Говард Фаст - Холодный, холодный бокс
История восхождения Стива Коувэка к власти и богатству уникальна для поколения, к которому он принадлежал. Он был сильным человеком, красивым и властным, но был измучен долгой борьбой, страстным желанием отомстить за себя и своих родителей, за бедность и страдания своего детства.
Его стремление к власти и те факторы, которые формировали его характер, обернулись в результате психическими расстройствами и паранойей. Стив Коувэк создал особую структуру власти. Он владел газетами, авиалиниями, телестанциями, издательствами и контролировал еще множество объектов. В то же время он имел возможность оставаться в тени. За все пятидесятые годы вы не найдете почти ни одного упоминания о нем в прессе.
Это было время акционерных обществ. Само слово «акционер» было тогда символом силы и честолюбия. Именно оно подходило Стиву Коувэку. Он был жестоким, честолюбивым и совершенно лишен чувства сострадания. Он безжалостно разрушал все на своем пути и так или иначе получал желаемое. Он подстраивал ложные обвинения и обманывал конкурентов, использовал насилие там, где невозможен был подкуп. Теми или иными средствами он всегда получал все, что хотел. Он подкупал частных лиц и парламенты, подкупал целые правительства. Он создал систему контроля, которая простерлась во все уголки планеты.
И вот в свои сорок шесть лет, в зените богатства и власти, он обнаружил, что у него рак.
Председатель собрания сделал паузу, как бы давая возможность словам осесть. Он снова отпил глоток воды. Затем заглянул в лежащие перед ним бумаги.
— Я предлагаю вашему вниманию короткий отрывок из дневника доктора Фредерика, — продолжал председатель. — Я думаю, большинство из вас знакомы с работой доктора. В любом случае вы знаете, что он был выбран членом нашего Совета. Это было очень давно. Мне хотелось бы только упомянуть, что доктор Якоб Фредерик был одним из мудрейших и терпеливейших исследователей раковых заболеваний.
Не только большим врачом, но и большим ученым. Отрывок, который я вам прочту, датирован 12 января 1959 года.
Сегодня у меня был необычный пациент, Стив Коувэк, промышленный магнат. Я слышал легенды о богатстве, влиянии и власти этого человека. Он оказался поразительной личностью — высокий, мускулистый, красивый, с широким мужественным лицом и огромной шевелюрой волос, покрытых ранней сединой. У него голубые глаза, прекрасный цвет лица, и кажется, что он в расцвете сил и здоровья. Но на самом деле это не так. Я внимательно осмотрел его. У него нет никакой надежды. — Доктор, — сказал он мне. — Я хочу знать правду. Мне уже известно, что со мной. Вы не первый врач, к которому я обращаюсь. Но я хочу услышать, что думаете вы — прямо и без обиняков.
Я должен был сказать ему правду. Он не из тех, от кого ее легко скрыть.
— Хорошо, — сказал ему я. — У вас рак. Ваш случай не поддается лечению. Вас ждет смерть.
— Сколько мне осталось?
— Я не могу сказать точно. Возможно, год.
— А если сделать операцию?
— Операция может на год-два продлить вашу жизнь. Но это в том случае, если пройдет удачно. В любом случае последствия ее — боль и немощь.
— И нет никаких способов исцеления?
Внешне он оставался спокоен. Прекрасно управлял голосом — должно быть, понадобились годы, чтобы достигнуть такого хладнокровного контроля над собой. Но под этой маской я мог разглядеть испуганного, доведенного до отчаяния человека.
— Пока нет.
— Я знаю, что знахари и специалисты по лечению диетой обещают исцеление.
— Обещать легко, — ответил я. — Но подобных средств просто нет.
— Доктор, — сказал он мне. — Я не хочу умирать. И не собираюсь. Я двадцать пять лет работал, чтобы достичь того, чем обладаю теперь. Я молод и силен, и лучшие годы моей жизни — впереди. Когда Коувэк говорил, его слова казались очень убедительными даже для меня. Это было в его характере — не ждать милостей от жизни, а брать все самому. Он привык отрицать неизбежное.
Но факт оставался фактом.
— Ничем не могу помочь вам, господин Коувэк, — сказал я ему.
— Это мне придется вам помочь, — спокойно заметил он. Я пришел к вам потому, что вы знаете о раке больше, чем кто-либо другой в мире. Во всяком случае, так мне говорили.
— Вас неправильно информировали — коротко ответил я. — Ни один человек не знает о раке более других. Все, что известно и было исследовано на эту тему, — результат совместного труда.
— Я верю в личность, а не в толпу. И конкретно в вас. Поэтому я готов заплатить вам миллион долларов, если вы найдете способ вылечить меня и вернуть мне полноценную жизнь.
Он достал из бумажника подписанный чек на миллион долларов.
— Это ваше, — сказал он. — Если я выживу.
Я попросил Стива Коувэка прийти на следующий день и допоздна просидел в лаборатории, размышляя, что может значить миллион долларов для моей работы, моих планов и в итоге для всего человечества. Только одна идея пришла мне в голову. Идея была фантастической. Но не фантастической ли личностью был Стив Коувэк?
Председатель собрания снова сделал паузу и внимательно посмотрел на молодых людей, впервые присутствующих на заседании Они слушали его чрезвычайно сосредоточенно, словно загипнотизированные. Но чувствовалось, что они хотели бы задать вопрос или выразить свое недоумение.
— Я продолжаю чтение дневника доктора Фредерика, — сказал председатель.
13 января, как мы и договорились, Стив Коувэк пришел ко мне в два часа дня. На его губах блуждала доверительная улыбка.
— Доктор, если вы готовы продать мне ваш секрет, я покупаю его!
— Вы на самом деле думаете, что можете купить жизнь?
— Я могу купить все что угодно. Вопрос только в цене.
— Вы сможете купить будущее? — спросил я его. — Именно в будущем открытие методов лечения рака. Вы хотите купить его?
— Я покупаю его. Потому что вы мне его продаете, — ответил Стив Коувэк решительно. — знаю, с кем имею дело. Жду ваши предложения, доктор Фредерик.
То, что я предложил ему, было на первый взгляд совершенно нереальным. Но сначала я рассказал Коувэку о своих экспериментов по воздействию интенсивного холода на раковые клетки. Я подробно описал характер работы. К тому времени мои исследования позволяли еще определить методику лечения, но я сделал огромнейший шаг вперед, применяя интенсивное воздействие чрезвычайно низких — температур или, выражаясь более доступно, удаляя тепло из живых организмов. Я начал с экспериментов на лягушках и змеях, замораживая их и удаляя внутреннее тепло. Тем самым я перевёл жизненные процессы на более отдаленное время. Те же эксперименты позднее я проводил с мышами, собаками, кошками, а в самое последнее время — с обезьянами.
Коувэк слушал меня с огромным вниманием.
— Как вы возвращаете их к жизни? — спросил он.
— Я не возвращаю их к жизни. Жизнь в них не останавливается. В отсутствие тепла, которое и обусловливает созревание или старение, жизненные процессы временно прекращаются, но сама жизнь продолжается. Время и движение очень тесно взаимосвязаны. Под действием интенсивного холода движение замедляется, но теоретически внутри ядра атома движение прекратиться не может. С прекращением движения останавливается и время.
— Это болезненно?
— Насколько я понимаю, нет. Переход совершается слишком быстро.
— Я хотел бы увидеть эксперимент.
Я сказал ему, что в моей лаборатории есть обезьяна, находящаяся под воздействием холода семь недель. Мои ассистенты могли бы подтвердить это. Коувэк пошел со мной в лабораторию, и в его присутствии мы вернули обезьяну к жизни. Казалось, это было не самое худшее.
— А что при этом происходит с разумом? Я пожал плечами:
— Не знаю. Я никогда не пробовал этого на человеке.
— Но вы думаете, что все удастся?
— Почти уверен, что результат будет положительным. Мне для этого нужно только более высококачественное оборудование, рассчитанное на человека. Имея на это деньги, я смогу значительно усовершенствовать процесс.
Коувэк кивнул головой и достал из бумажника чек:
— Это — в соответствии с нашим договором, помимо того, что вам понадобится затратить на оборудование и подготовку. Вы свободны тратить столько, сколько хотите. Никакого потолка. А после того как я проснусь, когда будет найдено лечение, я добавлю к этой сумме второй миллион. Я не такой уж щедрый человек, но никогда не скуплюсь, когда покупаю, что хочу. Когда вы будете готовы?
— Это зависит от хода вашей болезни, — ответил я. — Мы не можем откладывать более чем на пять недель. К этому времени я буду готов. А вы?
— Я буду готов, — ответил Стив Коувэк. — Мне нужно решить достаточно много технических и юридических вопросов. Как вы, наверное, знаете, у меня много крупных интересов. А это путешествие в неизвестность. Я также позабочусь о вашей юридической ответственности.
