Игорь Мист - Новый Вавилон
Перед воротами Вольный остановился и прикрепил к лицу маску, изменившую внешность. Показав охране пригласительный билет, полученный от Светозара, он проехал на автостоянку, плотно заполненную автомобилями гостей. В замке готовились к представлению. Вольный не узнал бы в лицо ни Светозара, ни любого другого, потому что все, на тайном приеме у князя, выступали не под своими лицами, а под искусно скрывающими правду масками, такими же, как у Вольного. Друзья заранее договорились надеть на указательный палец правой руки перстень с маленьким, красным камнем, чтобы иметь возможность распознать друг друга. Светозар, как начальник службы безопасности, тоже не показывал лица.
Гостей собралось, по беглому подсчету Вольного, не менее трехсот человек. Все они свободно перемещались, любуясь произведениями искусства из коллекций князя.
По пышности приема, Вольный сделал вывод, что большинство приглашенных не из простого сословия. Хозяин явно хотел угодить. Вольный с любопытством ходил по великолепным галереям, то и дело, кивая и здороваясь. Остальные, как и он сам, праздно шатались по замку в ожидании вечернего представления. Среди приглашенных, было немало «дорогих» женщин. Вольный обратил внимание на даму в ярком, красном с золотом, платье и хотел было предложить составить ей компанию и выпить шампанского, как вдруг увидел мужчину с красным камнем на перстне.
Вольный подошел к нему и сделал так, чтобы незнакомец заметил перстень. Судя по росту, это был Светозар. Они невозмутимо поздоровались, как совершенно незнакомые люди.
Наконец, раздался мелодичный звук гонга: гостей приглашали в главный зал. Впереди была устроена сцена, пока скрытая черным тяжелым занавесом. Внизу располагался зрительный зал, где рядами стояли мягкие стулья с красной, бархатной обивкой. Пока гости рассаживались, официанты шустро сновали между ними, снова и снова предлагая напитки. Вольный не стал садиться рядом со Светозаром, но держал его в поле зрения. Он увидел и советника князя, Фому Благозвучного, который не скрывал своего лица, — тот занял кресло в первом ряду. Вскоре свет постепенно стал гаснуть, шум голосов затих, и тяжелый занавес с гербами князя начал медленно подниматься.
На сцене, под лучами софитов, торжественно воздев вверх руки, стоял сам хозяин вечера — Воскресенский, в смокинге и черных лакированных туфлях.
В зале раздались бурные овации и приветствия. Князь театрально помахал рукой, призывая публику к спокойствию.
— Уважаемые дамы и господа! Большое спасибо, что откликнулись на мое приглашение. Знаю, в наше непростое время многие предпочитают быть здесь инкогнито, и мы, конечно, прекрасно понимаем — почему! Люди прячут лица не из страха за себя, а только из опасения за близких, тех, кто им дорог и чьей жизнью они не могут пренебрегать.
Зал одобрительно загудел в ответ на понятные публике слова князя.
— Говорю это потому, что лично выбирал всех гостей, и могу сказать, вы — цвет нашего народа, те, кому не безразлична судьба страны, кому надоело смотреть вокруг и бессильно опускать голову от невозможности что-либо изменить! Но я и мои единомышленники верим, а скоро поверите и вы, что только старинная, истинная вера предков, возвращение к корням, к древнему языку и обычаям смогут вывести нас на широкую дорогу к процветанию! Сегодня, здесь, основатель нашего братства, волхв — неистовый Рев Стоголовый!
Вольный увидел в ложе, скрытой полумраком зала, силуэт человека в плаще с капюшоном, накинутым на голову. Он встал со своего места и, подняв руку в приветствии, начал говорить, как показалось Вольному, с легким акцентом:
— Древние народы возносили героев и ненавидели тиранов — они любили дух свободы. Наши предки считали его превыше всего, жили и поступали по его законам и проводили жертвоприношения. В лживых религиях нет мужества. Они видят благо в смирении, тогда как оно в силе и смелости! От вас требуют терпения, а не свершения — это сделало мир слабым, и сейчас он принадлежит ничтожествам!
Вольный видел одобрение зрителей, слушающих слова волхва.
— Здесь я для того, чтобы как можно больше мыслящих услышало и приняло вечные ценности, а не навязанные тысячу лет назад чуждые и враждебные. Сплотитесь вокруг князя в борьбе, которую он начал во имя процветания и благоденствия народа!
Внезапно закончив свою речь, волхв сел, так и не показав лица, а Воскресенский снова поднял руку:
— Давайте вместе приблизим благословенный день! Сегодня вы увидите пьесу моего советника, господина Благозвучного, написанную в те времена, когда он уделял больше времени мне, чем своей теперешней пассии.
Публика оживилась и понимающе загудела.
— Это представление из жизни древнего мира, в котором вы и я поучаствуем вместе, надеюсь, уважаемые дамы и господа, вам понравится!
С этими словами князь покинул сцену под громкие и продолжительные аплодисменты из зала. Занавес опустился, и между рядами опять засновали расторопные официанты. Вольный уже чувствовал, как от выпитого коньяка слегка кружится голова.
Наконец занавес снова поднялся, явив сцену, на которой стояли толстые деревянные столбы с привязанными к ним цепями почти голыми юношами. Непонятно откуда полилась музыка. В глубине сцены был построен стилизованный под древний, деревянный город, на который вскоре напали полчища кочевников — варваров. Главный герой — благородный воевода (его играл, конечно, Воскресенский) — собрал дружину, и толпа восторженных горожан проводила воинов на битву. Однако, вскоре князь вернулся без войска. Он принялся собирать новую дружину, а в это время жители в надежде, что это даст победу, стали бить плетьми предателей — христиан, которых изображали привязанные к столбам юноши. Тем временем, предводитель кочевников, чем-то похожий на президента, торжествовал и со своими воинами развлекался на сцене с рабынями — пленницами.
Вольный вдруг почувствовал, что к этому моменту он окончательно опьянел. Сквозь неожиданно возникшую пелену перед глазами он видел, как на сцену снова вышел князь в окровавленных доспехах, разодранных в битве, с большим конским кнутом и стал по очереди хлестать несчастных юношей. Кровь брызгала во все стороны, попадая и на первые ряды. Публика в зале замерла от неожиданности. Несколько женщин с криками вскочили и выбежали из зала. Исполосованные плетьми юноши, уже все в крови, остались висеть на веревках, но это жестокое наказание не принесло победы дружине. Тогда князь разделся по пояс и, весь в крови от ран, перешел к последнему действию пьесы.
Официанты разносили по залу зажженные коктейли, гости вставали с мест, слуги отодвинули стулья, поставив их вдоль стен. В темноте зала только сцена была слегка подсвечена. Грянула громкая музыка. Слово опять взял Воскресенский:
— Осталось нам, мои соратники, последнее средство, чтобы победить варваров в своем отечестве! Выпьем же по пламенному напитку, приготовленному по древним рецептам волхвов, — это придаст силы. — Князь выпил до дна горящую в темноте ярким пламенем жидкость и разбил бокал о пол.
Все немедленно последовали его примеру. Вольный, уже начиная терять сознание, тоже выпил и разбил бокал. Последнюю сцену он запомнил очень смутно, отрывками.
Официанты, как только все выпили огненные напитки, раздали гостям большие ножи, больше похожие на ятаганы. На сцену выскочил рычащий князь, покрытый только шкурой медведя. В руке у него был такой же, как у зрителей, длинный тесак. Князь принялся скакать вокруг столбов с окровавленными юношами, изображая с ними неприличные действия, то набрасываясь, то отступая. Наконец, он закричал что-то нечленораздельное, и в зрительный зал ввели связанного человека с накинутым на голову мешком. Его протащили в центр помещения, вокруг сгрудились возбужденные пьяные гости. Воскресенский громко объявил со сцены, что для победы требуется последняя жертва, и свет в зале совершенно исчез, лишь изредка неярко вспыхивали прожектора. Толпа, уже заведенная предыдущими сценами насилия, неистовствовала. Заглушая музыку, в зале поднялся невообразимый шум — люди, взбудораженные видом брызгающей крови, громко кричали.
По команде князя высоко вверх поднялись руки с ножами. Поднимал ли руку Вольный? Это было уже не важно. Последнее, что он запомнил, — окровавленное согнутое тело в мгновенной вспышке прожектора; оно было привязано к чему-то, и на плече, повисшего на веревках несчастного, виднелась татуировка — такая же, как у московского убогого на празднике.
Вольный пришел в себя в четыре утра и с трудом оторвал голову от подушки. Он лежал в незнакомой темной комнате на широкой кровати в одежде и ботинках. Маски на лице не было. Недалеко от него, в кресле сидела женщина с закрытыми глазами — она была полностью обнажена. Вольный услышал тяжелое дыхание. Он вспомнил — вчера, она была в красном платье, которое, смятое, теперь валялось рядом.
