Наталья Баранова - Легенда об Иных Мирах
– Посторонним запрещено подходить к садам и зданию Сената.
Илант удивлённо вскинул брови.
– Приказ Леди Локиты, – пояснил Сенатор и, повысив голос, позвал. – Юфнаресс!
На пороге возник человек, достаточно молодой, что б быть энергичным, достаточно в возрасте, что б не быть легкомысленным. Он имел средний рост и среднее телосложение. Его лицо, – широкоскулое, с острым подбородком и внимательными умными глазами, тёмными как ночь, выражало неподдельный интерес и внимание.
– Доложите Леди, что у нас гость из Закрытого Сектора. Илант Арвис, который сегодня прибыл с Рэны. Может быть, она оторвётся от дел.
Локита влетела быстрым, красивым, отточенным до совершенства шагом. Шелка, цвета самой синей ночи, плескались стремительной волной, подхваченной встречным потоком воздуха. Она была хороша, чудно, дивно хороша, красива необычайной красотой. До Иланта донёсся запах её духов, знакомых, тёплых, томных. Волосы – светлые пепельные локоны – спадали на шею из замысловатой причёски. У неё была кожа белая, прозрачная, как фарфор, чуть розовеющий на просвет, губы – строгие и чувственные, яркие, и яркие, не блестящие, а матовые, прячущиеся за веером ресниц, темные синие глаза, брови изогнутые чёткой дугой, точёные черты, не лишённые своеобразия, при внешнем соответствии канонам. Высокая, стройная, статная, подойдя к креслу, она взволнованно нагнулась, тонкие, точёные пальчики коснулись подбородка юноши.
– Илант, – проворковала женщина, словно не веря своим глазам. Рука, дрогнув, погладила щёку.
Сенатор усмехнулся, заметив, как покраснел юноша, помимо своей воли заглянув в излишне откровенный вырез платья, подчеркивающий идеальную форму груди Леди. Медик Оллами откровенно скалился, наблюдая за этой сценой, потом он перевел взгляд на Сенатора и, нахально, весело подмигнул. Алашавар кашлянул, пытаясь замаскировать смешок, Локита оглянулась, в зрачках синих глаз полыхнула злость.
– Почему мне не доложили сразу? – спросила, глядя прицельно в глаза Сенатора.
Сенатор равнодушно пожал плечами.
– У Леди много забот, – ответил уклончиво.
Она поджала губы, прижала тонкие пальчики к щекам.
– Дали Небесные! Он мой внук!
Она обернулась к Иланту вновь, коснулась волос, висков...
– Мальчик мой, – прошептала, убаюкивая сладким, как мёд, звуком голоса, нежностью интонаций, – пойдём. А этого, – она кивнула на медика, – сдайте службам безопасности, там разберутся.
Илант тихонько покачал головой. Локита улыбнулась, взяла его руки в свои, погладила их.
– Идем, – повторила тихо.
Илант поднялся на ноги, сделал шаг, но внезапно побледнел, рухнул на пол. Локита прижала руки к щекам, вскрикнула испуганно, Алашавар сорвался с места, кивнул Юфнарессу, отодвинув Локиту, бросил:
– Что стоишь? Вызывай медиков.
Отметил, как Локита, упав в кресло, пыталась заплакать. «И почему я ей не верю?» – подумалось зло. Медик Оллами тоже не стоял на месте, подскочил к юноше, но тут Леди зашипела, словно дикая кошка.
– Не смей касаться его, ты, скотина! – проговорили изумительно очерченные губки.
Она вскочила на ноги. Элейдж вздохнул. Назревал скандал, а он ненавидел скандалы. Он подошёл к Леди, удержал её за руку.
– Не стоит, – проговорил негромко, – он всё же медик.
Локита посмотрел на него свысока, словно окатила водой из ушата. Красивое надменное лицо выражало лишь презрение. Она вырвала локоть у него из рук, качнула головой, увенчанной короной пепельных, серо-серебристых волос, прищурила глаза. Сенатор невольно подумал, что предпочёл бы, что б так в упор на него было нацелено жерло пушки, зная Леди, понимал, что такой взгляд предвещает слишком мало хорошего.
– Не смейте касаться меня, Сенатор, – прошипела разозлённой кошкой. Он покорно убрал руку.
Классически – красивое, холодное личико Леди так и осталось бесстрастным. Бесстрастным, несмотря на деланное волнение в голосе. Когда-то ее холодная красота кружила голову, как и многим другим, пусть недолго, но он был ей увлечён. Когда-то она казалась такой беззащитной, обаятельной и милой, голосок журчал, как ручей по камням, но слишком много с тех пор было сказано и сделано, что б он мог всё так же, улыбаясь не насмешливо, а с грустинкой смотреть на неё.
– Успокойтесь, Леди, – проговорил он, – не стоит так волноваться. Я думаю, все в порядке, просто юноша переутомился.
В комнату влетела охрана, она оторвала медика Оллами от Иланта, увела прочь. Алашавар вздохнул, эти парни, как всегда, оказались оперативней, но следом влетели и медики. Он посмотрел на Леди, бросил взгляд на Юфнаресса, поджал губы, вышел в сад.
– Бардак! – проговорил наедине с собой.
Илант сидел в саду, на мраморной скамье возле фонтана, выбрасывающего в небо струи воды, подкрашенные медленно меняющим окраску светом. Сначала они были жёлтыми, потом свет загустел, позеленел, теперь отливал синью, на воде играли блики, переливались жемчужными отсветами. Он смотрел на маленькую нимфу, прятавшуюся за завесой водяных струй. За их туманом она казалась улыбающейся и живой. Казалось, она наблюдает за ним, так же молчаливо, как он за ней. Менялся свет, и, как будто, менялось выражение на её лице.
– Вот и свиделись, – проговорил юноша, – а я думал, что более тебя не увижу.
Он замолчал, понимая сколь это глупо – разговаривать с каменной нимфой, которая не в состоянии даже оценить обращение. Выглядеть глупо не хотелось, но с другой стороны, он мог себе позволить выглядеть глупо, сад был пуст, или почти пуст. Парни из спецслужб его не беспокоили, зная, что у него, как совсем у немногих есть право находиться в этом саду. Когда-то в садах Сената уединиться было невозможно, туристы ходили по аллеям с утра и до утра наполняя сад своими голосами. Теперь было тихо и пусто, и можно было выглядеть глупо – наедине с самим собой. Всё равно никто не увидит, не узнает.
Он услышал тихие лёгкие шаги. Шёл мужчина, он уже научился распознавать шаги женщин и мужчин по звукам, и потому не сомневался ничуть. Мужчина остановился, не доходя до скамьи и фонтана.
– Отдыхаешь? – спросил негромко. Это был Элейдж.
– Отдыхаю, – отозвался Илант.
Алашавар постоял, помолчал, присел рядом.
– Не сердишься, что в тот день я учинил допрос?
– Я что, ребёнок?
– Хэлан бы сердился.
– Ну, я не Хэлан. – отозвался юноша тихо.
Алашавар вздохнул.
– Ну и как ты?
– Нормально, – ответил Илант, – только скучно у вас тут, и заняться нечем.
– Погибаешь от тоски? – усмехнулся Сенатор.
– Почти что. Впрочем, с Локитой не соскучишься.
Юноша переплёл пальцы рук, вздохнул, проговорил слащаво и манерно, подражая интонациям Локиты:
– Илант, мальчик мой.... Похоже, она всё ещё принимает меня за ребёнка.
– А что ты хотел? – усмехнулся сенатор снисходительно, – Тебе всего-то двадцать лет.
– Да, смешная цифра. – согласился Илант, – Но ведь это только цифра, не правда ли?
Юноша, вздохнув, взглянул на небо, оно было тёмным, практически беззвёздным, подумал, что слезы так некстати подступили к глазам. Последний раз, последний раз он любовался этим небом, этими восходами и закатами еще до бунта, лет шесть назад, когда отец брал их с собой на Софро. Он показывал им, детям, удивительные сады, аллеи, фонтаны, выстреливающие в небо подсвеченные золотом струи воды, водил по музеям. Особо задержав их, мальчишек около сини камней Аюми. Вспомнив его лицо, Илант невольно вздохнул. И Хэлан тоже был очарован и игрой света и тайной, что окружала наследие Странников, их подарок. Координатор сам был похож на мальчишку – избалованного, взрослого мальчишку, так и не повзрослевшего
– А, знаете, – внезапно, облизнув губы, сохшие от волнения, проговорил юноша, – я вас искал недавно, но вы были заняты. Я хотел спросить, мне говорили, будто вы – последний, кто разговаривал с отцом. Это правда?
– Да.
– А Локита? Она ничего не говорит, или говорит, что не знает. Я пытался ее расспросить, но она лишь отмахивается....
– Локита была на Ирдале, Илант, – заметил сенатор.
– Как он держался? – спросил юноша негромко, – ведь он тогда уже знал.
Элейдж вздохнул, положил ладонь на плечо юноши, помолчал.
– Вы не хотите отвечать? – вновь проговорил Илант.
– Нет...– Элейдж вздохнул вновь, – дело не в том. Держался он тогда неплохо, не паниковал, если ты об этом, хоть и понимал, что ситуация, в которую он попал – безвыходная. Но изменился сильно, я его не сразу признал. Он посерьёзнел, Илант, и не перекладывал ответственность ни на чьи плечи. Говорил, что виноват в случившемся один. Хотя, конечно же, не бывает, что виноват кто-то один. В общем-то, всё это – стечение обстоятельств. Я, если разобраться, тоже виноват. И Локита, твоя бабка, и Стратеги.
– А Локита распустила Стратегов.
Сенатор вздохнул, покачал головой, рассматривая юношу, отмечая внимание и волнение, серьезность взгляда и разочарование.
