Ксения Таргулян - Корабль уродов
— С чего ты взял, что мне это интересно? Я даже не знаю, где этот твой Картр.
— На северо-востоке. Это интересно, потому что из этого можно извлечь выгоду.
Я забил последний шар, и мы стали вспоминать, у кого сколько. Получилось моих шесть, его — девять, то есть вот уже минут пять как я проиграл и просто так, по инерции, кручусь вокруг этого глупого стола. Вот что значит, давно не практиковался, даже правила вылетают из головы.
— Какую еще выгоду? — вернулся к разговору Артур, снова запрягая шары в треугольник.
— Смотри. Я нажал на спусковой крючок, так? Сам того не желая, запустил механизм разрушения.
— Звучит грозно.
— Но ведь так? А значит, я должен быть готов к тому, что будет дальше. Тысячу лет назад люди были не в состоянии бороться с кораблистами. Но за тысячу лет мы многому научились.
— Хм.
— Что?
— Война? — он скептически покосился на меня.
— Ну… типа по ходу! А твое сверхчутье ничего тебе не подсказывает?
— Пошел ты, — он усмехнулся.
Я рассмеялся и разбил шары. Ничего не закатилось.
— Слушай, я не собираюсь запугивать тебя или отрывать от прекрасной жизни с Мекс…
Он хотел было нахмуриться и возмутиться, но я быстро продолжил:
— Я как раз таки хочу сказать, что, возможно, всё это можно предотвратить. Сейчас, пока кораблисты не освободились окончательно, а мы уже знаем, что Договор не восстановить, и можем нарушать его — сейчас самое время для атаки.
— И ты поведешь за собой легионы, ага.
— Брось. Хватит пары бомб. Достаточно уничтожить эти подвалы с потомством — и всё!
— И как же ты?..
— Слушай. Подожди. Я же просто рассказываю, что произошло в моей жизни, пока мы не виделись, так?
— А мне уже показалось, что ты занимаешься агитацией.
— Я, можно сказать, занимался агитацией. Я вышел на Сказочника, чтобы убедить его, что нужно всё это провернуть.
— О!
— Что? Всё обретает смысл? — я усмехнулся.
Артур отложил кий и почесал бородку.
— Ну и что, вышло?
— Сказочник оказался весьма своеобразным субъектом. Он преследует какие-то собственные цели, и как только мне начинает казаться, что я понял, в чём они состоят, он совершает что-нибудь из ряда вон. Я до сих пор не понимаю, чего он хочет, но он отрядил мне людей для подрыва Короны.
— Я не разбираюсь в вашей терминологии.
— Ну, это типа главный Замок. В общем, я прихватил с собой Вренну, потому что знал, что моя власть над кораблистами уже ни к черту, и мы двинулись в этот лес.
Я помолчал.
— Ты решил пропустить ход что ли? Давай, бей.
Артур удивленно приподнял брови, пожал плечами и вернулся к игре. Ударил, затем я.
— Джек, что произошло?
Я снова помолчал.
— Вренна выручила нас. Конкретно.
— Хм! — он вскинул брови с каким-то злорадным предвкушением. — То есть ты у нас теперь обычный человечек?
— Обычный человечек не забьет тебе сейчас победный восьмой шар! — зеленая шестерка красиво отскочила от угла и угодила прямо в зияющую угловую лузу.
— Два — один, — объявил Артур. — Отыграешься завтра. Пошли откроем вино. У меня есть отличный вранац, или можно мускатное крикова.
— А ты всё такой же гурман?
— Ха, а как же.
Мы поднялись в гостиную, я уселся на диван, а Артур начал шарить по буфетным стеллажам.
— Похоже, тут нет. Пойду в погреб.
— Тут раньше не было погреба, — удивился я, и Артур, выходя из комнаты, самодовольно усмехнулся.
Пока его не было, я тоже осматривал пыльные шкафы, выстроившиеся вдоль стен. Вернувшись, он поставил на кофейный столик пару темных бутылок и заявил:
— У меня созрело два вопроса. Во-первых: что ты там говорил про свою свадьбу? И во-вторых — что дальше по твоему злодейскому плану спасения мира?
Я рассмеялся и вернулся на диван с парой бокалов.
— Ну, я женился на Вренне. Это было запланировано, кажется, еще до ее рождения, так что ничего удивительного. К тому же ты прекрасно знаешь, как долго мы были помолвлены.
— Она же младше тебя на много лет. Сколько ей сейчас? Четырнадцать?
— Семнадцать, вообще-то. Но с четырнадцати она ни капли не изменилась.
— М… Ну и как она? — он намекающе прищурил глаз.
— Мы не спали.
— Семнадцать — это нормально, — удивился он.
— Четырнадцать — это тоже нормально. Просто она меня ненавидит. Ну, типа.
— Это как?
— Ну… не знаю. Типа ненавидит. То есть, в общем-то, ей уже по фигу, но она из вредности всё еще меня ненавидит.
— Что ты несешь?
Я засмеялся.
— Давай лучше о спасении мира. Теперь я думаю, что надо сбрасывать бомбы с истребителей.
— Мы не в Голливуде, приятель!
— А что? Почему нет? Хотя бы с вертолетов. У Сказочника наверняка есть персональный вертолет.
Фыркнув, Артур наконец открыл одну из бутылок и разлил вино по бокалам.
— Вранац, — объявился он. — Черногория, выдержка пятнадцать лет.
Я попробовал — горчит и вообще напоминает черную смородину. Я не преминул сказать об этом. Артур презрительно поморщился и посмотрел на меня, будто говоря: «Ничего ты не понимаешь, придурок». Затем мы открыли мускат, и он оказался гораздо приемлемее, но Артур всё равно косился на меня с пренебрежением — якобы я слишком быстро пил.
Через полчаса в гостиную зашла Мекс — опять в банном халате — она что каждый день принимает ванну? Минут пять я отводил от нее взгляд, а потом вообще ушел на крышу с полубутылкой муската.
IIIУже на четвертый день я настолько обжился в старом пристанище, что трудно было поверить, что меня здесь не было пять лет. Каждый уголок был знаком: ковры, комоды, коридоры, потолки — всё такое родное, захожу в комнату, и на меня сыплются десятки забавных и нелепых воспоминаний. Они пробиваются даже сквозь ремонт, постигший небольшую часть дома.
Я забыл обо всём. О вертолетах, Сказочниках, кораблистах, Вренне, лолли, нерожденных детях, сумасшедших женах… Меня бросало в жар при одном взгляде на Мекс, и все мои заботы сводились к тому, чтобы не показывать это Артуру и чтобы поменьше оставаться с ней наедине — она лишала меня контроля над собой. Ее мягкое розовое тело, ее огненные волосы, ее обворожительная улыбка.
Артур говорит, до встречи с ним она была обычной студенткой — в очках, с русой косичкой. Да как, черт побери?! Если это правда — спасибо ему! Я поверю, что он маг — да кто угодно! В то, что она ведьма, я уже верю, потому что она сносит к чертям всё мое самообладание и вообще адекватность. Я раскисаю, шепчу что-то, будто девственник, а она развлекается.
Но вот, я избегал ее сутки, я принял холодный душ, и я курю на крыше. Кажется, мой мозг приходит в порядок.
Если задуматься, всё становится на свои места. Я уже когда-то занимался этой расстановкой, и всё сходилось. Надо только вспомнить.
Во-первых, я почему-то не ревную. Я завидую Артуру, когда он обнимает Мекс, когда прикасается к ней, но это не ревность. Я был бы абсолютно счастлив, если бы мы устроили шведскую семью… хотя у нас и так шведская семья, если подразумевать под этим просто сожительство. В общем, если бы Артур не был таким ревнивцем или если бы он не был моим другом, то я мог бы сблизиться с Мекс, и меня бы ничуть не волновало, что она спит с кем-то еще.
И во-вторых (хотя сейчас я этого не чувствую, и мне страшно даже думать об этом!), скорее всего меня влечет в ней только ее недоступность.
Я пришел к этому выводу несколько лет назад. Мекс сидела у меня в голове, несмотря на то, что мы не виделись больше года, и я всё думал, что в ней такого необыкновенного, что я не могу ее забыть. И понял — тогда это было откровением, в котором я не сомневался — что это единственная женщина, которую мне было никак не добиться.
Она ведь заигрывает со мной и строит глазки только потому, что уверена, что я держу себя в руках. Она любит Артура и не собирается ему изменять.
Да ладно? С чего я это тогда взял?
Тогда всё было четко и логично. И в итоге я приходил к выводу, что мне хватит месяца, чтобы пресытиться ею. Какое кощунство.
К черту здоровый рассудок! Лучше пойду на кухню, она как раз, наверное, готовит там обед.
Я оказался прав… Стройные ноги, прикрытые полупрозрачными хлопковыми шароварами, легкая домашняя маечка, вздымающаяся двумя объемными полусферами. Пламенные волосы убраны и веером покачиваются над головой и над тонкой белой шеей.
Она обернулась от плиты, и я судорожно втянул воздух.
— На обед плов, — улыбнулась она и прищурила глаза. — Что скажешь?
— Э… Да… Здорово…
— Да? — она положила деревянную лопатку и медленно приблизилась ко мне. Я замер у косяка двери и вдохнул ее сладковатый запах. Она томно сверкнула глазами, облизнула губы.
Я собрал волю в кулак и как можно спокойнее поинтересовался:
— Ты смерти моей хочешь?
