Виксар - Мечта хранимая
Только снилась…
А что, если бы в старом мире имелась эта сила? Сколько уже раз его пытались прибрать к рукам. По-моему, в каждой стране когда-нибудь имелся свой покоритель, аппетит которого удовлетворила бы разве что вся планета. Александр Македонский, Чингисхан, Наполеон, Гитлер — и это только те, кто вспоминались сразу. А ведь было еще с пару десятков римских, египетских, китайских и уж тем более европейских императоров, кто лелеял подобные мечты, но чья слава не пережила время. Имей они способность, так легко и без оглядки используемую здешними Правителями — мальчишками по меркам любого реального государства, наша родная Земля пала бы под ногу первого, кому она досталась. Здесь-то живут такие же чудотворцы, сами умеющие управлять, а там — простые люди. Хоть всем миром выступи против получившего эту власть над бытием, ничего не сможешь сделать.
Но это если правитель один…
Допустим, в лотерею выиграл Чингисхан. С приобретенными возможностями — а это армии, припасы, корабли, когда он дойдёт до края материка, — вся Европа достаётся ему с первой же попытки. Совсем уж походя покоряются Азия и Ближний Восток, возможно, Африка… Америка, если он про неё узнает и если она ему понадобится… Итак, мир под одним. А если бы силуполучили Чингисхан и ещё несколько правителей одновременно? Тогда, по идее, борьба шла бы на равных? Или наша планета слишком велика для соперничества такого плана? Против простых противников — нормально, а против такого же — сколько надо всего предусмотреть…
А если сначала один, потом другой? Хотя тогда вопрос надо ставить по-другому: появились бы другие великие монархи, если бы мир уже имел своего хозяина? Появился бы Иван Грозный в мире Чингисхана? Или сам Чингисхан в мире неизвестного при имеющемся историческом раскладе китайского императора?..
Сколько вообще продержались бы мировые империи после смерти своих создателей? Македонский, вот, и всего мира не завоевал, а даже то, что было, распалось моментально. Но, по идее, если при помощи силы правления «подредактировать» сознание покорённых народов, чтобы они остались верны своему новообретённому хозяину — и его наследнику, конечно же, — тогда да, империя останется. Но тогда вопрос, появился бы второй великий правитель в мире первого, скорее всего, отпадает.
— Скоро будем на месте, князь! — сообщил один из гвардейцев, отвлекая меня от размышлений. Между прочим, — напоследок отметил я, — действительно интересная тема, можно будет к ней вернуться.
Вылетели мы в середине дня, поэтому, хоть этот маршрут был раза в два короче, чем до Рима, вечер всё равно настигал наш отряд. Под крыльями зверей стелилась иссечённая множеством мелких речушек равнина; мелькали небольшие скопления деревьев, преимущественно хвойных, поля и хижины почти не встречались, а на весь горизонт вставала тёмная полоса Вечнозеленых лесов. Красиво было настолько, что я не сразу заметил, что начинаю замерзать.
— Вам не холодно, ваша светлость? — крикнул гвардеец справа, идеально подгадав момент. — Здесь пошли другие ветра! Вам дать утеплённый плащ?
Первой осознанной реакцией было недоумение: зачем? Стоит щёлкнуть пальцами, и у меня появится всё необходимое. Но вовремя вспомнив, что не всё так просто, я передумал и крикнул в ответ:
— Запасной есть?
— Конечно, князь!
Гвардеец совершенно спокойно отпустил шерсть своего зверя, наполовину развернулся — на такой-то скорости! — и начал копаться в одном из двух вещмешков, закреплённых на боках пантеры. Достав искомое, он примерился и метнул сверток точно мне в руки.
Чем раньше привыкну экономить потенциал, тем лучше. Тем более, на таких мелочах.
Минут через пятнадцать-двадцать вдали показалась нужная деревня. Оттуда нас, видимо, тоже заметили — к моменту, когда мы приземлились на южной окраине, там уже собралось с пару десятков человек.
Глава 5
Я шёл по полю. Тишина, не нарушаемая ничем — шелест травы был практически неразличим, — казалась первозданной. Как если бы это поле находилось на Земле, в самую первую неделю после её создания.
Нет, несмотря на то, что человеческой ноги оно до этого не знало, меня оно восприняло нормально. Оно дало право прохода — на один раз. Чтобы я воспользовался этим, и больше не тревожил его.
Но меня это почему-то совершенно не интересовало. Более того, вскоре я просто отсёк себя от мыслей. Опустил руку, коснулся кончиков травинок.
И, закрыв глаза, начал медленно ускоряться, вскоре перейдя на бег. Я весь обратился в ощущения, обострённо чувствуя пружинящую землю под ногами, скольжение воздуха по лицу…
С каким-то очередным дуновением ветерка — потерял себя. Ощущение, что я это я, пропало, осталось только чувство единения. Как будто бы душа отделилась от тела и слилась с чем-то другим, огромным, и откуда-то издалека получала информацию и остаточные образы от тела, которое сейчас неслось по…
Я открыл глаза.
Метрах в двухстах от меня находилась деревня. Даже не деревня — деревенька. Старые, часто заброшенные, такие обычно не приносили немногим заинтересовавшимся ими никакого иного ощущения, кроме печали.
Эта же внушала тревогу.
Я вошёл в её границы и пошёл прямо, осматриваясь. Единственная улица, по сторонам — маленькие домики. Чистые, аккуратные, деревенька явно жила неплохо. Но почему-то ни в первом, ни во втором, ни далее, насколько хватало взгляда, я не мог найти ни души. Неестественная тишь, господствовавшая в поле, была и здесь.
Непонимание давило на нервы. Что случилось? И случилось ли вообще? В фильмах иногда бывали подобные сцены, когда люди срочно уходили, похватав вещи. Но нет, здесь, скорее, было ощущение, что всё нормально — просто время застыло на одной секунде. И эта секунда закончится, и всё вернётся на свои места; люди выйдут из домов, животные из сараев, жизнь возобновится. Но — не раньше, чем я уйду отсюда.
В момент осознания этого впереди показался, наконец, человек.
Навстречу мне шёл дед. Такой же типичный старорусский деревенский дед, как и всё вокруг. Разве что борода у него была не такая большая, как почему-то ожидалось увидеть.
Поравнявшись, мы остановились, оба с интересом изучая друг друга.
— Добрый день, дедушка, — поздоровался я.
— Добрый, — кивнул тот, покосившись на небо. — Хотя земля так не думает. Ей пить хочется, а дождя всё нет.
— Будет, — уверенно ответил я. Мне почему-то стало важно, чтобы и он в это поверил.
Дед поднял голову и внимательно осмотрел ярко-голубое небо без единого облачка.
— Ты так думаешь?
— Да.
— Наверное, и правда будет, — он улыбнулся, вызвав у меня ответную, облегчённую улыбку.
И, обойдя меня, продолжил свою дорогу.
Я хотел было догнать его, расспросить — об этом странном месте, о его странных словах, — но передумал. Разговор закончился там, где было нужно. И я тоже пошёл дальше. В бесконечное поле.
Едва выйдя за пределы деревни, снова побежал, уже сам желая слияния. С чем?.. С миром, наверное. С природой. Не суть… Главное — снова отринуть сковывающее разум и окунуться в бурю ощущений.
Мне казалось, что я всё продолжаю ускоряться — не бегу, а практически лечу над землёй, лишь слегка касаясь её. Кто знает, может так и было.
А потом в окружающем пространстве возникло что-то новое; я почувствовал это, словно каким-то новым органом чувств. Открыв глаза — увидел, что бывшее чистейшим небо сплошь заволокло тучами.
Кап.
Тяжёлая капля ударила прямо в щёку. Я рассмеялся и поднял руки. Дед оказался прав!
Буквально пара секунд — и дождь хлынул целым потоком. Вода заслонила собой всё вокруг, не было видно ничего дальше вытянутой руки. А я всё смеялся, задрав голову вверх и не думая ни о чём.
Почти чёрное небо рассекла молния. Затем мир дёрнулся — и резкая боль в затылке вернула меня к реальности: я уже не стоял, а лежал на земле. То ли она стала слишком скользкой, то ли… вода сшибла меня?
Буря ощущений уступила место буре обычной. А вместе с ней пришёл и — такой знакомый, такой банальный — страх. Я попытался встать, но руки беспомощно скользили по траве, а сверху давила неестественная тяжесть. Выходит, меня всё-таки сшибло?..
Затем тяжесть рывком возросла, и мне осталось только лежать на спине, раскинув руки и глотая бьющую сверху, в прямом смысле слова, воду. Страх сменился паникой.
«Великий потоп был таким же?» — успела мелькнуть мысль…
* * *Если бы я лежал на кровати, свалился бы с неё. Может, даже нарочно, чтобы удостовериться: всё хорошо, я в безопасности, увиденное было сном.
Но возможность упасть отсутствовала, и я ограничился тем, что вылез из спального мешка, сел на него сверху и подвинулся ближе к костру.
Вечером наш отряд разделился на две равные группы. Одна пошла в деревню и заняла позиции на случай нового ночного нападения, а вторая, со мной в составе, осталась в лагере и легла отдыхать, чтобы утром сменить первых. Чисто теоретически воины моей личной гвардии могли не спать по несколько суток, но мне не хотелось проверять это без действительной необходимости.
