Александр Тюрин - Последний подвиг капитана Рождественского
Обзор книги Александр Тюрин - Последний подвиг капитана Рождественского
Александр Тюрин
Последний подвиг капитана Рождественского
1. Синдбад-мореход
На Крестовском острове есть яхт-клуб «Синдбад-мореход», люкс для важных персон. Говорят, что ему не уступает «Капитан Флинт» — по размерам членских взносов. Но «Синдбад» по оформлению гораздо круче. Виталий Адмани был членом «Синдбада».
План яхт-клуба я нашел в сети, на его собственном сайте. Там, конечно, без подробностей — но ясно, где КПП, пирсы, ресторан и фитнесс, где отель-бордель, эллинг и мастерские. Расположен он в той части Крестовского острова, куда в нашу «эпоху торжествующей свободы» прогулочным шагом хрен попадешь. Есть автотрасса, есть съезды с нее, ведущие к клубам, ресторанам и особнякам. Со всех сторон заборы, а там, где нет забора, стоит чугунок-робохранник с автоматическим распознанием фейса «свой — чужой». Если чужой, то немедленно предъяви ему гостевую карту, иначе прыснет в глаза перечным спреем или вообще нокаутирует одним ударом технокулака, потом накинет самозатягивающуюся сеть и вызовет голубую полицию, чтобы забрала стонущее тело.
Я начал с того, что заказал гостевую в ресторан «Чек-пойнт Чарли», взял такси. Заведение это — по Южной дороге дальше «Синдбада», так что проехал мимо яхта-клуба, наставив видеокамеру. Таксисту-индусу, по счастью, было похрен — хоть член в окно высуни — всё есть майя-иллюзия, в особенности «молодая ингерманландская демократия». В самом «Чарли» я отказался от столика, сославшись на нездоровье («сорри, живот прихватило») и покатил назад. Гостевая карта обошлась мне в сотню желтобаксов, но будем считать, что окупится.
Потом дома проанализировал видеозапись. Снимал через стекло, да и разрешение невеликое — в итоге, почти не за что уцепиться. Или всё-таки одна зацепка имеется?
Любой объект производит мусор на всех уровнях своего бытия, превращая хорошое в плохое и увеличивая энтропию согласно второму закону термодинамики. Ну и испражняет мусор за пределы собственного пространства — от нашего стола вашему.
Элитный яхт-клуб с рестораном, отелем и барами потребляет хорошее и выделяет плохое более, чем достаточно. Мусорные баки, которые должны быть опорожнены, выкатываются из ворот.
Тормозим видеозапись: вот стоят три штуки — два зеленых и один оранжевый. На баках — выжмем увеличение по максимуму — видна эмблема мусороуборочной фирмы «AWB». Фирма, кстати, респектабельная, транснациональная, известная. И название у нее не какое-нибудь «Заберем твое дерьмо, дешево. Рафик и Абдуло», а хрен-выговоришь-тевтонское «Abfallwirtschaftbetriebe GmbH». Есть у нее сайт с перенаправлением на сайты филиалов по странам и городам, в том числе и Ландскроны, тьфу на это имя. Фирма доказывает, что она лучшая в любых условиях и работает как по часам. В доказательство дано расписание — проверяйте, если не лень. Один из сотни обслуживаемых в Ландскроне объектов — тот самый «Синдбад». Время обслуживания указано с немецкой точностью: двадцать-пятнадцать и десять-тридцать. Смотрим теперь, где у ландскронского филиала «AWB» находится офис по найму персонала…
Удивительно, но устроится на работу в мусорный рейх оказалось немудреным делом. А, может, и не удивительно, в колонии, именуемой Ландскрона, платят в десять раз меньше, чем в европейской метрополии (хотя и там работают сплошные «беженцы»), никакого больничного и пенсионного страхования — «иначе станем непривлекательными для инвестиций», как любит талдычить наш бургомистр. И правда, людям, продающим органы ради того, чтоб пожрать ароматизированных фекалий и воткнуть в затылок нейроинтерфейс с наркодом, страхование не светит. Они отдадут концы в луже мочи или, в лучшем случае, в борделе «Элизиума», а их пованивающие дешевым пойлом останки пойдут на уплату последних долгов. Что получше, будет реализовано на трансплантологическом рынке, а остальное, после переработки на механохимической фабрике, превратится в корм для хрюшек.
Уже через день после визита в офис AWB я гордо обслуживал баки от «Синдбада». Огромная механическая рука, управляемая чутким компьютером, вываливает их вредоносное содержимое в один из пяти трюмов нашего мусорного линкора, назовем его «Отто фон Бисмарк». Всё разделено по роду-племени: бутылки, бумага, пищевые отбросы, порванные силиконовые титьки и ягодицы, использованные музыкальные презервативы и так далее.
Оставалось только узнать, когда в «Синдбаде» бывает господин Адмани. Подле яхт-клуба, на дереве-осине под листочками, закрепил я видеокамерку; три дня подряд забирал запись и один раз менял батарейки. И просматривал-просматривал, пока не обнаружился искомый субъект — приехал он на второй день с утреца, я его «Maybach 150» сразу узнал по обтекателям, прикрывающим сенсоры и радары. С виду Виталий Эдуардович всё тот же бодрячок-боровичок, годы ему только на пользу. И на следующее утро Адмани тоже прикатил в клуб, прямо в восемь утра. Не врал Виталий Эдуардович, когда говорил мне, что яхты — его страсть. Помнится, у него в кабинете имелся и весь сопутствующий антураж: ром ямайский, трубка голландская, штурвал корабля затонувшего, фильмы о пиратах, романы о капитанах, плетка-девятихвостка сat o' nine tails, которой основоположники демократии потчевали своих матросов.
Так, мне, значит, надобно оторваться от своей бригады в ходе вечерней «приемки и первичной сортировки мусора». А в этом деле, помимо меня, участвовал еще водитель, родом из глубин Азии, точнее непалец (в смысле уроженец Непала), и еще позитивный дядя Том откуда-то с далеких кучерявых югов. После «Синдбада» машина заезжает в «Чарли» и дальше дует на базу. Соскочу на обратном пути — напарнику подмигну — не сдаст; мы ж с ним вместе «акуна матата» поём, любо-дорого послушать. Водила и не заметит, если умеючи соскочить, я ведь на заднике еду…
С водителем угадал. Когда я сошел — он спокойно дальше покатил, сатори оно и на Неве сатори[1]. Я, правда, упал и бок зашиб, но до свадьбы заживет, мне до нее минимум пятьдесят световых лет. Путь от «Синдбада» до «Чарли» и обратно занял десять минут; обслуга яхт-клуба еще не успела пустые баки закатить. Два броска и три переката — я в «домике». Там, конечно, попахивало — это, к несчастью, оказался бак из-под пищевых отходов, но за последние дни я привык к ароматическим концертам и покруче.
С другой стороны бака появились какие-то люди и стали разговаривать на малопонятном языке, малайском, что ли («сегера кита перги ке рума»). Они и покатили мой «домик». Через пару минут остановка. Когда голоса стихли и ноги ушли, я осторожно выглянул из бака. Взгляду предстал двор, рядом была стена с дверью. Это, похоже, тыловая часть ресторана «Фрегат», спереди-то он выглядит как шканцы большого парусника.
За дверью содержались овощи и фрукты со всех сторон света. Темно и холодно, фруктам — хорошо, меня же дрожь зубовная одолевает. По счастью, отсюда имелся выход. В следующем помещении повстречался человек малоквалифицированного труда, который сосредоточенно рылся в коробке с дурианами, выискивая самый лучший. Я предвидел подобную нечаянную встречу, поэтому взялся за свой медпакет, купленный с рук у поддатого фельдшера около районной больницы. Человек получил укол — который обычно делает анестезиолог — и чуть поерзав насчет повернуться, полностью отключился. Для надежности я запихнул его в почти пустой ящик с фрутта-бомба, той самой, что повышает потенцию у старых развратников. Затем поменял свою зеленую униформу «AWB» на его желтую, попутно подивившись волосатости оголенного тела и татуировке с изображением имярек в саду с гуриями — религиозный запрет на изображения был нарушен надеждой на лучшее будущее.
Ответственно возложив на плечо коробок с фруктами, влияющими на эрективную функцию, я вышел в коридор, уводящий куда-то вглубь здания.
Прошел по коридору метров десять и оказался возле двери с загадочной надписью «Ландж». Тут меня грозно окликнули: «Гюнюню». Сзади приближался кто-то, говорящий на одном из языков тюркской группы. Поскольку как-то на отдыхе, от нечего делать, я прочитал русско-турецкий разговорник, то различил многие слова, или мне показалось, что различил. «Зачем ходишь тут, Мамед? Тебе куда сказали тащить эти фрукты, сын осла?»
В самом деле, человеку, даже опытному, свойственно видеть в непонятном явлении что-то знакомое и безопасное.
«Сын осла» проворчал в ответ нечто невразумительное типа «ай, вай, забыл». А когда менеджер «Синдбада» приблизился достаточно близко, то напоролся. Я лягнул его ногой в пах, а уже согнувшегося — ударил коробкой по голове. «Вот такие теперь фрукты вырастают», — шепнул ниндзя, в которого я обратился, поверженному менеджеру среднего звена. Затем, тщательно обшарив тело, я выудил несколько чип-карточек. Выведенного из строя человека затащил в сортир для персонала. Там позаимствовал у него костюм — под задравшейся рубахой жертвы виднелась голографическая тату с изображением маленького генерала Джохара, сосущего что-то похожее на волчицу.
