Сергей Уткин - Само собой
- Ага, за двойками, - хихикнул повеселевший Петька, вгрызаясь в рогалик.
- Ну, не без того, - усмехнулся Михалыч, отхлебывая горячий чай. - Ну да ты парень башковитый, недолго в двоечниках проходишь. Зато жить будешь по-людски, есть когда хочется, а не когда удастся. Может, и рост твой...
- А чего рост? - насторожился Петька.
- Как это чего? Мы с тобою уже года три знакомы, тебе четырнадцать скоро, а ты как был метр с кепкой, так и остался. А все потому, что ни жизни, ни еды нормальной ты не видел. А вот поживешь как все люди, тогда и подрастешь наконец!
- Угу! - улыбнулся Петька, но глаза его оставались серьезными.
- Ну вот и расшевелился! - обрадовался Михалыч. - А то сидит, куксится... Чай вон совсем уже замерз.
- Не-е, не замерз - отхлебнув, сказал Петька.
- Пей, не болтай! - шутливо прикрикнул Михалыч. - И нос держи выше, даже если совсем плохо будет. Иначе лучше сразу помереть, чем...
- А не страшно? - перебил разглагольствования Михалыча Петька.
- Чего?
- Умирать не страшно?
- Ну ты и вопросик задал... - Михалыч растопыренной пятерней поскреб в затылке, взъерошив и без того всклокоченную шевелюру. - Я, Петь, свое отбоялся, когда жену с дочкой маленькой похоронил и сам чудом жив остался. Вот с того дня я смерти не боюсь, а жду...
- А чего ее ждать-то? Вышел вон на крышу да и прыгал бы!
- Нет, Петя, это не по мне. На моей душе и так грехов масса, а самоубийство этот грех самый тяжкий, неискупный.
- Почему? - тихо спросил Петька.
- Видишь ли... - начал Михалыч, но тут раздался приглушенный металлический лязг: кто-то стучал по входной двери.
- Во, кажись Витек пришел! - вскочил со стула Михалыч. - Я пойду, открою, а ты чай допивай, - добавил он, выскакивая за дверь.
Петька послушно отхлебнул из стакана, прислушиваясь к доносящимся из-за двери звукам. Было слышно как лязгнул отодвигаемый засов и радостный голос Михалыча приглашал гостя войти, тот что-то тихо говорил в ответ. Снова прогремела входная дверь и кирпичные стены подвала донесли звуки приближающихся шагов. Петька торопливо допил чай и с недоеденным рогаликом плюхнулся на диван - лицом к двери, которая тут же распахнулась и на пороге возник щуплый невысокий мужичок с большой пластиковой сумкой в руках.
- Проходи, Витек, проходи, тут все свои - подтолкнул сзади Михалыч застывшего при виде лежащего Петьки гостя. - Знакомьтесь, это вот Петька, а это Витек...
- Здрассьте, - сиплым голосом пролепетал Витек, не сводя глаз с мальчишки.
- Здравствуйте... - Петька, дожевывая остатки рогалика, равнодушно оглядел внезапно оробевшего гостя. - Михалыч, я подремлю чуток, вы не гремите уж, ладно?
- Ладно, ладно, - добродушно прогудел Михалыч, отбирая у Витька сумку. - Хотя у тебя под ухом из пушки стрелять можно - спишь как убитый. Знаешь, Вить, тут пару недель назад вентиль на трубе прорвало, а там давление будь здоров. Вода лупит со страшным свистом, а Петька даже не проснулся!
- Хватит врать-то... - Петька проглотил последний кусок и демонстративно отвернулся к стенке. Почти сразу дыхание его стало тихим и ровным.
- Уснул, - тихо проговорил Михалыч. - Ладно, Витек, садись, не маячь в дверях. Только тихо, не разбуди малого.
- Слышь, Серега, а он кто? - Витек все также не сводя глаз со спящего Петьки рухнул на ближайший стул.
- Как кто? Пацан, сам не видишь?
- Вижу, не слепой! А что за пацан? Откуда взялся?
- От верблюда! - сердито отозвался Михалыч, выуживая из сумки начатую бутылку водки. - Нет, Витя, сегодня выпивки не будет. Разве что по чуть-чуть, для поправки здоровья...
- Да хрен с ней, с водкой! Ты толком можешь объяснить откуда этот Петька взялся?
- Ну откуда в наше время беспризорники берутся? - пожал плечами Михалыч, выкладывая на стол разнокалиберные банки и свертки. - Из интерната сбег, а до того с родителями жил, только погибли они давно. О, колбаска! Я уж и забыл какова она на вкус...
- Подожди ты с колбасой! Давно ты с ним знаком?
- Да около трех лет, а что? - Михалыч недоуменно глянул на Витька, отставив в сторону изрядно полегчавшую сумку.
- А странного ты за ним ничего не замечал?
- Да что ты привязался? Самый обыкновенный пацан! Две руки, две ноги, одна голова! Чего тебе еще? - распалялся Михалыч, не замечая как начал говорить в полный голос.
- Да тише ты!!! - зашипел на него Витек. - Чего ты орешь?
- А чего ты привязался? - понизив голос, забормотал Михалыч. - Прямо как следователь на допросе, ей-богу...
- Ладно, не кипятись, - миролюбиво улыбнулся Витек, отрезая ломоть хлеба. - Давай лучше поедим, а то меня с утра так загоняли, что даже пожрать не дали.
- Давай-давай, и чайку себе налей, а то что ж в сухомятку-то...
- Узнаю старого собутыльника! - усмехнулся Витек, наливая чай.
- Зато я не узнаю, - пробурчал Михалыч. - Раньше ты идиотских вопросов за столом не задавал.
- Так ведь все течет, все изменяется... К тому же мы с тобою до вчерашнего дня сколько не виделись?
- Дак, лет десять, наверное...
- Вот, а за это время я из кандидата наук в дворника превратился, а ты из члена Союза художников в бомжа.
- Ну, насчет бомжа, то и ты местом жительства не располагаешь...
- Это верно, но тут не моя вина.
- А чья?
- Странная это история, Сережа, - вздохнул Витек, задумчиво глядя куда-то мимо Михалыча. - И чем дальше я ломаю над ней голову, тем больше запутываюсь.
- Что за история? Не тяни душу, выкладывай.
- Подожди, дай поесть! - Витек демонстративно откусил огромный кус колбасы. - Лучше ты про свои беды расскажи, как ты тут очутился, - жуя, добавил он.
- Да со мной все просто... - Михалыч отставил стакан, глаза его помрачнели. - Лет этак шесть назад угораздило меня в политику влезть. Познакомился на выставке с хорошими ребятами, поговорили, выпили. И после этого разговора все, что я до того делал настолько ничтожным показалось на фоне этого бедлама, что тут же в их партию и вступил.
- А что за партия-то?
- Да было такое объединение - "Демократы России". Вот к ним я и пришел, вместе художественную школу для ребят из бедных семей открыли, бесплатную. Я преподавателей хороших подыскал, не жлобов. Ну, с год нормально поработали, а потом началось... В городе выборы готовились и каждая сволочь стремилась к власти пролезть, причем способами никакими не брезговали. В газетах стали про наше объединение стали писать черт знает что, про школу наговорили такого!.. И педагоги будто все сплошь педофилы, и будто школа рассадник наркоманов. Меня, правда, не трогали - знаменитость! Но ребят наших потрепали изрядно. Дальше - хуже. Сперва офис подпалили, потом в школу наркотики подбросили, а ментура тут как тут - сразу же и обнаружила. Затем одного из наших агитаторов избили чуть не до смерти. А за три недели до выборов Валю Добровольцеву вместе с Рустамом, помощником ее, прямо возле дома расстреляли...
- Это я помню, - кивнул головой Витек, - шухер стоял еще тот. Президент тогда еще обещал...
- Да мало ли чего он обещал! - грохнув кулаком по столу, взревел Михалыч. - Этот!..
- Тихо ты!!! Сядь! Чего разорался?! - испуганно зашипел Витек, оглядываясь на зашевелившегося Петьку.
- Да спит он, не дергайся... - обмяк Михалыч. Плеснул в грязный стакан из бутылки и залпом выпил. - Вот ведь, думал что позабылось уже, ан нет...
- Память наша штука необъяснимая...
- Воистину, - слабо усмехнулся Михалыч. - Что надо не запомнить, а чего хочешь забыть само в голову лезет.
- Ну а чего дальше-то было? Каким макаром вся эта политика тебя из дома выгнала?
- Да вот таким... Когда Валю с Рустамом похоронили, мы заявление сделали, что все равно в выборах участвовать будем. Я к тому времени уже был зарегистрирован как кандидат. В тот же вечер дома раздался звонок. Мне предложили снять свою кандидатуру, иначе хана. Я их послал куда подальше, а жене с дочкой велел вещи собрать. Утром отправил в деревню к теще, от греха подальше. Пару дней все тихо было, кампания предвыборная шла своим чередом, я с избирателями встречался. И вот на одной такой встрече приходит записка - встаньте и заявите, что избираться не будете. Ну, я прямо со сцены записку эту прочитал, а заодно добавил от себя кое-что, матом. Люди в зале посмеялись, похлопали, еще вопросов накидали и разошлись мы только через два часа. Приехал я домой, а у двери видеокассета лежит. Что за дела, думаю... Взял. Дома в видик вставил, сам на кухню вышел, чайник поставить. И тут слышу Надюшкин голос, дочки моей: "Папа! Папа!" Я в комнату влетел, а на экране дом тещин, а рядом все мое семейство сидит, к лавке во дворе привязанные. А вокруг них ящики какие-то и провода тянутся. А за кадром голос говорит - "Вот теперь их жизнь в твоих руках. Звони в избирком и снимай свою персону с выборов. И не шали, иначе не будет ни дочки, ни жены с тещей, ни домика в деревне". Я в коридор выскочил, стал в милицию звонить. Набрал номер районного РУВД, а там тот же голос, что и на кассете мне и говорит - я же тебя предупредил. Теперь, мол, сам виноват. Засмеялся еще, гад, и тут же взрыв...
