Ян Гельман - 666, или Невероятная история, не имевшая места случиться, но имевшая место быть
Но к любопытнейшей и поучительнейшей истории секты мы еще вернемся, а сейчас… Да, что же сейчас? Мелкий осенний дождь поливает честную голову Елизаветы Егорьевны, и тяжкое предчувствие сжимает душу сухими и холодными лапками страха.
– Ох-ох-о! – снова тяжко вздохнула дворничиха, опытным взглядом прикидывая размер рулона. – Опять, значит, несть. За чужие грехи кару приемлю, услышь меня, Милостивец, это ж сколько можно?
И повернув глаза смотрительские подслеповатые к источнику бед и невзгод своих – фабричным окнам, тихонько прошептала: – Чтоб ты пропала, проклятущая!
И дрогнул материализм, дал-таки слабину! Бесшумно подвинулась давно нештукатуренная стена Дома №, что по Улице, и прижалась шершаво и нежно к павильону с вывеской «Свежариба» на странном языке…
А Фабрика исчезла.
* * *
Главный по Другим вопросам районного Масс Штаба товарищ Обличенных Василий Митрофанович сидел за столом. То есть работал. Работа такая у Василия Митрофановича – сидеть за столом и увязывать. Другие вопросы. Не «те», не «эти», не какие-нибудь, а именно «другие». Он ведь главный по «другим» вопросам. Второй Главный. А есть еще по вопросам Главный – третий. Ну, есть еще и По Любым Вопросам Главный, – этот, естественно, Первый. Ну, да и не все сразу, Василий Митрофанович и на Других Вопросах посидеть может. Пока, естественно. Потому что перспектива должна быть. Но забот и сейчас хватает. Ведь сегодня одни вопросы – «другие», а завтра другие – «другие», и все надо увязывать. Не закрывать, не решать, упаси Бог, а увязывать. Закрывать – дело серьезное, решать – дело опасное, а увязывать – дело ответственное, А кому ж ответственным делом заниматься, как не ответственному работнику? И надо сказать, что работник Василий Митрофанович самый что ни на есть. И родом из наших, и стaтью не из последних, и возрастом подходящ: 68 всего, в самый возраст входит.
И кабинетом Василий Митрофанович осанист, и «Волгой» черен, и секретаршей Верой Павловной пригож. Одна только загвоздка: шофер Гриша, что при «Волге» состоит и большое государственное дело делает, – Василия Митрофановича по району Масс Штабному возит, – в рубашечке голубенькой. Хотел было Василий Митрофаныч Гришу остепенить, в пиджачок с галстуком снарядить, – да указали: рано пока. Так поезди. Ничего, придет время, поездим. Первый-то Главный уже на ладан дышит, правда, Любых Вопросов пока не отдает. Персональная пенсия хорошо, а персональная «Волга» – лучше. Да тут еще за Третьим Главным, что По Вопросам, глаз нужен. Все за спиной маячит, да авторучку точит. А как же? Единство и борьба. Диалектика. Диалектику эту тов. Обличенных давно превзошел, а потому порядок в делах у него образцовый: входящие – на столе справа, исходящие – на столе слева, перспективы – в шкафу, обязательства – в рамке, жалобы – в урне. Хороший кабинет у Василия Митрофаныча, уютный и непыльный. Пыль потому как не задерживается. Все время ветерок дует. Успевай только почуять, откуда. Наука!
Еще телефоны у Василия Митрофаныча на столе в ряд. От крайне левого до крайне правого. Так и звенят, так и переливаются. Успевай только трубку снимать да голос менять. В крайне левый – все больше басом, в случае и крепкое слово загнешь – поймут, не маленькие. А уж крайне правый телефон – так он и вовсе не для разговоров: на нем рычажок такой махонький да рожок тоненький. Как звонок С Самого Справа раздается, рычажок сам трубку поднимает, а рожок пищит сладенько: «Вас понял!». Техника!
Однако поздно в кабинете, да и ответственность, на голодный желудок не та. И совсем уж было тов. Обличенных собрался труды дневные прекращать да отбывать. Но вспомнил. Трубку с крайне левого телефона снял: – Прошу соединить с Фабрикой Имени Юбилея Славных Событий. Щелкнуло в трубке и пошло гудеть: «Нету-у, нету-у».
Очень это Василия Митрофаныча озадачило. Ведь в телефонном деле как? Тот телефон, что у него на столе самый левый, у них на Фабрике – самый правый, там, где он басом, у них «Понял Вас». А тут вдруг «Нету-у-у». Осерчал Василий Митрофаныч. А причина серчать у товарища Главного По другим Вопросам очень даже важная. Производственная, можно сказать, причина. Жена есть у товарища Обличенных – Обличенных Лариса Григорьевна. Супруга и вообще. А выходить супруге надо. Когда в распред, когда в театр. Культурность показать дорогим приезжим гостям из Откуда Бы То Ни Было. А выходить-то и не в чем. Как есть она супруга Второго Главного, то импорт не наденешь, с этим строго у Василия Митрофаныча. Ну, понятное дело. Не к лицу.
А в отечественном Ларисе Григорьевне тоже как-то неуютно и непривычно, лет уж тридцать за Главным – отвыкла. Опять же полновата и в возрасте. Где ж выход? Есть выход!
Когда началось, теперь уж никто и не припомнит, а только традиция есть в районном Масс Штабе. Все Масс Штабные жены тела свои упаковывают в изделия Фабрики Имени Юбилея Сланных Событий. Да не простые, а… Чего зря болтать, каждый те изделия видел, хоть не каждый сразу и распознавал. Верх у них бельгийский, а вроде как киргизский, подкладка вроде как отечественная, да только черт-те знает как, а хорошо выглядит. А пуговицы из сандалового дерева от настоящей пластмассы ну никак не отличишь. И хорошеют Масс Штабные жены в этих изделиях и мужьям Масс Штабным Фабрику подвергать да бранить не дают.
Настал момент такой и в жизни Обличенных Ларисы Григорьевны, что без изделия ей просто ну никак. И распорядился Обличенных Василий Митрофанович, команду то есть дал. Попросил, одним словом. И напряглась Фабрика, номенклатуру да ассортимент улучшая и внутренние резервы изыскивая, и сам директор ее, Л. П. Бельюк ночей не доспал, просьбу районного Масс Штаба выполняя. И выдал коллектив изделие не изделие, а красоту неописуемую, улучшенного качества. А Лариса Григорьевна как изделие померила, так словно жар-птица в нем. Изделие, словом, и городскому Масс Штабу впору. Осталось только его в пакет запакетить, да в магазин для всех граждан передать, да по телефону позвонить, да сказать: «Приходите, мол, рядовая гражданка Лариса Григорьевна в наш магазин, может вам чего случайно и приглянется. Ну, и чек в кассе на рупь с копейками выбить. Василию Митрофанычу без чека никак нельзя, потому как Обличенных весь район знает и доверие рядовых граждан для него – первое дело.
Вот такого-то звонка с уведомлением, что пора в магазин, и ждала весь вечер супруга Лариса Григорьевна от директора Фабрики Бельюка Л.П., да не дождалась. А не дождавшись, супругу Василию Митрофанычу в непыльный кабинет позвонила и указала, что промышленность в его районном Масс Штабе позволяет себе, а ходить, не в чем. Сдвинул Главный По Другим Вопросам брови и к левому телефону, а тут вдруг «Нету-у-у!». Безобразие! Непорядок! Да делать нечего. И решил Василий Митрофаныч директора Бельюка Л. П. утром к себе в Масс Штаб вызвать – отчего так?
Засим кабинет покинул и Гришей в рубашечке голубенькой отбыл домой ужинать и на недоумение супруги отвечать.
* * *
Пятясь и молитвы шепча, отступала Егорьевна от места распроклятого, где одним лихим словом грех сотворила. Метлу над собой, как хоругвь, подняв, и крестным знаменьем, да не в уме уже, а истинно, людно, осеняя вывеску «Свежариба» и хмуро затаившийся фасад дома №.
Тьма сошла на город, и коты умолкли. И жутко стало старушке Власьевой. Барахлона даже не подобрав, юркнула она к себе в «нежилой фонд», где долго и истово била поклоны перед висящей в углу подвала стенгазетой «Голос жильца» № 3, который не первый десяток лет украшал ее обитель. А потом рухнула на свой топчанчик. Уснула, однако, быстро: впервые за столько лет гул станков за стеной не мешал. Не стало станков.
Если спросить любого, ну прямо-таки любого, кто на Фабрике Имени Юбилея Славных Событий трудится, ассортимент да номенклатуру улучшая, ну прямо-таки любого – от подсобного пролетария Семена Мордыбана, что на хоздворе под бюстом заколоченным спит по пьяности судьбы и характера жизни, – до ветерана пошивочного дела Шурика Ивановича Апельсинченко – заведующего складом крючков для гимнастерок – как фамилия директора Фабрики? – то любой, ну прямо-таки любой, даже Семен Мордыбан в пятницу после обеда, ответит: Бельюк. И даже инициалы свободно назовет: Л. П. Потому, что приказов по Фабрике под такой фамилией да при таких инициалах уйма. Про одного Семена Мордыбана, почитай, три в неделю. А вот уже на второй вопрос, что легче первого кажется, никто ответить не может. А вопрос этот такой: директор мужчина или, наоборот, женщина?
Ну к подсобному пролетарию на хоздвор идти выяснять резону нет, особенно если после обеда, но тут такой вопрос, что даже сам заведующий кадрами Ермил Никитич Чернополковников не ответит. Тут история целая, можно сказать, загадочный факт природного развития. А история вот какая.
Лет уж двадцать или более того назад прибыло на Фабрику молодое пополнение в смысле улучшения кадров и выдвижения на должности по мере естественного умирания предшественников. И был среди пополнения такой себе товариш Бельюк Л. П. И что характерно, был он тогда женщиной вполне даже. Ну, как началась в коллективе естественная убыль специалистов, пошел товарищ Бельюк Л. П. по служебной лестнице, только ступеньки заскрипели. До начальника цеха дошел. Ну, в начальниках-то цеха, разумеется, был мужчиной: в начальниках цеха какая ж из слабого полу выдержит? Потом вроде не то он в декрет уходил, не то – от него, теперь уж и не узнаешь точно, а вот только как в директора выдвинулся, так это самое и началось.
