Александр Казанцев - Купол Надежды (Роман-газета)
— Насчет работенки сперва подсуетиться придется, — вставил Остап.
— А какая у вас специальность?
— Да у нас по десятку специальностей у каждого, — затараторил Остап. — Мы в части бодали всякую науку: мы и кашу сварим, и с электропроводкой как с любимой девушкой, и сварку можем, и о бетонщиках слышали, даже таксистами могли бы, кабы Москву знали.
— Стоп, — прервал его Спартак.
— Есть «стоп», — отозвался Остап, озорно сверкнув глазами.
— Такое у нас словечко есть, из наших инициалов получается, — объяснил Спартак. — Спартак Толстовцев, Остап Порошенко — выходит «стоп».
— Как остроумно! — восхитился Мелхов.
— Признаться, наши десять специальностей, — продолжал Спартак, — включают прыганье с парашютом, владение автоматом, ну, конечно, и «ать–два»… И еще кое–что… военное…
— Надо пораскинуть мозгами насчет вашего трудоустройства, если вы с него начинать хотите. Кое–что, пожалуй, я мог бы сделать для вас на нашем заводе. Ради жены, как говорится. Да и насчет вуза тоже можно сообразить.
Клеопатра Петровна слушала, слушала и диву давалась.
Юрочка только что приехал со службы (раньше обычного), прямо из министерства, и ничего ей рассказать не успел. А рассказать было что! Мелхова вызвали к одному из высоких начальников, и ехал Юрий Сергеевич к нему с «поджатым хвостом и дрожащей челюстью». Вдруг там узнали о его так необдуманно посланном в Академию наук письме? Всегда зарекался делать что–либо поспешно, а тут… В приемной почтительные, а порой и встревоженные посетители переговаривались шепотом. А Юрий Сергеевич, сидя в сторонке, обливался потом. Несколько раз он просил разрешения у кудрявой секретарши выпить воды из графина. Вода оказалась газированной, а он еще с детства обожал газировку.
Кокетливая секретарша пригласила красивого посетителя, выпившего полграфина воды, пройти в кабинет.
Его встретил сидевший за столом, чуть приподнявшийся навстречу пожилой человек с жестким проницательным лицом:
— Садитесь, товарищ Мелхов. Я хотел бы побеседовать с вами как с молодым обещающим специалистом. Дело в том, что мы предвидим переориентацию вашего химического завода. Нынешний его главный инженер, как говорится, душой не принял нового направления производства и доказывал ошибочность наших планов. Вот нам и хотелось бы узнать, что думают по этому поводу другие специалисты, повидавшие Запад. Всегда надо проверять себя.
И он впился в Мелхова жестким проницательным взглядом. Юрий Сергеевич не дал себе заерзать на стуле. Как сказать и не промахнуться? Он сидел перед начальником в почтительной, но полной достоинства позе.
— Если вы познакомите меня с новой ориентацией завода, — осторожно начал он, — то вы поможете мне составить свое мнение. — Он рассчитывал, что начальник невольно, но поможет ему. Однако тот был закрыт, как несгораемый сейф.
— Дело в том, товарищ Мелхов, что страна нуждается в резерве для сельского хозяйства, — загадочно сказал он.
— Минеральные удобрения? — постарался угадать Мелхов.
Начальник позволил себе чуть улыбнуться и «приоткрыть сейф».
— Нет. Искусственные белки. Из лабораторий им предстоит перейти на заводы. И ваш завод окажется в числе первых, где белки должны получаться не в поле с помощью природных процессов, а в кубах и колонках по химической технологии.
— О, искусственные белки! Это так перспективно! — подхватил Мелхов, уловив в словах начальника главное: теперешний технический руководитель не принял новой ориентации, значит, Мелхов должен принять ее.
Из Римской конференции и разговоров с Аэлитой, рассказывавшей мужу о работах академика Анисимова, которые Мелхов на всякий случай выслушивал, он много знал об искусственной пище. И сейчас с присущим ему умением блеснул перед начальством своими поразившими того знаниями.
— Я убежден, — заключил свою «оду об искусственной пище» Юрий Сергеевич, — что переход от охоты к земледелию в прошлом адекватен переходу человечества от земледелия к пищеделанию в будущем.
— К пищеделанию? — заинтересованно переспросил начальник и что–то записал в настольном календаре.
Юрий Сергеевич остался доволен собой. Очевидно, он произвел неплохое впечатление.
По дороге домой Мелхов упивался раскрывшимися перед ним перспективами. Новая отрасль промышленности «пищевая индустрия» — индустриальное производство искусственных белков! Страна нуждается в молодых технических умах, способных без оглядки на старое, привычное развить новое производство. Коль скоро Мелхова вызвали в министерство, ясно, что на него делают ставку. Завтра ему, возможно, придется заменить консервативно мыслящего главного инженера и руководить первым заводом искусственной пищи. Потом таких заводов появится много, и ими всеми тоже предстоит руководить. И тогда потребуется опыт, опыт в новом деле. А таким опытом будет в первую очередь обладать он, Мелхов.
Но в сладких мечтах о своем необыкновенном продвижении он словно оступился вдруг в яму на гладкой дорожке, вспомнил о своем разрыве с Аэлитой, за спиной которой ему виделся Анисимов — душа искусственной пищи. Пожалуй, академик, чего доброго, окажется у него на пути к уже видимой вдали вершине. И он позвонил из ближайшего автомата своему новому другу и советчику Генри Смиту. Тот проявил огромный интерес к создавшейся ситуации, особенно близко приняв к сердцу семейные дела Мелхова.
— Как неудачно и, главное, не ко времени произошло все это у вас с супругой, — сетовал он. — Впрочем, давайте спокойно разберемся: кто выгнал ее из дому? Кто подал в суд на развод? Ведь не она же! Так за кем следующее слово? Вот то–то! Почему бы вам, Юрий, не принять «заблудшую» жену обратно? Это будет вполне в библейском стиле.
Мелхову доводы эти показались убедительными, в особенности же то, что через Аэлиту удобнее всего завязать отношения с академиком. Что же касается неудачного письма в Академию наук (черт попутал его прикинуться обиженным человечком! Тьфу!), так можно прямо и честно осознать свои ошибки и перед всеми извиниться. («Поклон спину не тянет!»)
Всего этого Юрий Сергеевич не успел рассказать матери.
Приехал брат Аэлиты Спартак! Не придумаешь лучшего повода для примирения с Аэлитой. Ну и для свидания с Алешей, с которым повидаться отец так и не удосужился. На столе появилась бутылка. Юрий Сергеевич решил угостить солдат на славу. Матери сын успел шепнуть, что «так надо».
— Так все–таки где ж Аэлита? — спросил напрямик Спартак после знакомства с родственниками.
— У подруги, — отвел глаза в сторону Мелхов. — Добрая душа, не умеет отказываться. А та, видите ли, за длинным рублем на Север поехала. А квартиру кто будет сторожить? Может быть, милиция? А зачем? Для этого куда удобнее и дешевле иметь безотказных подружек. Аэлита, знаете ли, склонна к жертвам. Предложила всем нам троим с сынишкой переселиться в ту квартиру. Так ведь тесновато в однокомнатной. Ребенок, собака и все такое… Вот и приходится по десять раз в день бегать. Ладно хоть тот дом–башня неподалеку отсюда…
— Может, сразу и сходим?
— Рано еще. С работы она в ясли зайдет за Алешкой. Кроме того, у нас с тобой, прости за фамильярность, мужской разговор будет. Ничего, что я на «ты»?
— Нет, пожалуйста, вы же старше.
— Нет. Дружба так дружба! «Ты» — взаимное. Выпьем на брудершафт.
И они выпили.
— Я тебе все, все расскажу, не стану лукавить, как сначала хотел. Потому что понял, какой ты есть человек! От тебя многое зависит. И не только для моей семьи, но и для всего человечества.
— Для человечества? — удивился Спартак, у которого уже шумело в голове.
— Да, для человечества. Его можно накормить… лишь искусственной пищей, это я тебе потом объясню. Но для этого сперва нужно примирить нас с Аэлитой. А в вуз я тебя подготовлю. Физика, математика — это мне раз плюнуть. И все экзаменаторы свои люди, ты уж поверь. Только бы примириться с женой.
— Так она потому и ушла в ту квартиру?
— Потому и ушла. Это я, дурак, попросил ее об этом. Приревновал! И знаешь к кому? К Мафусаилу! Ему сто лет или сто два, точно не помню.
— Как же это вы?
— А она оскорбила мою мать и меня тоже, червяком назвала, с академиком сравнивать стала. А что академик? Он только придумать искусственную пищу может. А кто ее делать будет? По секрету тебе скажу. Мне это вверху доверить собираются. И вот теперь восстановление семьи — вопрос номер один. Поможешь?
— Конечно, помогу. Ведь у вас же ребенок.
— Сын! И какой еще! Твой племянник, ну вылитый ты! Жаль, я не догадался его Спартаком назвать. Но ты своего непременно Галилеем назови.
— Галилеем? Почему Галилеем?
— Потому что никому другому это в голову не придет. Итак, насчет работы я все устрою. И в вуз вам будет рельсовая дорога, смазанная сливочным маслом. Идет?
