Мишель Роман - Времена Бессмертных
Оказавшись так близко к этим созданиям, я могу понять, почему многие готовы идти на что угодно, лишь бы получить яблоко бессмертия на Церемонии Перехода — Бессмертные идеальны. Внешность преображается до абсурдного идеала, кожа становится настолько гладкой, что нет ни единой складки, глаза отражают столько силы и здоровья, что кружится голова, если долго смотреть в них.
Такое преображение мечта любого человека, как бы сильно он не старался этого отрицать. Я готова признать, что хотела бы выглядеть так же, хотела бы стать привлекательной для всех, чтобы мои серые, мутные глаза налились небесной яркостью… Но внешность не все. Есть еще и бессмертие, с которым так просто не распрощаешься.
— Зачистить. — командует новенький появившийся на лестнице, за спинами троицы, и Стражи по одному исполняют приказ.
Первая молния, выпушенная блондином, пролетает мимо левой стороны лица, ударяется в книжную полку и воспламенившиеся страницы ворохом взметаются вверх. Затем еще одна электрическая вспышка летит прямо в меня, я успеваю упасть на колени, и она снова бьет в книги. Я точно оказываюсь внутри смертоносного урагана из бело-синих молний и желтых искр от горящих страниц.
Вот, сейчас, выпустит заряд электричества третий Страж, и он непременно попадет. И переполненная ужасом, пряча слезы за ладонями, я кричу имя Лео.
Единственное, что приходит в голову, и с чем я хочу уйти из этого мира…
Глава 8
Лео
Я замираю только на мгновение, смотря через их спины, на то, как трое ублюдков швыряют в нее молнии. Она сидит на полу, спрятав лицо в ладони и будто готова встретить смерть. Но я ей этого не позволю!
Одним резким движением сталкиваю с лестницы вниз тех, что стоят ко мне спиной. Бессмертные, не издав ни звука, валятся друг на друга, разбивая вдребезги фарфоровые физиономии. Те, что стоят ближе к Авроре, оборачиваются, но на их лицах нет ни удивления, ни замешательства, они целятся перчатками в меня. Среагировав мгновенно, я швыряю в Стражей вазу, стоящую на подставке рядом, это меня спасает, потому что заряд тока не попадает в цель.
А дальше я просто отдаюсь ярости, разбивая их головы об стены и разрывая челюсти голыми руками. Одного за другим, разбираю Бессмертных на части, специально растаптывая фарфоровые осколки их тел.
Если сейчас она смотрит на меня, то я должен казаться ей зверем, растерзывающим добычу в клочья. Иногда Стражи ухитряются ударить меня током, но разряды не сильные и я продолжаю их ломать. Зверь. Таким я и чувствую себя внутри, но еще я чувствую, что делаю это не только ради себя. Я ее личный зверь. Защитник.
Прихожу в себя, когда вижу серые глаза перед собой. Она напугана, но насколько я понимаю, ни тем, что я устроил. И это странно, это меня раздражает, отчего я хочу схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть; что с ней не так? Как глупо с ее стороны симпатизировать собственному похитителю, неужели она не понимает, что это ни к чему хорошему не приведет?
Тяжело дыша, я смотрю ей в глаза, хочу, чтобы она увидела ярость, горящую внутри меня, мне нужно, чтобы она испугалась раз и навсегда и, может быть, заплакала, начала молить отпустить ее, не причинять вред.
— Я вернулась за книгами… — полушепотом поясняет свой побег Аврора и, черт возьми, я знаю, что она говорит правду! Девушка поднимает руку, демонстрируя белую сумку из которой торчат корешки книг.
Да что с ней не так?
— Глупая. — выплевываю я единственное слово и разворачиваюсь, чтобы уйти.
Пусть она сбежит, да я этого хочу! Пусть бежит так быстро, чтобы сбилось дыхания, а я даже не буду пытаться ее остановить. Но нет, Аврора, молча, плетется за мной. Если бы она ушла, я бы нашел какой-нибудь другой способ выведать у Саванны информацию о сестре, в конце концов, мы, ведь когда-то были вместе… Но этого мало для нее, личные отношения или симпатии никогда не были для нее препятствием. Саванна в любом случае получит то, чего хочет, а хочет она бессмертия. Этот ее план… Сколько коварства. Этим качеством женщины меня пугают, тем как устроено все в их головах: тонко и хладнокровно. Она ведь даже не знает, какая Аврора на самом деле, и даже если бы узнала, ни за что бы, ни остановилась. Она не остановилась и тогда, когда исчезла Руфь, использовав этот факт, как козырь против меня. Я должен был убить ее, еще в самом начале, когда она пришла с тем разговором, правда убить! Попался на ее удочку как мальчишка, а это привело к таким последствиям…
Теперь смотря на все со стороны, я делаю вывод, что это она посеяла смуту в людях Окраины и не удивлюсь, если именно она передала ложное сообщение в Византию о том, что здесь готовится восстание. Да уж, вот так ничего себе! Одна девушка, горящая желанием обрести бессмертие, развязывает войну между двумя государствами. И я стал ее орудием.
Мы идем молча, я думаю о Саванне, а Аврора о чем-то щебечет за спиной. Не слышал от нее прежде больше пяти слов, а тут она о чем-то настойчиво меня спрашивает, но так как я не слышал, приходится переспросить.
— Я спросила, почему у Спартака такое имя?
— Ты о чем? — хотя тут же понимаю. — А, ты об этом… Ну… его семья из Византии, но правительство узнало, что они связанны с людьми из Окраины, и их заподозрили в измене.
— И их выслали сюда, в качестве наказания?
— Нет. Отца, мать и Спартака арестовали и отправили в Олимп, где их ждала смертная казнь, мораторий там отменен.
После этих слов, Аврора молчит, никаких вопросов, я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на нее и вижу, что она стоит как вкопанная.
— Это кошмарно, Лео. — говорит она, и я вижу, как серые глаза начинают блестеть от слез. Мне и жаль ее и в то же время, она меня раздражает. Я думаю это из-за того, что она византийка, а к ним у меня особенно негативное отношение.
— Да уж… Такие как твой папочка идут на все, лишь бы доказать свою власть. Превратили столько людей в рабов. Да только это не все. — я отворачиваюсь от нее и продолжаю идти, смаргивая таящие на ресницах снежинки. — Восстание в Олимпе дало шанс семье Спартака сбежать, но когда они добрались до Окраины и стали просить у Старейшин права остаться, им отказали. То есть получилось так, что они оказались ненужными ни одной стороне. Отец Спартака предложил Старейшинам сделку — им позволят остаться на нашей земле, а он в свою очередь расскажет важный секрет. Старейшины согласились, и он рассказал о слухах, которые ходят в верхах: народ Окраины похищают с целью каких-то экспериментов. Люди на первом уровне в Олимпе об этом так же узнали и именно поэтому, началось восстание.
— Думаешь правда эти эксперименты?
— Правда. Простых людей богачи похищают сотнями и среди них моя сестра! Вот тебе и идеальное общество.
— Но сейчас Спартак, кажется, освоился здесь, стал своим?
— Нет. К нему по-прежнему относятся как к возможному предателю, и людей не смягчило даже то, что его отец пропал в числе других.
— Мне жаль. Но ведь ты считаешь его другом, верно?
— Считаю.
Навстречу нам выезжает Спартак, на огненной крошке. Меня буквально лихорадит, когда кто-то посторонний к ней прикасается, а уж тем более управляет. Мы подходим ближе, и друг тут же освобождает мне водительское кресло. Я очень хочу, чтобы Аврора не садилась рядом, в ее присутствии я чувствую себя напряженно, но Спартак похоже втрескался в эту заносчивую Афину, и поскорее усаживается на заднее сидение.
Аврора, молча садится рядом со мной, сжимая сумку с книгами. Я кое о чем вспоминаю и нехотя отдаю ей свернутые листки, исписанные мелким почерком. Это может повлечь за собой долгий и нудный разговор, но к моему удивлению приняв свои письма из моих рук, девушка молчит. Неужели ей не интересно, где я их взял? Да просто нашел на полу машины! Разве можно так небрежно обращаться с такой личной информацией?
— Я не читал. — срывается с моих губ оправдание и инстинктивно я увеличиваю скорость, потому что нервничаю.
— Ладно. — только и всего. Я-то думал, она сейчас попытается развить тему, растянет неудобный разговор как можно дольше, но эта девчонка… Она… Уффф! Замолкает тогда, когда я меньше всего ожидаю.
— Просто интересно, что за подруга, которой ты пишешь? — снова решаюсь я на вопрос, а в душе чертыхаюсь. Ну, зачем??? Если даже сам не уверен, что хочу разговаривать с ней.
Аврора молчит, нервно бегая глазами по верхушкам высоких елей. Может быть, она просто не пришла в себя после случившегося в доме, или чего хуже (хотя лучше для нее самой), напугана моей яростью. Но искоса смотря на ее лицо, я замечаю легкий румянец, коснувшийся щек. Она что покраснела от моего вопроса? В полной растерянности, сбитый с толку ее поведением, я все же решаюсь задать еще один вопрос:
— Сильно испугалась там? — голос мягкий, черт возьми, слишком мягкий!
— Конечно, было страшно знать, что сейчас умрешь, но это не так важно… — наконец отвечает она и оборачивается к ребятам, похоже задремавшим. — Отключились. Смотри, Афина положила голову ему на плечо… Можно подумать, что они давно друг друга знают. — умиляется Аврора и на последних словах смотрим мне в глаза.
