Вера Крыжановская (Рочестер) - Гнев Божий.
Но приход секретаря прервал разговор.
– Экипаж ваш подан, – сказал он. – Из багажа вы возьмете с собою только эти два сундучка? – спросил он, указывая на два довольно большие ящика черного дерева с серебряными углами.
– Да,- ответил Дахир.
Друзья накинули на плечи черные плащи на шелковой подкладке, надели фетровые широкополые шляпы, взяли со стола перчатки желтоватой кожи и пошли за секретарем, который поднимался по витой лестнице, выходящей на площадку высокой башни; эта плоская крыша была окружена перилами.
Супрамати с любопытством огляделся кругом; очевидно, они поедут не по железной дороге.
Вдруг увидал он в воздухе большую звезду, приближавшуюся с головокружительной быстротой.
– Надеюсь, мы едем не на этой звезде? – спросил он, смеясь.
– Именно. Это ваш самолет, – отвечал с улыбкой секретарь. Минуту спустя длинный цилиндрический ящик в форме сигары, с двумя большими, круглыми, ярко освещенными окнами по концам, остановился на высоте площадки. Нивара отворил дверцу в балюстраде, вторая распахнулась в боку сигары, изнутри выкинули мостик, прикрепив его к железным кольцам, вдавленным в стену. Аппарат свистал и дрожал, как электрический фонарь.
Дахир и Супрамати перешли на судно, за ними Нивара, а слуга-индус перенес два сундука.
В маленьком освещенном коридоре их встретил господин, весь в черном, который поклонился им до земли и провел в крошечную гостиную, обитую золотистым атласом, с низкими мягкими креслами и черными лакированными столиками.
Самолет напоминал внутренним убранством вагон с тремя отделениями. Два из них были гостиная и спальня, затем шла комната для секретаря; а в каморках по концам помещались механик, слуга и багаж.
В спальне, меньшей, чем зала, были две низкие, узкие постели и умывальник с туалетным столом, все лакированное; в обивке и отделке преобладали цвета белый и голубой с золотом. Каждая из комнаток имела круглое окно, задернутое в ту минуту шелковой шторой.
Мгновенно был снят мостик, дверь захлопнулась, и легкая качка указала, что самолет двинулся в путь. Немного спустя слуга подал чай с бисквитами и молча удалился. Нивара больше не показывался.
После краткой беседы Дахир предложил идти поспать.
– Поздно, и я чувствую усталость; очевидно, нас везут куда следует, и когда понадобится, разбудят.
Любопытство, нетерпение и нервное возбуждение не дали им долго спать, и чуть стало светать, как они вышли уже в залу, и Супрамати поднял оконную штору.
Далеко внизу под ними виднелась земля; кое-где намечались строения и водные пространства; но быстрота полета не давала рассмотреть подробности. Тут он убедился, что у их воздушного экипажа было много спутников; черные массы самолетов всех размеров мелькали в воздухе во всех направлениях.
Супрамати наскучило смотреть и он сел; вскоре появился Нивара, а потом слуга с завтраком.
Насытившись, друзья подробно осмотрели интересовавший их механизм воздушного судна. Вообще, новый способ передвижения им нравился; удобства были полные, езда быстрая и не утомительная, как бывало на железных дорогах.
Наступил день, и солнце блистало так ярко, что пришлось опустить шторы.
– Ну, далеко ли мы еще от места нашего назначения? Кстати, не едем ли мы в Париж? – спросил Супрамати, вытягиваясь в кресле.
– О, нет, Парижа давно не существует: он уничтожен огнем. Супрамати побледнел.
– Как? Неужели пожар был таков, что мог уничтожить громаднейший город? Вероятно, разрушена какая-нибудь часть.
– Разрушено до основания все. Это была страшная катастрофа; во-первых, из земли вырвались удушающие газы, заражавшие воздух; далее почва дала трещины и много зданий разрушилось, а из земли хлынул огонь. Все газовые трубы и электрические провода вспыхнули. Это было целое море огня, пожравшего все.
Я везу вашу светлость в Царьград, или бывший Константинополь, – прибавил Нивара, желая, очевидно, рассеять тягостное впечатление, отразившееся на лицах путешественников,
– и мы скоро прибудем.
– Константинополь еще принадлежит Оттоманской империи?
– справился Дахир.
– Нет. Мусульмане уже давно изгнаны в Азию, где они основали единое, очень сильное даже в настоящее время государство, несмотря на конкуренцию Китая, тоже развившегося и захватившего Америку, наводненную желтолицыми.
Что касается Царьграда, то он теперь столица Русской империи, одного из могущественнейших государств мира, стоящего во главе великого всеславянского союза.
Ведь Австрия погибла; она распалась на составные народности. Одна часть, чисто немецкая, присоединилась к Германии, а остальные, в том числе и венгры, слились в славянском море.
– Но мы уже подходим, – сказал секретарь, заглядывая в окно. – Самолет опускается.
Дахир и друг его удивленно переглянулись.
– Всю новую географию и порядочный кусочек истории придется изучать, чтобы показаться приличными в свете, – заметил Супрамати со вздохом.
Подойдя к окну, он поднял штору; Дахир встал рядом.
Воздушное судно опустилось и значительно уменьшило ход. Теперь можно было ясно рассмотреть расстилавшуюся под ними картину.
Золотой Рог мало изменился, и по берегам моря, спокойного и гладкого, как зеркало, раскинулся колоссальных размеров город, над которым во многих местах возвышались здания огромной высоты, господствовавшие над прочими зданиями, точно маяки.
Вокруг этих построек теснилась, словно пчелы около улья, подлетая и улетая, целая воздушная флотилия всех размеров.
Через несколько минут их самолет также подошел к обширной платформе, заполненной людьми.
Теперь наши путники увидали, что находятся на вершине огромного с Эйфелеву башню здания; длинный мост соединял башню, где они находились, с другим зданием одинакового размера и по этому мосту бегали взад и вперед вагончики с пассажирами.
Нивара объяснил магам, что эти два здания – пристани: одна для отъезжающих, другая для прибывающих; но так как на обеих пристанях были гостиницы и рестораны, то и движение между ними было очень оживленное.
Хотя по костюму Супрамати, Дахир и секретарь ничем не отличались от остальных, все-таки что-то привлекало к ним внимание, и многочисленные любопытные взгляды останавливались на путешественниках, когда они, в сопровождении Нивары и слуги, медленно двигались по платформе, а потом спускались в залу с подъемными машинами.
Спуск кончался круглой большой залой, вокруг которой виднелись сводчатые двери, подобно той, из какой они вышли; за ними были другие подъемные машины. Пространство между дверями заставлено было деревьями, креслами и диванами красной кожи, столами и этажерками с книгами и журналами; посреди залы в бассейне бил серебристый сноп воды.
Было решено, что Дахир появится в свете под именам принца Дахира, младшего брата Супрамати. Да и на самом деле они любили друг друга и считали себя братьями.
Через одну из многочисленных дверей они вышли на широкий открытый подъезд, где внизу их ожидал экипаж, походивший на автомобиль, но много легче и изящнее.
Когда маги и секретарь уселись, Супрамати спросил:
– Куда мы едем?
– В ваш дворец, где все готово для приема вашей светлости и вашего брата. Я приказал ехать не прямо, дабы вы могли посмотреть город, – прибавил Нивара.
Медленно, очевидно, умышленно экипаж катился длинными улицами, усаженными деревьями и украшенными скверами с фонтанами и цветниками; вообще, зелень была в изобилии.
Наружный вид домов мало изменился; только фасады были чрезвычайно причудливо разукрашены в новом стиле, который показался Супрамати малоизящным и с претензиями.
Через бронзовую резную арку с надписью «Торговые галереи» экипаж въехал в великолепный сад.
В тенистых аллеях его возвышались беседки, киоски и галереи с магазинами. Тут собраны были разнообразнейшие и богатейшие произведения всех стран света. Сотни экипажей двигались во всех направлениях, а в аллеях, назначенных для пешеходов, стояло множество скамеек, занятых посетителями.
Новый Константинополь стал бесспорно великолепнейшим городом; старых кварталов с восточным обликом, узкими улицами, базарами, прежним типичным населением нигде не было видно.
На вопрос Супрамати Нивара ответил, что на окраине города остался еще один восточный квартал; сохранилась также и часть древних византийских стен, сберегаемых и поддерживаемых как исторический памятник седой старины.
Живой интерес, возбужденный видом города, кипевшего жизнью, от которой Супрамати и Дахир совершенно отвыкли, так поглотил их, что они не знали, куда смотреть, и впечатления путались. Тем не менее вид нескольких лиц среди мелькавшей толпы их поразил, и у Супрамати вырвалось восклицание.
– Взгляни, Дахир, на этих троих. Может быть, у меня куриная слепота, но неужели ныне на улице допускается подобное бесстыдство.
