Сергей Слюсаренко - Я, гражданин Украины
Впервые неприятность произошла, когда он, уже студент истфака, комсорг факультета и Ленинский стипендиат, поехал с родителями на море. Надо сказать, что властность его родителей иногда доходила до абсурда. И в этот раз они решили, что сын (уже совсем взрослый молодой человек) должен отдыхать вместе с ними. Однажды, гуляя по тропинкам в сопровождении родителей, он увидел, что среди прибрежных камней, уверенные в своей незаметности (или наоборот) загорают две обнаженные красотки. Он прошел мимо, но спустя минуты три с бешено колотящимся сердцем заявил родителям, что хочет вернуться домой. Как только они скрылись за поворотом, Саша метнулся к запримеченному месту. Девицы не ушли и особенно прикрываться не стали.
– Пацан, тебе чего надо? Не отвалил бы? – прореагировала на его появление одна, менее грудастая.
И тут Сашу перемкнуло почище, чем в детском саду. Но в развитие событий вмешался мужик, наблюдавший за подругами с лодки. К тому времени, как он догреб до берега и огрел Сашу веслом по голове, обе девицы уже были без сознания с кровавым месивом вместо лиц и глубокими царапинами на груди и бедрах. Мужик не будь дурак, сгреб Сашу и вызвал милицию.
В протоколе, составленном после вмешательства сашиного отца, было написано, что подвергнутый сексуальному насилию двух неуравновешенных особ женского пола Саша Макаренко действовал в рамках дозволенной самообороны и как пострадавшая сторона к нападавшим претензий не имеет, считая, что суд совести самый справедливый. Мужик с веслом получил медаль «За отвагу на пожаре» и новую квартиру. Но даром для Саши этот случай не прошел. На истфаке все-таки стала известна летняя история, и на распределение в горком комсомола, куда Саше была уготована прямая дорога, рассчитывать не пришлось. Ничего, кроме учительства ему не светило. А в школе стало совсем плохо. Потом нагрянула перестройка, переделка, и Саша понял, что куска пирога ему в этой жизни не досталось. Он уже научился понемногу контролировать приступы пьянящего безумия и вымещал их дома на постаревших родителях, в частых тренировках по карате и на бродячих собаках. Однажды, возвращаясь вечером к себе на Русановку, он увидел, как в пляжной зоне, спрятавшись в ивовых зарослях, девушка, обмотавшись полотенцем, переодевала купальник. Оглянувшись и поняв, что вокруг никого, он шагнул в заросли…
Первое, что нас удивило в следственных документах, это полное игнорирование очевидных фактов. Казалось, что при расследовании уделялось внимание всему и всем, но только не убийце. По каждому эпизоду расследование сводилось к подробному изучению жизни пострадавшей, её связей и, как правило, вопреки логике делался вывод о том, что пострадавшая вела слишком свободный образ жизни и пала жертвой кого-то из отвергнутых ухажеров, а то и клиентов. Складывалось впечатление, что никто не заинтересован в установлении истины. Следователи не обращали внимания на то, что все убийства совершались летом и примерно за полчаса – час до начала грозы, также как и на локализацию мест преступления вокруг Русановки. Оставалась надежда только на собственные системы сбора информации. Было дано задание – отследить в районе возможного преступления событие, при котором совпали бы несколько факторов: грозовое облако, наличие мужчины и молодой женщины в зоне их видимости друг друга, отсутствие сторонних наблюдателей, и так далее. Были заготовлены заранее файлы для передачи по сети сотовой связи в несколько ближайших пунктов милиции с истерическими женскими криками о помощи. На всякий случай и звонок министра внутренних дел был наготове. Все лазеры на орбите развернули на один район. Боевые сферы – трехсекундная прицельная готовность. Энтрудеры – по потребности. В стратосфере находились на боевом дежурстве над городом примерно двадцать дронов. Оставалось ждать. И судя по тому, что за последние две недели было совершено шесть убийств – недолго.
Саше не легчало. Вечерами он уже специально гулял по тротуару вдоль днепровских зарослей и пляжей и ждал новую жертву. И каждый раз он вдруг уносился в детский сон, видел себя великим Тарзаном и готов был рвать на части этих проклятых баб за то, что они сволочи и все продажные и никто не хочет с ним идти. А одна вообще сказала, что у него изо рта воняет. А что они, дуры, понимают? Только одно им и надо – деньги, а все деньги сволочи украли, вон родня отцовская вся при кормушках, а Саша в школе учителем, и все кругом сволочи, и никто не видит, что он, он, Саша, – властелин этого города, и он всех этих шлюх научит жизни, и вот та, идет себе домой, задом виляет, не боится вечером одна, видно продажная, а вот и свернула в сторону, ага, на пустой аллее присела покурить, девушка, огоньку не найдется?
Дальше произошло нечто, совсем непривычное для него. Уже готовые сомкнуться на шее жертвы руки вдруг обожгло жуткой болью. Саша подскочил как подстреленный заяц.
– Ах ты, сука, ещё кусаться! – завопил он. Хотя понятно, что никто его не кусал. Он, привывая от боли в обожженных руках, ринулся на оцепеневшую, ничего не понимающую девушку опять. Но их вдруг разделила огненная стена. У Саши запылали ботинки, и дымящаяся полоса на груди отозвалась режущей болью. Всхлипнув, он завалился на асфальт. Его стенания заглушала милицейская сирена и истошный крик девушки. Наручники надели несмотря на ожоги на запястьях. Милицейский воронок выезжал из парка под проливным дождем, освещаемый сполохами молний.
– Все – капец придурку, – констатировал Володя. – Только девочек жаль. Надо почаще газеты читать.
– Но всех скрутить ужасно трудно, – Миша печально процитировал. – Вот станешь президентом – продажных ментов прогоним, чтобы такое не повторялось.
– Благими намерениями сами знаете куда дорога устлана, – охладил я друзей. – Пожуем – увидим. Но пока лучше все же так явно не светиться. Давайте подумаем, как кампанию избирательную проводить будем. Или «ну его на фиг»?
Забот действительно было много. Выработка стратегии предстоящей кампании была не проста. Конечно, вариант с полной фальсификацией выборов нельзя было отбрасывать. Ведь и без нас они будут сфальсифицированы, но есть некоторая разница между нами и остальными претендентами и пользоваться их методами мы не хотели.
Мысли были следующие: как бы ни прошло голосование, итоги будут именно такие, какие нужны нынешним власть имущим. Это мы уже проходили. Важно было добиться, чтобы за нас действительно проголосовали, а отображение реальных результатов мы уж обеспечим. Если доживем. Но в последнее мы верили. За тихим обсуждением, просчетом вариантов на компе, споров до хрипоты прошла неделя…
– По-моему, мы крупно облажались, – вдруг произнес Володя, просматривая интернет-газеты. – Вот смотрите, «Сегодня» пишет: «Семнадцатая жертва русановского душителя найдена сегодня утром. Все обстоятельства убийства совпадают с предыдущими преступлениями».
Да, облажались, точно. Из кутузки наш клиент не мог никого придушить.
– Ну и что, Шерлоки Холмсы доморощенные, взяли мужика за то, что он прикурить просил, и засадили? – возмутился Люкк. – Так всегда бывает, когда много на себя берешь. Тоже мне – всевидящее око Дзержинского.
– Люкк – не зуди, ты ведь сам первый радовался, когда его засекли. Это он, это он! орал, – меня от всей ситуации слегка замутило.
Мало того что ошиблись, так и новую жертву не уберегли… Так, спокойно, разберемся. Обратимся к системе.
– «поиск объекта»
– «параметры объекта»
– «Александр Макаренко, фото – файл «урод.jpg»
Через пятнадцать секунд экран выплюнул —
– «объект локализован, включить визуальный доступ»
– «включить визуальный доступ»
Да… Саша спокойно сидел у себя на кухне и пил кефир.
– А теперь надо их министру звякнуть, – решил я.
К этому времени программа, названная нами «МИМИК», была доведена до совершенства и звонить мы могли куда угодно и от чьего угодно имени.
Министр внутренних дел Заколенко пил вечернюю водку, когда звонок телефона с трезубцем оторвал его от дела.
– Слухаю, пан презыдент!
– Панов мы в семнадцатом прогнали! Что у вас там с русановским маньяком?
– Так какый там маньяк? Так, лядей иногда душат. Мабуть по дилу… – пошутил министр.
– Ты, умник, мне не заливай. Почему Макаренко выпустили?
– Так не виновный ж, – парировал министр.
– Какой не виновный, с поличным взяли. Кто распорядился отпустить?
– Вы разумеетэ, товарыщу презыдентэ, не всэ так просто.
– Не вам мне объяснять, что просто, а что нет – говорите по существу.
– Та вы соби много дозволяэте, пан презыдент! – вдруг неожиданно для меня заговорил Заколенко. – Вы шо, запамятовалы, колы вашого сынка за провиз марафету у Нью-Йорку бралы, як мы вам допомоглы?
– Я все помню, – соврал я. – Вы по сути говорите, про Макаренко.
– Ну дак я и кажу – у того Макаренко батько брат нашого вельмишановного вице-спыкера. А той вице-спыкер – сами знаете кто. Ну плиминник парень хороший, у нього тикы бувае такы заскокы. Но бильш не будэ. Так шо нэ турбуйтэся, пан презыдент. Та нэ будыте лиха. Батько ж за сына нэ видповыдае – есть така поговорка зараз в Украине.
