Виктор Сапарин - Суд над Танталусом
Что поднялось при этих словах Сорокина! Один за другим люди, толпившиеся на экранах, требовали слова. И было отчего волноваться. Впервые на Венеру отправлялось столько кораблей почти одновременно. Конечно, ни одни из них в полете не повторит маршрут другого. Вылетаете ли вы через день, через час или хотя бы через минуту после вашего товарища, вы идете уже совсем другой дорогой — другая длина, другая кривизна, другие скорости на отдельных участках, все другое, только место посадки то же самое. Но вблизи Венеры пучок трасс сходится, и проделавшие долгий путь корабли прибывают вовсе не с теми интервалами, с которыми они стартовали. Здесь возможны столкновения, если будет допущена малейшая ошибка. И вот одно столкновение уже произошло, и, главное, где? На трассе Земля — Луна, где существуют станции наведения и локаторы, которых нет на Венере. Весь замысел операции «Венера-9» был поставлен под сомнение.
Больше всех волновались, конечно, представители Контроля безопасности.
— Вы хотите высадить на Венере людей, — говорили они, — а потом обрушить на их головы град грузовых кораблей. Люди должны разгружать их и отправлять обратно, слыша над головой свист все новых прилетающих грузовозов и видя, как они шлепаются вокруг с возможными, «допустимыми» отклонениями от орбиты.
— Чтобы корабли не столкнулись в полете, — возражали им, — их нужно снабдить особо высокочувствительными и быстро реагирующими устройствами, отклоняющими их друг от друга при малейшей угрозе чрезмерного сближения.
— Такие «шарахающиеся» корабли, — объявляли другие, — гораздо опаснее обыкновенных, идущих себе спокойно по заданному маршруту. Нужно просто точнее рассчитать и скрупулезно соблюдать эти маршруты.
— Такая точность, — сомневались некоторые, — в настоящее время не может быть достигнута: тому доказательство — столкновение на обкатной трассе. Ведь до сих пор все космические полеты производились так, что вблизи Земли и Луны одновременно много кораблей не находилось. Возникла совершенно новая проблема, и современная техника к этому не готова.
— Что же делать? — спрашивали четвертые.
— Отложить полет на три с половиной года или на четырнадцать лет, — отвечали пятые, — когда техника обеспечит стопроцентную удачу.
Председательствующий уже дважды уменьшал изображение людей на огромных экранах, иначе все желающие высказаться не уместились бы. Кажется, один только Ольсен сохранял спокойствие. Такой шум бывал и прежде, когда в игру вступали обстоятельства, не предусмотренные первоначальным планом. Ольсен понимал, что операция все равно должна состояться, и, конечно, в назначенный срок, иначе ее действительно придется отложить на годы. Он внимательно слушал всех. И соображал: что же нужно сделать? Он не мог позволить себе фантастические домыслы, представлять живые картины падающих на людей грузовых кораблей, столкновения в космосе и прочее. Его задача — сделать так, чтобы ничего этого не произошло.
И все умолкли, когда он попросил слова.
— Было бы недостойно людей, — сказал он, — если бы мы отказались от полета в ближайший допустимый срок только вследствие того, что техника в данный момент не вполне готова. Техника — наша гордость, наша сила, это то, что обеспечило нам практический доступ к другим мирам, и считать ее несовершенной настолько, чтобы отложить надолго экспедицию, нет никаких оснований. Значит, все дело во времени. Его мало, но вспомните, что каждая наша минута по заложенным в ней возможностям соответствует по крайней мере суткам сто лет назад. В наших руках сделать это время еще более емким. Итак, я предлагаю…
Ольсен сделал паузу, обвел взглядом экраны, с которых на него смотрело множество глаз (сам Ольсен сидел в своем бюро, перед экраном на стене против письменного стола), и продолжал:
— Первое: послать на Венеру специальные, особо точным образом нацеленные ракеты — станции наведения. Изготовить их с тройным запасом. Те, что попадут в цель наиболее верно, послужат для работы, остальные мы выключим. Станции наведения обеспечат правильную посадку всех прибывающих кораблей. Второе: корабли должны прибывать по графику разгрузки и садиться на максимально удаленных друг от друга концах посадочного поля — этим мы обеспечим безопасность людей. Третье…
Ольсен перевел дух, но голосом совершенно твердым закончил:
— Ввиду особой сложности операции я прошу руководство ею поручить мне. Я должен прибыть на Венеру первым и покинуть ее последним, когда улетят все корабли. Но так как мне чрезвычайно важно быть и на старте — абсолютная точность всех операций на старте имеет решающее значение, — я прошу разрешить мне использование сверхскоростного полета.
На людей, подключившихся к Залу Совета своими блок-универсалами, смотрело с экранов лицо Ольсена: плотно сжатые губы, высокий лоб, светлые, почти прозрачные глаза. Нет, его решение не было порывом романтика. Он пришел к нему на основе трезвого расчета. Смелость, грандиозность идеи, ее головокружительная фантастичность — все это не подлежало даже рассмотрению. Так исключается все конкретное при математическом абстрагировании. Остается чистая логика.
Это была уже самая настоящая сенсация. Миллионы людей следили за ходом заседания. И холодок пробегал по спинам даже самых смелых, самых закаленных. Сверхскоростной полет человека в космосе… Этого еще не бывало!
6Ольсен мог бы еще многое припомнить из этой эпопеи. Впрочем, она еще не закончилась.
Ольсен словно очнулся. Он замечает, что Григорян смотрит на него с удивлением. Лирические паузы не в духе руководителя «СК». Ольсен окончательно возвращается к сегодняшним делам и спрашивает о прицельных ракетах.
Сорокин с испытательной станции и еще два инженера объясняют, как удалось решить самую сложную проблему — самонаведения. Вся «начинка» этих кораблей, весь их груз состоит из навигационного оборудования. Собственно, у них ведь единственная задача — правильно сесть. Это как бы гигантские вымпелы-ориентиры, забрасываемые на другую планету. Они будут подавать сигналы главному флоту.
Для прицельных ракет отведен отдельный космодром. Они стоят на просторном плато. К ним не разрешено приближаться никому. Исполинские тела укрыты чехлами. Тщательно настроенные, выверенные особым способом, они оберегаются от всяких внешних воздействий. Только приборы ведут за ними непрерывное наблюдение. В рассчитанный момент чехлы будут сброшены, и станции наведения первыми откроют навигацию. Сорок восемь часов спустя будут стартовать пассажирские корабли. А спустя еще сутки начнут отправляться в космос грузовые ракеты.
Остается осмотреть еще одно сооружение. Его, собственно, нельзя даже назвать космодромом. Здесь не стоит, а лежит на наклонной эстакаде всего одна ракета. Она не похожа на все другие корабли. Очень длинная, напоминающая сильно увеличенную иглу. В нижней ее части — пояс из множества цилиндров. Она взлетит при помощи этих вспомогательных ракет по касательной, а затем включатся основные двигатели. Многоступенчатые ракеты когда-то проложили путь в космос, и этот принцип человек сохранил в испытательных кораблях, с помощью которых стремится достичь максимальной скорости. Ракета, на которую смотрят сейчас люди, предназначена для рекордов. Человек в ней еще не летал. Теперь полетит Ольсен. Его предшественниками были собаки, кролик и обезьяна. Никто из них не вернулся на Землю или на Луну. Новейшая сверхскоростная ракета еще не умеет возвращаться. Она никогда раньше не садилась на другие планеты. Эта сделает первую попытку.
Почему Контроль безопасности согласился на этот скоростной рывок в космос? Не только потому, что доводы Ольсена показались убедительными. Сыграло роль и другое соображение: сверхскоростной снаряд способен достичь Венеры и на большем ее удалении от Земли. Значит, если расчеты инженеров оправдаются и полет пройдет удачно, а конструкторы убеждены в этом, то в экстренном случае на Венеру могут быть впоследствии посланы люди и до истечения трех с половиной лет. Соображение веское! Тридцать семь человек в случае нужды смогут получить помощь с Земли.
Ольсен думает о том, что произойдет, если расчеты инженеров не оправдаются. Тогда это долговязое сооружение здорово его подведет. Конечно, по правилам полагается сначала испытать ракету в посадке без человека. Но нет времени. Да и не первый день человечество занимается конструированием космических снарядов.
Ольсен смотрит на часы. Еще много работы. Не все корабли загружены. Некоторые грузы прибывают в самый последний момент. Проклятая астрономия! Нет возможности заблаговременно, не спеша, все обстоятельно подготовить и тысячу раз проверить. «Техника отстает, — думает он. — Новейшие корабли привязаны к твердым орбитам, как и самые первые. Когда-нибудь будет же человек летать, когда захочет и куда захочет?!»
