Александр Тюрин - Каменный век
Многогранники покатились на большого дядю Витю с разных сторон, настоящая каменная лавина.
Зомби повалил Васю на пол и стал подбираться к его яремной вене. Костя спас товарища, разъединив гаитянскому вурдалаку хребет с системной шиной, благо в кармане нашлись кусачки. “О, mon amour”, только и смог сказать гаитянин. А бабе-яге прыткий бомж запихнул в рот своего двойника.
Вася не сразу понял, кого сшамала злая старушка, чьи ботинки мелькнули и исчезли навсегда, запричитал: “Прости, друг, что я прятал от тебя пиво и мороженое”.
Причитания завершились хрипом. Всеми четырьмя руками его душил ракшас. Лишь изогнувшись, как гимнаст, Вася смог выдернуть ракшасу язык вместе с управляющими кристаллосхемами.
Итак, силы были как будто неравны. Но дыхание дяди Вити входило в ранее неподвижные камни, которые оживали и становились на его сторону.
Костя и Вася, опустив челюсти, наблюдали, как поднялись и встали, сжимая кулаки, по бокам от дяди Вити доселе вялые киберперсонажи. Тут были и горынычи, и Медуза Горгона, и саламандры, гномы, и симпатичные утопленницы.
— Я подозревал, что этих товарищей народ просто не понял, а знать оклеветала,— сказал воодушевленный Вася.
Горынычи глотали неприятеля целиком. Саламандры устраивали возгорание легковоспламеняющихся врагов. Гномы примагничивали к себе любого противника с металлом внутри. Утопленницы связывали басурманов волосами и закачивали в них воду, пока те не лопались. Горгона удачно попросила окаменеть бабу-ягу, та стала памятником, и поделом. Правда, и инопланетяне небезуспешно пытались насиловать русалок с помощью яйцеклада.
Проснулся Илья Муромец, слез с печи, позевывая. Одолел штурмбанфюрера ударом в ухо и, не разобравшись, пошел крушить палицей налево и направо — всех подряд.
В подземелье появилось двенадцать людей спортивного вида, но в штатском. Оружие они применить не успели. Отличился двенадцатиглавый змей, который до этого только хлопал своими двадцатью четырьмя глазами и явно не знал, какую сторону ему занять. Каждая голова проглотила ровно по одному человеку, но сделано это было практически одновременно. Из живота змея еще минут пять доносились крики, но потом съеденные затихли.
Враг был окончательно разбит, победившее войско явно испытывало головокружение от успехов.
Чьи-то головой играли в футбол, свергали с пьедестала окаменевшую бабу-ягу.
— Линяем, братва,— завопил какой-то вурдалак.— Сейчас такое веселье начнется!
И призывно замахал товарищам высоко поднятой берцовой костью.
Кибернетическии бестии расселись по ступам и поехали на выход из павильона.
— Волки позорные, варвары недисциплинированные, стоять! — дядя Витя топал ногами, плевался на своих монстров, бил их по косматым затылкам…
Освальд сидел в университетской библиотеке, когда радиосетевой терминал тревожно запищал у него в кармане. Агент с сожалением посмотрел на последний абзац, вписанный в диссертацию: “Данные обследования пятисот крупнейших оболочек показывают, что время естественного отбора ушло, свободное состязание за ресурсы затухает. На смену тактически самостоятельным единицам приходят конгломераты оболочек. Стратегия конгломерата заметно отличается от целевых функций, вложенных при проектировании в отдельные оболочки. Конгломерат фактически переопределяет целевые функции входящих в него оболочек. Вместо осмысления поставленных пользователями задач, конгломерат пытается их упростить и унифицировать. В таких условиях не исключено прямое или опосредованное воздействие на самого пользователя…”
Освальд поставил безрадостное многоточие. Обработка пеленга показывала, что подопечный дядя Витя, вернее, его радиомаяк вертится с большой круговой скоростью.
По пути в парк народных увеселений Освальд преобразился в знакомого дяде Вите “Фан Фаныча”.
Уже около входа в парк можно было узнать, что павильон “Забавные ужасы” показывает новую программу.
Кибернетических монстров можно было встретить и на дорожках, и на пластиковых газонах: людоедов, русалок, вурдалаков, эсэсовцев. Всякая кибер-нелюдь разъезжала в ступах, махала костяными конечностями, приглашая присесть с ними рядом, покататься вместе в свое удовольствие и послушать сказку или легенду.
Наши люди немного опасались, а иностранцы садились охотно, собираясь погулять на дармовщинку.
А дядя Витя обнаружился на аттракционе “Высший пилотаж”. Он уверенно закладывал один вираж за другим в самолете “Me-109”, прикрепленном длинной металлопластиковой штангой к высокой мачте. А парковых служителей и след простыл.
— Остановись сам, балда. У тебя же есть биоинтерфейс. Испугайся, что ли,— призвал Освальд.
— А чего тут пужаться,— донесся дяди Витин ответ.— Машина под контролем. Могу на бреющем…
Рискуя головой, Освальд проскочил к мачте, сбил щиток с блока управления, вырвал несколько проводков, выдернул пару чипов из слотов. Заискрило, засияло, истребитель закрутился еще бешеннее, дядя Витя ликующе взвыл, и тут штанга резко замерла.
Известные всякому школьнику силы сорвали с нее самолет и швырнули под большим углом атаки вперед. Порыв ветра поймал “мессершмитта”, тот взмыл еще выше, раздался торжествующий вопль: “Микадо банзай!”
Даже агенту Фалько было неприятно на это смотреть — вот-вот игрушечный аэроплан свалится на нос, и хана. Однако, дяде Вите удалось каким-то образом положить новоявленный планер на крыло, сделать вираж и произвести посадку в пруд. Крылья отломались, а сам “мессер” ушел под воду вместе с “пилотом”.
Агент Фалько снял пиджак, собираясь сдать двадцать пять метров вольным стилем. Но самолетик всплыл вместе с дядей Витей, выдувающим из себя лишнюю жидкость. Завидев Освальда, недавний летчик стал подгребать к берегу обломком хвостового оперения.
Тут с аллеи свернула к пруду и устремилась прямо в воду ступа, в которой сидел кибернетический ковбой и иностранец в глубоком обмороке и хорошем английском костюме. “Ковбой” пытался въехать в пруд и утонуть. И утонул бы за милую душу, но агент Фалько остановил ступу двумя выстрелами из пистолета с глушителем по электродвигателю.
Агент выхватил из рук кибера лассо, заарканил пропеллер “мессершмитта” и быстро притянул дядю Витю к берегу. Потом они стали вдвоем вытаскивать бессознательное тело злополучного иностранца из ступы. “Ковбой” сильно раздулся и заклинил тело человека, поэтому пришлось перерезать киберу глотку, чтобы выпустить лишний воздух…
Дядя Витя взахлеб рассказывал, как ему понравилось управлять самолетом, потому что там был и штурвал, и рули, и закрылки. Не забыл он также позаимствовать визитку и несколько купюр, выпавших из английского костюма.
— Гость из зарубежа, хоть и труп без пяти минут,— уважительно сказал дядя Витя, заглядывая в визитную карточку,— оставлю ее себе для престижу, а ему новую дадут. Если выживет. И деньги, похоже, у него лишние.
— Тутта ля миа вита ио авево паура ди лякуа,— разлепил уста лежащий.
— Говорит, что всю жизнь боялся воды,— распознал его слова Освальд.
— Пить надо было больше,— посочувствовал дядя Витя.
— Ладно, хрен с ним. Пока представление не закончилось, нам лучше смыться отсюда,— распорядился Освальд.
По всему пространству, предназначенному для народных увеселений, металась возбужденная толпа. Кто просто, без затей, удирал, кто хотел рассмотреть все в подробностях. Освальд подмечал, что киберы, вырвавшиеся на волю из павильона ужасов, уже нанесли телесные повреждения десяткам людей.
Укусы, царапины, удушения, поражения электротоком, падения с большой высоты. Со страшным криком люди летели с трамплина из сверхскользкого пластика для роботов-горнолыжников, тонули в жидкости с управляемой вязкостью, предназначенной для биополимерных русалок.
Пока еще не пострадавшие посетители парка разделились на две части. Одна утверждала, что те люди, которые пострадали от монстров — есть те же самые замаскированные киберы. Поэтому вмешиваться не стоит. Другая часть считала, что это артисты, которым за вопли и прочие трюки отвалили кругленькую сумму. Выходит, тем более, выручать их — напрасный труд.
Только жалкая кучка администраторов и взъерошенных милиционеров бегала повсюду, расталкивая зевак. По-видимому, блюстители порядка были уверены, что всякие безобразия происходят только, когда на них глазеет публика.
— Я тут ни при чем. Свобода — это не вседозволенность,— удрученно сказал дядя Витя, откупоривая потерянную кем-то банку пива.
Освальд помял отяжелевшую голову.
“То ли в сетевой вычислительной среде идут сложные процессы самоорганизации. То ли дядя Витя — просто сетевой террорист, использующий вирусный объект “К2”,— прикинул Освальд.— В первом случае я имею право подождать-подумать. Во втором, я обязан немедленно его обезвредить.”
