоры, чтобы ты не женился…
- Так что, изобретаем машину времени? - Хмыкнул я.
- С меня эскизы, с тебя ПО и железо! - Хихикнула она.
- Так нечестно! - Возмутился я.
- Ну, что поделать, жизнь такая штука! Каждому своё, - она подмигнула. - Кто-то всех мальчиков растерял, а у кого-то и любовь собственная имеется!
- Так мне же не жалко, - я осторожно её обнял, зарываясь лицом куда-то в воротник, глубоко вдохнул, блаженно прищурился. - Забирай, если хочешь.
