Alexandr Lukianov - Чёрная Пешка
Община Монастыря Целителей гордится честью пригласить Вас в день Полей и Зверей на наше скромное празднование. Не откажите общине в удовольствии выразить Вам признательность за участие к судьбе ребенка.
Мы горды тем, что живем рядом с Вами.
С преклонением перед Вами – Старшины монастыря" .
Всеслав смущенно хмыкнул. Он приехал утренней электричкой, расспросил у словоохотливого дежурного по станции как пройти к Острому Отрогу и вот теперь, после получасового подъема по серпантинной дороге, достиг цели.
Монастырь Целителей был выстроен на базальтовой скале с плоской вершиной площадью не больше гектара. Говорили что монастырь стар, его будто бы основал внук Хага Удачливого. Но вообще-то здешние монахи не вели записей, и никто точно не знал, когда был построен монастырский комплекс. Под монастырём в глубину горы, словно корни древнего дерева, уходили тоннели, галереи, коридоры с пещерными покоями, которые век за веком становились все глубже и запутанней.
Отвесные бока скалы переходили в гладкие каменные стены с высокими и узкими окнами. К монастырю вел неширокий арочный мост, перекинутый через пропасть. Первым гостем, судя по всему, Всеслав не был. Кто-то впереди уже прошел по мосту и входил в распахнутые ворота. Высотобоязни у Лунина не было, однако и «альпинистскими позывами» он никогда не страдал. Вот и сейчас он с неодобрением рассматривал горбатую спину моста. Последним гостем, кажется, ему тоже не суждено было стать: позади послышались голоса, приглушенные густым кустарником. Всеслав вздохнул и неспешной, но подчеркнуто беззаботной походкой направился к монастырю. Он старательно смотрел только вперед и почувствовал облегчение, когда ступил на ква-дратную площадку перед воротной башней.
У распахнутых дубовых створок стояли два монаха в длинных темно-вишневых одеяниях с широкими рукавами и откинутыми на спину капюшонами. Всеслав предъявил им пригласительную открытку, они с уважительным поклоном указали на вход.
За воротами оказался небольшой мощеный дворик с фонтаном в центре. («Откуда столько воды на скале?» – изумился Всеслав.) Рядом с фонтаном – гряды идеально квадратной формы, засаженные лекарственными растениями. По левую руку тянулся ряд одинаковых дверей в спальные помещения, по правую - размещались кухонные и хозяйственные постройки. Впереди возвышался храм.
Саракш, Островная империя
Черный Пояс, о.Бацуза, Острый Отрог Кольцевых Гор,
Монастырь Целителей близ г.Газайца
4 часа 50 минут, Праздник Полей и Зверей, 9591 года от Озарения
Ландыш вчера выстирал рясу, но она за ночь просохла не до конца, сыроватый капюшон неприятно холодил шею. В общем-то, терпимо, только на сквозняки выходить пока не стоит. Старшина Лук распорядился, чтобы служки Ландыш и Полынь, монахи Подорожник и Рогоз сопровождали посетителей монастыря, показывали им все, что те пожелают осмотреть, и давали разъяснения.
-Среди гостей будут два человека, достойных особого уважения. –сказал старшина Лук. –Одна пожилая женщина, не будучи врачом, силой духа излечила более полусотни прикованных к постели больных. А другой мужчина впервые в истории медицины поднял со смертного одра ребенка с раком крови.
Сегодня – особый день. Ровно десять лет назад Буцзасахук Зэ, бывший инженер экспериментального завода сельскохозяйственного машиностроения переступил порог монастыря ордена Целителей и стал служкой Ландышем…
…-Сколько дней пьешь? -спросила Эса, брезгливо сдвигая ногой бутылки.
-Тре…тий… -ответил Зэ, -Или ше… шестой… не помню…
-Все понимаю. Тебе очень тяжело. Но разве этим горю поможешь? Соберись, наконец, Зэ. Родителей не вернуть, так не губи же себя.
-Не губить… Не вернуть… Ни до кого не доходит, Эха, сослу… живи… ца моя до… рогая… Они умерли по моей вине! Хотел было руки на себя наложить, да мало будет, стервецу… И на Остров Правосудия меня, видишь ли, не за что…
-Естественно! Что тебе говорили?
-«Смерть ваших родителей – результат трагического несчастного случая». И добавили, что искренне соболезнуют горю. – безнадежно махнул рукой Зэ. –Дурацкий ром, как вода, трезвеешь от него через час. Там еще есть?
-Нет. –решительно ответила Эса. –Что собираешься делать?
-Попрошу, чтобы ты сходила в магазин за ромом. Деньги там, в шкафе… в шкафу…
-Я о другом: что собираешься делать вообще?
-Ах, во… обще… Знаешь, я ведь договорился, что заберу отца с матерью к себе в город. Чтобы здесь жили. И постоянно откладывал… Они ждали… Ну, вот наметил на прошлые выходные… Машину заказал, чтобы вещи перевезти. А за день до того сошел оползень! Эса, ведь два дома снесло на окраине – пустой соседский и отцовский… именно эти два! Как же мне жить-то, проклятому, а? Только не повторяй, что… не виноват… Виноват! Что во… обще собираюсь делать, спраши… ваешь?.. А уже сделал. Вот, читай письмо. «Община ордена Целителей согласна принять вас…» и так далее… Все вещи распродам и – туда…
…Зэ обошел вместе с монахами вокруг глыбы черного камня, служащей алтарем. Сразу за алтарем в полу виднелось круглое отверстие. В темноту вели каменные ступени На каменной стене позади алтаря были видны очертания ветвистого дерева, вырезанный скульптором при строительстве монастыря. Монахи раздели Зэ догола и дали в руки выдолбленную из куска дерева чашу. На шею Зэ была повязали грубую веревку, знак покорности. Одежду швырнули в очаг слева от базальтового алтаря:
-Это твоя прошлая жизнь. Отныне её больше нет.
Ткань загорелась, треща и выпуская к темным дубовым балкам потолка струи сизого, насыщенного искрами дыма. Одежда превратилась в пепел.
-Завтра утром, после проведённой молитвах ночи, ты наденешь коричневое облачение посвященного.
Кипарис и Клён, настоятели монастыря, сидели на некрашеных деревянных табуретах напротив Зэ и, не отрываясь смотрели на него. Губы Клёна были сжаты в прямую линию. Усталые, глубоко посаженные глаза Кипариса жгли Зэ. Монах неслышно возник у алтаря и ударил деревянным молотом по медной пластине, свисающей на цепи с потолка храма. Глубокое, густое гудение напитало полутьму зала.
-Отведите будущего послушника в келью. -сказал Клён.
Всё те же три широкоплечих монаха в тёмно-коричневой одежде с зажженными лучинами из ароматной сосны встали по бокам и позади Зэ. Монахи двинулись, неслышно ступая по каменным плитам пола. Один из сопровождающих сделал знак, Зэ шагнул вместе с ними, начав с левой ноги, как ему было велено. И голые ступни тут же онемели от прикосновений к холодному полу…
Десять последующих лет вместе с другими служками он работал уборщиком в больницах, чистильщиком на санитарной станции, рабочим в морге и крематории, утилизатором, несколько раз принимал участие в ликвидации эпидемий малярии и дизентерии среди невольников Торфяных болот и урановых рудников Кольцевых гор. Обычно под начало Ландышу давали небольшой отряд рабов и, хотя те оставались для него, свободного гражданина Империи, совершенно чужими, он трудился наравне с ними, берясь за самые тяжелые и неприятные задания. За десять лет служке Ландышу несколько раз предлагали принять обет и стать монахом, а потом, быть может, старшиной, но он всякий раз наотрез отказывался. Больницы награждали его грамотами и благодарственными письмами. Ландыш принимал их с вежливыми поклонами, а потом, не читая, передавал старшине Луку, который аккуратно вклеивал грамоты в толстенный пятьдесят шестой том истории монастыря. За работы платили неплохо. Некоторые монахи числились «временными» и проводили в обители заранее оговоренный срок. Часть заработанных ими денег шла монастырю, другая перечислялась на их счета в банке, чтобы покинувший монастырские стены не оказался без средств существования. Ландыш же просил, чтобы все жалованье до последнего гроша поступало в орденскую кассу. Оставлять монастырь он не собирался.
…Посетителей сегодня было много – человек тридцать. Им показали кельи, кухню, библиотеку, а потом пригласили в молитвенный зал храма. Подорожник зажег лампы с ароматическим маслом, Рогоз рассказывал о строительстве храма и создании мозаик и росписей. Гости благоговейно приблизились к «святой стене» на которой были изображены Покровительница материнства, Укрепительница телесного здоровья и Оберегательница Разума.
Всеслав с удовольствием рассматривал фрески, вдыхал тонкие неповторимые запахи благовоний. Покровительница материнства была изображена в виде женщины среднего возраста, держащей на одной руке ребенка, а другой – посох с белым камнем. У ног ее расположилась легендарная нелетающая птица До. Укрепительница телесного здоровья выглядела величавой матроной в годах. Она, стоя с кувшином на плече, опиралась на посох с зеленым самоцветом, причем рядом с ней свернулся клубком пернатый змей Чигу. Оберегательница Разума согласно традиции была нарисована юной стройной девой. В ее волшебном посохе сверкал алый рубин, а позади вальяжно развалился невиданный кот Хух. Всеслав не сдержал изумленного жеста. На Саракше не было крупных кошачьих хищников, но любой землянин, не задумываясь, предположил бы, что художнику терпеливо позировал живой земной ягуар.
