Николай Удальцов - Что создано под луной?
А вот противостоять Богу нельзя.
От него можно только отказаться…И тогда, Риоль задал вопрос.
Который не мог не задать:
– Были Сталин, Ежов, Берия и другие. Отчего твой отец, Крайст, не убил их? – и Крайст ответил.
Потому, что не имел права не ответить, и Риоль увидел, как выглядит боль в глазах друга:
– Оттого, что это тоже – его дети…Выходя из наркомата, Риоль вновь обратил внимание на людей, находившихся при охране правительства: выражение лиц у них были одновременно и тупые, и сосредоточенные. Такими лица бывают у маршалов во время распада тирании и у депутатов во время становления демократии.
В общем, это были лица ответственных людей, не совсем понимающих, за что они отвечают.
Как и абсолютное большинство ответственных людей.
– Когда люди понимают, за что они отвечают, они – просто люди, когда, не понимают – люди ответственные, – сказал Крайст…Правда, что-то неуловимое добавляло лицам сексотов какую-то сержантскость.
– Это оттого, что они просто сержанты, – проговорил Крайст.
– Откуда ты знаешь?
– Если б это были подполковники, наркома арестовали бы уже сегодня…* * *– Индустриализация, поднятие сельского хозяйства, создание сильной армии – как не крути, а это великие свершения, – Риоль не утверждал, а размышлял вслух, – А великое, возможно, бывает безжалостным.
– Индустриализация проводилась во всем мире, и приносила людям богатство, а не нищету и порабощение. Коллективизация принесла только голод. Армия была захватнической, – так же вслух размышлял Крайст, – Если великое безжалостно, значит оно ошибочно…
Тогда Риоль понял, что ощущает дискомфорт.
Риолю было знакомо это чувство.
На тех планетах, где среда оказывалась агрессивной, и ему приходилось пользоваться защитной системой, он не раз ощущал, что до тех пор, пока защита работает нормально, ему ничего не грозит. Но стоит сделать какую-нибудь ошибку во взаимоотношениях «среда – защита», как ситуация может сразу стать критической.
И еще, Риоль читал об этом ощущении в мемуарах старинных разведчиков – вроде бы прямой опасности нет, но ты все-таки не дома. Не в безопасности.
Он понимал, что его надежной защитой является Крайст. Искариот, наконец, но от этого напряжение не покидало его.
По астролетческой привычке, привычке, выработанной опытом и не раз выручавшей его, он, анализируя свое состояние, ясно понял – все дело в том, что он находился в том мире, в той эпохе, в которой он не хотел бы жить.– А мы не можем поскорее уйти из этого мира, Крайст? – спросила девушка, скачанная с интернета, и Риоль понял, что не один он чувствует себя в этом мире плохо. – Мы, дитя мое, можем уйти из этого мира быстро. Они – Крайст посмотрел на людей, идущих по улицам, – Они будут выходить из него очень долго…
– Знаешь, Крайст, я хотел бы посмотреть еще одну вещь.
– Какую, Риоль?
– Я получил представление о том, как работают люди, которых заставляют это делать. Но мне хотелось бы посмотреть, как отдыхают эти люди.
– Это легко сделать. Здесь рядом есть два дома. В одном живут те, кто управляет страной, в другом показывают кино.
Куда ты хотел бы зайти?
– Не знаю, куда хочет Риоль, а я бы пошла в кино, – смущенно проговорила девушка, нарисованная углем.
– Что тебя так смущает? – посмотрел на нее Искариот.
– То, как живут начальники, можно понять, противопоставив им на тех, кто живет в Мытищах.
А вот в кино я еще никогда не была.
– И ты думаешь, что в этом мире в кино показывают правду?
– Нет, не думаю.
Только ложь обнаружить очень просто.
– Интересно, – удивленно пожал плечами Искариот. И в этом жесте больше всего было от сомнений, – И как же ты ее обнаруживаешь?
– Ищу то, что рассказывают правдивей всего…Пока они переходили через мост, между двумя девушками произошел разговор, которого мужчины не услышали:
– А ты, правда, не разу не была в кино? – тихо, но очень любопытно спросила девушка, скачанная с интернета, девушку, нарисованную углем.
– Я и замужем не разу не была.
– А не замужем?
– Незамужем – приходилось, – вновь смутившись, ответила девушка, нарисованная углем. Тогда девушка, скачанная с интернета, совершенно серьезно прошептала подруге:
– В таком случае в кино тебе сходить обязательно надо…Мост, по которому они шли, соединял Кремлевскую набережную с Замоскворечьем.
Он был не то, чтобы горбатым, а так, достаточно выпуклым, что с него все вокруг было если не на ладони, то, по крайней мере, на виду.
– Этот дом, – Крайст показал на высокий, видимо не давно построенный, но какой-то монотонный серый многоэтажник, – Этот дом специально для тех, кто обладает властью.
Жить в нем – привилегия.
– А зачем вообще нужны привилегии? – спросил Риоль.
– Чтобы устранять упреки совести…– Наверное, привилегии должны быть очень значительными. Ведь упреки совести устранить совсем не просто.
Крайст не успел ответить Риолю, потому что Искариот, до того, казалось, и не слушавший их разговора, усмехнулся:
– Идеалист.
– Почему? – переспросил Искариота Риоль.
– Потому, что у многих людей, совесть – не судья, а просто свидетель…– Мне бы хотелось посмотреть, как живут люди в этом доме. Хотя, почему-то мне кажется, что такая экскурсия будет немного походить на посещение зоопарка, – проговорил Риоль.
– Можем зайти, – сказал Крайст.
За время разговора они пересели Москва реку, и оказались рядом с привилегилейным домом.
– Можем зайти, – повторил Крайст, – Хотя, подождите-ка…
Из ближайшего подъезда вышел человек в почти военном кителе, только без знаков отличия. В руках у этого человека была большая печать, сфиолетченная от частого применения, а под мышкой – здоровенная бухгалтерская книга, прошитая сквозь картон обложки суровой ниткой.
Такие книги Риоль видел в историческом музее. Обычно они служили для записи секретной информации, и прошивались и скреплялись печатями для того, чтобы нельзя было просто так вырвать из них листок с секретом.
В книге, которую держал под мышкой полувоенный невоенный, несколько страниц были заложены бумажными лентами, как закладками.
Вышедший из подъезда человек, сразу направился к следующему подъезду.
Шел, а вернее перемещался он деловито, привычно, ответственно, явно занимаясь каким-то очень важным делом не в первый раз.– Пожалуй, сейчас мы не пойдем в этот дом, – проговорил Крайст, – Там и без нас сейчас достаточно горя и страха.
– Что случилось? – удивился Риоль. Не мог же запугать кого-то тот невзрачный и, наверняка, не вооруженный человек.
– Это управдом. Он опечатывает квартиры тех, кого арестовали сегодня ночью.– Кстати, уважаемый, кого сегодня забрали? – спросил управдома Искариот.
Управдом переменился в лице, и весь как-то скукожился, уменьшился в размере.
Таких вопросов ему не задавал никто и никогда. Но мысль забродила по его лицу и, забравшись в мозг, превратилась в мельничные жернова с хрустом перемалывающие сомнения: «А вдруг эти странные люди имеют право задавать такие вопросы?»
– Кировчанина из семнадцатой, Самойлова из двадцать первой, Юдина из двадцать четвертой… – заговорил управдом, озираясь по сторонам.
Заговорил на всякий случай шепотом.
– Достаточно, – остановил его Искариот, – Это то, что нам было поручено выяснить.
Потом, когда походкой, ставшей вдруг нервной, мелкошажечной, убогой, управдом отскочил от Искариота, тот обернулся к Риолю:
– Если правду можно говорить только шепотом – значит, страну захватили враги…Риоль не понимал происходящего:
– Если власть так использует свои права, то где же разум народа?
Услышав эти слова, Искариот сплюнул на асфальт:
– Помни: власть – еще не право, а народ – еще не разум…– Можем мы зайти в какой-нибудь другой дом? – спросил Риоль, Вон их сколько, больших домов.
– Можем, только это не интересно.
– Почему?
– Дальше – дома, принадлежащие Министерству обороны, Генеральному штабу и Главному оперативному управлению.
– Но ведь там же, тоже живут люди.
– Эти люди даже покурить на лестничную клетку по двое не выходят.
– А как – выходят?
– Или по одному, или по трое.
– Почему?
– Усатый кавказец боится, что двое могут сговориться. Третий – всегда доложит.
Потому, в каждой квартире по одной комнате занимают семьи офицеров, и одну комнату – обязательно – особист…– Кстати, Крайст, ты пообещал показать нам по настоящему счастливого, несчастного человека? – Риоль чувствовал себя как пешеход на перекрестке, на котором стоит испорченный светофор.
– Да, вот посмотри, например, на этого, – Крайст указал Риолю на лысоватого, суетливого человечка с большим портфелем, который он нес, прижимая к груди, так, как женщины носят малолетних детей.
– Кто он? – спросил Риоль.
– Один из самых известных журналистов, а в портфеле у него статья, в которой он призывает органы госбезопасности обратить внимание на то, что среди рабочих время от времени циркулируют разные вредные разговоры.
