Евгений Лукин - С нами бот
Впрочем, беседа сложилась вполне дружеская и неожиданно приятная. Язычок у Герды, следует признать, не менее ядовит, чем у папаши. Пару раз я даже вырубал автоответчик и лично вступал с ней в словесное фехтование. По-моему, ей понравилось.
И все же без бота не обошлось. Герда объявила, что я лечу с ними в Барселону. А мне проще проболтаться несколько часов в самолете, обмирая на каждом воздушном ухабе, чем сказать кому-либо твердое вежливое «нет». Тем более даме.
Впрочем, как вскоре выяснилось, мог бы и не отказываться. Испанию мы с Труадием Петровичем долго еще не посетим. А Лёша Радый – уже никогда.
Глава тринадцатая
Куда-то мы ехали втроем. Точнее, вчетвером, если считать шофера. Бот поддерживал беседу, я же с легкой душой домусоливал первую редакцию «Войны и мира». В момент категорического императива (ПОДЬ СЮДЫ) я как раз обомлел над невероятной даже для Его Сиятельства фразой: «Статистика преступлений показывает, что человек, думающий, что он убивает свою жену потому, что она изменила ему, исполняет только общий закон, по которому он должен пополнить число убийц в статистическом отчете».
ПОДЬ СЮДЫ
Не знаю, что побудило автопилот вернуть меня на заднее сиденье серебристого «мерса», но главное я увидеть успел. Впоследствии, во избежание шума, случившееся оформили как дорожно-транспортное происшествие. Но уверяю вас, это была самая настоящая подстава с тараном. Только-только зажегся зеленый, и мы уже почти миновали пустынный пригородный перекресток, когда давно уже болтавшаяся перед нами одинокая иномарка внезапно притормозила. Притормозили и мы. Практически остановились, став мишенью для темной легковушки (потом мне сказали, что это была «десятка» цвета «маренго»), самоубийственно стартовавшей аккурат с желтого на красный.
Потом было установлено, что в нашу переднюю дверцу она вошла уже на скорости под сто километров в час, но в тот миг мне показалось, что катится к нам легковушка медленно и равномерно. Выходит, не врали очевидцы всевозможных катастроф, утверждавшие, будто в моменты опасности время почти останавливается. Говорят, что причиной тому страх. Но страха я не почувствовал вообще. Успел лишь раздраженно подумать: «Ну вот…»
Запомнил самое начало удара и вздувающийся волдырь подушки безопасности за лобовым стеклом идущей на таран машины. Ни грохота, ни скрежета не услышал – очутился вдруг на больничной каталке. Этакая тарантиновщина. Попытался вдохнуть – и был изумлен болью в треснувших ребрах.
* * *
Здравствуй, родной комплекс! Здравствуй, родной корпус! Здравствуй, родной этаж! Палата, правда, не родная, но все равно – здравствуй! Народ на койках сменился полностью, однако врачи и медсестры меня еще не забыли. Светлоглазая Даша даже взвизгнула слегка, увидев, кого ей привезли. Вот он, новый шанс показать то место, куда ее когда-то укусил комар!
Впороли обезболивающее, дышать стало полегче, и я спросил наконец, что с остальными. Ничего особенно хорошего мне сообщить не смогли. Лёша Радый и шофер Толик в тяжелом состоянии. В крайне тяжелом. Собственно, оно и понятно – удар пришелся в основном на них. С Труадием чуть полегче, но он, оказывается, сердечник, так что тоже картина сложная.
Вот тогда-то и ворохнулся во мне страх.
Поймите, меня впервые в жизни пытались убить. Пусть не персонально, пусть за компанию… Или все-таки совпадение? Ну не камикадзе же он, не шахид – тот, кто сидел за рулем «десятки»!
Впрочем, как мне потом сказал следователь, с водителем этим история темная. История цвета «маренго». Абсолютно точно, что уцелел. Спасла подушка безопасности, чье медленное возбухание я видел собственными глазами. Перекресток, как я уже упоминал, пустынный. Те, что сидели в иномарке, вытащили виновника ДТП из разбитой «десятки» и увезли в больницу. Нас не увезли, а его увезли. В какую больницу? Неизвестно. Далее след лихача теряется. Как и след иномарки. А сама «десятка», оборудованная по инициативе бывшего владельца подушкой безопасности, между прочим, к моменту столкновения второй уже день как числилась в розыске.
Какое ж, к черту, совпадение?
К счастью, по пятам за нами совершенно случайно следовала машина МЧС. Хорошо, что не катафалк. У похоронных команд несколько иные профессиональные навыки. А спасатели оперативно вскрыли дверцы, вынули наши бесчувственные тела, сделали инъекции, вызвали «скорую» и заодно отсняли на видеокамеру неприятный сюжет, который уже вечером неоднократно прокрутили по местному телевидению.
Да, собственно, в приключении этом загадочно все. Как вам, например, понравится такое: металлическую фляжку с коньяком во внутреннем кармане пиджака сплюснуло (видно, она-то ребра и поломала), а хрупкая коробочка на поясе целехонька. Работает. И линзы на месте, и ушные вставочки. Впрочем, надо будет все равно, коли случай представился, сходить к Олжасу Умеровичу – пусть проверит как следует. А пока я всю свою механику выключил. Тряхнуло-то ее, что ни говори, крепко.
Палату мне отвели почище и попросторнее, чем в прошлый раз. Соседей всего двое, и оба – тоже участники какого-то там ДТП. Мне это показалось странным.
– Здесь что, по специализации раскладывают? В прошлый раз, когда я в траншею провалился, одни только паданцы в палате лежали…
– А как же! – заметил с достоинством сосед, чьи глаза были обведены чудовищными траурными синяками. – Тебя ж не из траншеи, тебя сейчас из «мерса» вынули…
Резонно.
* * *
А за окнами уже вечереет. Я сижу на краю койки, выпрямив позвоночник, потому что лежать больно. К Олжасу Умеровичу, наверное, идти поздновато, а в реанимацию меня, конечно же, не пустят. Прогуляюсь хотя бы по коридору. До лифта и обратно.
Встаю. Выправка у меня гвардейская. Как у Эдит Назаровны. Все верно: сломанные ребра – залог правильной осанки. Впрочем, когда делали рентген, сказали, что переломов не видать. Должно быть, трещины.
Будем считать, отделался легким испугом. Ушибы не в счет.
Осторожно выбираюсь из палаты, достигаю холла, после чего невольно издаю опрометчивый смешок, тут же срывающийся в утробный болезненный стон.
Посреди помещения стоит все тот же письменный стол, а за ним, вы не поверите, сидит мент с пистолетом. При виде меня служивый встает и перекрывает мне дорогу.
– Пожалуйста, вернитесь в палату.
– Это вы здесь из-за меня?!
Выясняется, что да. Пока не отброшена версия криминальной разборки, мою персону будут беречь, как зеницу ока.
Нет, но предполагал ли я когда-нибудь достичь высокого статуса Александра-Николая-Эдуарда?
* * *
Плохо. Оказывается, напрочь отвык говорить с людьми сам. Хотя, если честно, я и раньше не шибко это умел. Часов до семи прикидывал, как избежать набега неистовой Артамоновны. Сейчас бы он был совсем некстати.
Наконец придумал и рискнул на пару минут оживить автопилот. В режиме сотика. Позвонил, сказал, что Труадий Петрович попал в больницу и мне придется побыть с ним здесь до утра. Дипломат. Талейран.
Разумеется, посыпались вопросы, но я прикинулся, будто связь плохая, и отключился.
* * *
Кому ж это мы, интересно, перешли дорогу? Да всем! По сути дела, затеяли новый передел собственности. Многим ли это, скажите, понравится? Странно только, что покушение какое-то непрофессиональное. Обычно стреляют, взрывают. Хотя, с другой стороны, профессионализм-то как раз налицо, поскольку ничего не докажешь. Какое такое покушение? Угнал наркоман машину, не справился с управлением… Опять же таранила нас слегка переделанная «десятка». Вот если бы джип с лебедкой…
Я бы на месте следователя перепихнул это дело гаишникам.
Чисто ГИБДДически.
Кстати, следователь, посетивший меня утром, так в итоге и поступил, потому что вскоре охрану сняли.
Обретя свободу (она же осознанная необходимость), я впереступочку одолел два лестничных пролета до нейрохирургии, но, как и следовало ожидать, меня там ни к кому не пустили. Труадий после укола спал, а Лёша с Толиком и вовсе были в реанимации.
Тогда – к Олжасу.
Чтобы лишний раз не беспокоить ребра колыханием по ступеням, спустился лифтом в приемный покой, располагавшийся на одном уровне с асфальтом, и оттуда двинулся ко второй хирургии.
Сразу же бросилось в глаза отсутствие среди многочисленных табличек той, что была мне нужна. Кряхтя, взошел на второй этаж. На двери знакомого кабинетика также ничего не висело, а сама дверь оказалась заперта. На косяке вровень с замком сохранился приклеенный обрывок бумажки.
Что за притча?
– Простите, пожалуйста… – попытался я остановить шедшую вперевалку по коридору матрону в белом халате. – Не подскажете…
Она поставила на пол пластиковое ведро и оперлась на швабру.
– Понимаете… – сказал я. – Тут был кабинет. Видимо, куда-то они переехали…
– Какой кабинет?
