Максим Солохин - Король и Каролинка
-- Дух трепещет перед Богом! -- говорил мне когда-то Папа. -- А кроме Бога он ничего не боится...
И вот я какое-то мгновение ВИДЕЛ этот трепет, трепетный страх перед НЕВИДИМО присутствующим Богом, заставляющий скрытого в каждом из нас гения тщательно скрываться под маской обыкновенного человека. Впечатление было таким сильным, что на глаза у меня навернулись слезы.
Тут я поймал на себе папин взгляд. Папа явно ВИДЕЛ, что со мной происходит. А я по-прежнему не видел его -- он не вписывался в картину, и картина разрушилась...
Король и Каролинка
Беседа Папы с Королем
Только вечером выдался удобный момент, чтобы обсудить все это с Папой наедине. Но -- странное дело! -- что-то меня останавливало. Я как будто не знал с чего начать разговор. Или просто боялся начать признаваться в своих грехах.
Папа внимательно глянул на меня и сказал:
-- Ну что, попался ты, парень?
-- Попался, -- признался я сокрушенно.
-- Вот это -- черная магия, -- сказал Папа.
-- Ну да, она и сказала прямо: в Церковь мне нельзя.
-- Да и без слов понятно. От нее за сто метров разит черной магией. Я почуял что-то неладное еще на улице.
-- А что ты почуял? -- полюбопытствовал я.
-- Бесовщину. Чертовщину, -- сказал Папа коротко.
-- И что мне теперь делать?
-- Теперь надо почиститься.
-- А как?
-- Молитвой. Исповедью. Надо в Церковь идти. Завтра же с утра... Тут Столица -- наверняка где-то служат.
-- А что она сделала?
Папа опять посмотрел на меня странным взглядом.
-- Она использовала тебя как медиум, чтобы пообщаться с каким-то знакомым духом. И этим она... Она тебя чему-то научила. Я тебя не узнаю.
-- Как это -- не узнаешь? -- забеспокоился я.
-- А может быть, наоборот, узнаю... Твое бессознательное изменилось. Оно совсем иное, чем раньше. Ты подцепил себе нового гения.
-- Да?.. А я ничего не чувствую.
-- Ничего? Да нет, наверняка что-то чувствуешь. Я вижу... как ни странно, что-то от моего отца. От Дедушки.
Я прислушался к своим ощущениям. Ничего такого особенно специфического, "от Дедушки" там не наблюдалось... Вот, стихи сочинил... Это от Дедушки? И еще мне вспомнилась та Дедушкина сказка, которую я прочел в домике отца Федора. Про мальчика, которого избрали Королем в волшебной стране.
-- Не знаю, -- сказал я. -- Может, и чувствую. Но не замечаю. Стихи вот стал писать.
-- Стихи? Интересно. Потом покажешь, ладно?
Я кивнул.
-- А вот как тебя теперь зовут? -- спросил Папа.
Я удивился... и осознал, что мое удивление -- притворное.
-- Она меня называет "Король".
-- Король?.. Ну, Король -- так Король. Давай, побеседуем, Король.
Я хотел что-то сказать, но не сообразил, что говорить.
-- Теперь-то, -- сказал Папа. -- Теперь-то, что ты хочешь?
-- Избавиться, -- сказал я четко, хотя вовсе не был уверен, что действительно хочу именно этого. Тут я едва ли не впервые в жизни заметил, КАК Папа наводит на меня транс. До сих пор я осознавал, что что-то такое произошло, только потом, спустя время -- когда вспоминал прошлое и замечал провалы в памяти.
А Папа молчал и внимательно смотрел на меня. Наверное, ВИДИТ его, Короля, подумал я. И говорит уже не со мной, а с ним.
Это открытие поразило меня, и я сказал:
-- Слушай, ты просто начинаешь говорить с ним, да? И от этого возникает транс? Вот и все искусство?
-- Не просто, -- возразил Папа. -- Я говорю и с тобой, и с ним. Одновременно. Двусмысленно. Человек не видит себя. Ум не в силах осознать, что происходит. И если ты не начинаешь упрямиться, транс возникает. Внутреннее "Я" гораздо сильнее внешнего... Дух гораздо сильнее ума. Гений же.
-- Упрямиться? -- удивился я. -- Я же пробовал упрямиться.
Я вспомнил, как одно время я пробовал намеренно сопротивляться Папе, сохранять ясное сознание. Ничего не вышло -- незаметно я все равно терял сознание.
-- Когда ты всерьез упрямишься -- сделать ничего невозможно, -- сказал Папа. -- Просто ты не упрямишься всерьез. Только играешь в упрямство.
-- Всерьез? А как это -- всерьез?
-- Брось. Ты лучше меня понимаешь, как. Когда ты упорствуешь в игре, не желаешь оставить притворство.
-- Как это? -- я запутался. Мы некоторое время продолжали разговаривать в том же духе, и я незаметно вошел в транс. Подробностей не помню.
Помню только обрывок разговора, как Папа говорит:
-- Чем она тебе не угодила?
-- Она меня раздражает, -- ответил я.
Потом я помню, как спросил у Папы:
-- А утром в храм -- это обязательно?
Папа кивнул. И сказал очень властно и жестко.
-- Иначе тебя замучают. Я закажу специальные молебны. Будем тебя отпаивать святой водичкой.
-- Ну и ладно, -- заметил я. -- Я же последнее время в монастыре жил. Я не боюсь молебнов. Они же краткие. Молебны -- это ерунда. Там, в монастыре, знаешь, какие службы? Я привык по пять-шесть часов выстаивать на ногах.
-- Что Королю делать в монастыре? -- спросил Папа, внимательно глядя на меня.
-- Да я не Король, Папа, -- сказал я немного раздраженно. -- Ой, прости. Это опять она, Настя. Это не мой тон.
-- Да я вижу, вижу, -- сказал Папа, улыбаясь. -- Ты уже пришел в себя.
-- А я в трансе был?
-- Ну да. Что ты помнишь?
-- Я спросил тебя, как наводить транс. Вернее...
-- Вернее, ты вдруг понял, как это делается.
-- Ну да. Но не до конца. Я понял. Надо разговаривать с внутренним "я" человека.
-- Ты до сих пор учился просто "видеть", не вступая в диалог. А теперь начал беседовать. Со мной, с Настей...
-- Ага. Говорить напрямик, -- сказал я. -- Резать правду-матку. Без притворства.
-- Резать правду-матку? Не совсем так. Надо, чтобы человек об этом не догадывался. Не сознавал, что ты говоришь не с ним.
-- А как это возможно? Это же невозможно. Резать человека, чтобы он не догадывался.
-- Возможно. Надо смотреть повнимательнее. ВИДЕТЬ чуть больше, чем до сих пор.
-- А чего же еще? -- сказал я. -- Как говорится, "чего же боле"? Куда дальше?
-- Ты до сих пор еще не различаешь сознательное "я" и бессознательную имитацию этого "я".
-- Что-что? Как это?
-- Ты до сих пор понимал сознательное "я" как маску бессознательного. Как будто ум -- это только маска духа. Гений притворяется человеком.
-- Ну да. Ты же сам мне так объяснил...
Я помолчал и добавил тихо:
-- А сегодня, там, в гостях... я понял, ПОЧЕМУ он притворяется. Он боится Бога. Боится проявиться слишком явно.
-- Верно. Я видел. Я видел, как ты плакал... Ты УВИДЕЛ сегодня, что если бы Бог ПОЛНОСТЬЮ оставил человека хотя бы на минуту, сознание бы просто исчезло. Бессознательное полностью овладело бы человеком. И ты благодарил Бога за то, что Он невидимо нас защищает. Так?
-- Пожалуй, -- сказал я. -- Наверное, можно выразить это такими словами. Похоже.
-- Если так, то ты понял, -- сказал Папа. -- Увидел, что на самом деле сознательное "я" существует ВООБЩЕ НЕЗАВИСИМО от бессознательного. Человек -- это не просто маска "гения". У него есть своя свобода, своя воля.
Я кивнул.
-- Ну да. Это понятно.
-- Нет, пока тебе это не до конца понятно. Ты видишь, что если оно проявится явно, человек войдет в глубокий транс. Сознательная личность исчезнет. Мы с тобой ВИДИМ транс как ИСКРЕННОСТЬ гения. Дух перестает притворяться человеком. И как будто вообще перестает притворяться. Сознания нет -- игры нет. Так ты видишь?
-- Ну, да.
-- А обычно, в обычное время... Как ты видишь?
-- Обычно вижу, что наше сознательное "я" -- это маска. Гений притворяется обычным человеком. Ты сам так говорил. Так я и вижу.
-- Теперь я говорю тебе чуть больше. Гений только притворяется, будто бы человек -- это только его маска. Он сильнее человека. Он мог бы в любой момент легко проявиться, введя человека в глубокий транс, но не позволяет себе, потому что боится Бога. Но! Имей это в виду! Даже когда возникает глубокий транс, он продолжает притворяться -- от страха. Искренности там вообще нет, одно лукавство. То, что мы с тобой ВИДИМ -- это тоже иллюзия, лишь чуть более тонкая... Суть скрыта от нас.
Я почесал в затылке.
-- Я этого не ВИЖУ.
-- Не удивительно. Я сам это ЧУТЬ вижу. Они уму непостижимы. Но замечать их лукавство можно и нужно. Теперь ты научишься. Раньше я тебе просто не разрешал.
-- Да? Не помню.
-- Конечно. Это было соглашение между мной и твоим скрытым "я". Это была цена, которую ты платил за разрешение ВИДЕТЬ. Бессознательно платил. Сам ты ничего не знал об этом. И потому-то не мог наводить транс, тебе это не разрешалось. А теперь я тебе разрешил УВИДЕТЬ чуть больше.
-- Пока ничего не ВИЖУ, -- сказал я. -- А почему раньше не разрешал?
-- По третьему закону Ньютона, -- пошутил Папа.
Опять стихи
С вечерними молитвами повторилась та же история, что и вчера. Стоило мне встать на молитву, как вдруг пришла в голову новая строка для вчерашнего неоконченного стиха: "Размышляю, чем бы заняться". Я было дернулся к столу, чтобы записать ее, но сдержался. Заставил себя продолжить молитву. Я уже заметил, что мой гений капризен -- если сразу пойти у него на поводу, он, пожалуй, опять заскучает. Попробую-ка я держать его в черном теле.
