Нил Шустерман - Беглецы
— Лев? — зовет его Коннор. Риса молча качает головой. Они проверяют все кабинки и возвращаются к той, в которой сидел Лев, словно надеясь все-таки застать его там. Естественно, его нет и в помине. В этот момент малышка Диди начинает рыдать, как белуга.
15. Лев
Льву кажется, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
Если это случится, он рухнет на пол и умрет прямо здесь, в школьном коридоре. Он выскочил из туалета во время звонка, и для этого пришлось собрать в кулак всю волю. Теперь нервы звенят, как натянутые струны. Лев заранее открыл задвижку и удерживал дверь руками целых десять минут, дожидаясь звонка, заглушившего все остальные звуки. После этого нужно было добежать до выхода, стараясь не скрипеть подошвами новых кед, чтобы девочки не обратили на него внимания. (И зачем делать спортивную обувь такой шумной? В чем же тогда можно ходить беззвучно?) Самостоятельно открыть скрипучую дверь и выскочить Лев не мог, пришлось ждать, пока за него это сделает дежурная по туалету. Поскольку звонок на урок уже был, ему пришлось ждать всего несколько секунд. Она потянула за дверь снаружи, и Лев тут же выскочил из туалета, надеясь, что девушка не скажет что-нибудь такое, что его выдаст. Если она начнет выговаривать ему за то, что он, мальчик, пробрался в женский туалет, Коннор и Риса все поймут.
— В следующий раз надевай платье, — сказала ему дежурная, насмешив подружку. Достаточно ли было этих слов, чтобы вызвать подозрения Коннора и Рисы? Лев не стал возвращаться, чтобы выяснить это. Он ринулся вперед по коридору, чтобы оказаться как можно дальше от опасных соседей.
Затерявшись в бесконечной сети коридоров, Лев старается восстановить дыхание. На него налетает небольшая орда школьников, опаздывающих на урок. Ребята толкают его, огибают справа и слева. На мгновение Лев перестает понимать, где он и куда его несет. Ребята по большей части крупнее и выше его, — вероятно, он попал в отделение для ребят старшего возраста.
Нечто внушительное, пугающее. Такими всегда представлял себе Лев классы для старших — опасное место, где полным-полно непонятно о чем думающих, склонных к насилию подростков. Раньше ему никогда не приходило в голову, что он может туда попасть, ему и восьмой класс не было суждено закончить.
— Простите, вы не подскажете, где приемная директора? — спрашивает Лев у мальчика, бегущего не так быстро, как остальные. Тот смотрит на него сверху вниз, как будто Лев упал с Марса.
— Ты хочешь сказать, что не знаешь этого? — спрашивает здоровяк и удаляется, сокрушенно качая головой. Лев предпринимает новую попытку, и на этот раз ему везет — он находит более сговорчивого старшеклассника указывающего ему, куда идти.
Лев знает: статус-кво должен быть восстановлен. И лучше места, чем школа, для этого не найти. Если полицейским дали секретное задание убить Коннора и Рису, они ни за что не станут этого делать там, где так много детей. А если он все хорошенько продумает, их не убьют вовсе. Если его план осуществится, их просто отправят туда, где им надлежит быть, — в заготовительный лагерь. Судьба всех троих была предопределена, и все должно идти так, как было задумано.
Расстаться с жизнью Льву по-прежнему страшно, но жить, не зная, что случится в следующую минуту, еще страшнее. Это настоящий ужас. Его вырвали из круга привычных понятий, отняли у него цель, и никогда раньше он еще так не нервничал. Зато теперь Льву понятно, зачем Господь обрек его на это испытание. Это урок. Всевышний хотел, чтобы Лев узнал, что случается с детьми, пытающимися избежать того, что предопределено: они становятся затерянными душами, не знающими покоя.
Лев находит приемную, заходит внутрь и останавливается у стола секретаря, ожидая, пока его заметят. Однако женщина слишком занята бумагами и не видит его.
— Прошу прощения... — говорит тихонько Лев.
Дама наконец поднимает голову и видит его.
— Что я могу для тебя сделать, дружок? — спрашивает она.
— Меня зовут Леви Калдер. Меня похитили двое подростков, сбежавших по пути в заготовительный лагерь, — говорит Лев, откашлявшись, чтобы голос не дрожал.
Женщина, поначалу слушавшая его вполуха, вся превращается в слух.
— Что ты сказал? — переспрашивает она.
— Меня похитили, — объясняет Лев, — но мне удалось сбежать. Они до сих пор здесь. У них маленький ребенок.
Дама вскакивает на ноги с испуганным видом, как человек, увидевший призрак, и бросается к двери, за которой находится кабинет директора, прося его немедленно выйти в приемную. Выходит директор и, разобравшись в ситуации, вызывает охрану.
***Через минуту Лев уже находится в кабинете медсестры. Девушка ощупывает его, как будто он заболел.
— Не волнуйся, — говорит она, — что бы с тобой ни случилось, все позади.
Сидя в кабинете медсестры, Лев не может знать, поймали Коннора и Рису или нет. Он надеется, что если поймали, то сюда, по крайней мере, не приведут. Ему будет стыдно смотреть им в глаза. Но как странно, думает он, мне не должно быть стыдно, ведь я поступил правильно.
— В полицию уже позвонили, все сделали, — говорит ему медсестра. — Скоро ты поедешь домой.
— Я не поеду домой, — возражает Лев. Медсестра удивленно смотрит на него, и Лев решает не посвящать ее во все детали. — Ладно, не важно, — говорит он. — Могу я позвонить родителям?
Медсестра в замешательстве.
— Ты хочешь сказать, что им еще никто не звонил? — спрашивает она, неуверенно глядя в сторону стоящего на столе аппарата. Потом разыскивает в кармане сотовый телефон. — Позвони и скажи, что все в порядке. Можешь говорить столько, сколько нужно.
В течение пары секунд она стоит и смотрит на мальчика, но потом, спохватившись, выходит из комнаты, чтобы дать ему возможность спокойно поговорить с родителями.
— Я буду рядом. Позови меня, когда закончишь.
Лев набирает номер, но останавливается, так и не закончив. Ему хочется поговорить вовсе не с родителями. Стерев цифры, которые он уже успел ввести, он набирает другой номер, замирает и после пары секунд размышлений нажимает кнопку вызова.
Ждать приходится недолго; после второго гудка абонент отвечает на вызов:
— Алло?
— Пастор Дэн?
После секундной задержки священник узнает мальчика по голосу.
— Боже мой, Лев? Лев, это ты? Где ты?
— Не знаю. В какой-то школе. Послушайте, пастор, вы должны позвонить родителям и попросить, чтобы они дали полицейским отбой! Я не хочу, чтобы их убили.
— Лев, подожди. С тобой все в порядке?
— Меня похитили, но ничего мне не сделали. Я тоже не хочу, чтобы с ними что-то случилось. Скажите отцу, чтобы остановил полицейских!
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мы не сообщали в полицию.
Такого Лев просто не ожидал.
— Что?..
— Родители хотели это сделать. Хотели устроить розыск по полной программе, но я убедил их отказаться от этой мысли. Я сказал, что раз тебя похитили, значит, на то воля Господа.
Лев потрясен. Ему кажется, что он спит и разговаривает с пастором во сне. В надежде проснуться он даже начинает трясти головой.
— Но... зачем вы это сделали?
Теперь разволновался уже пастор Дэн, это чувствуется по его голосу.
— Лев, послушай меня. Слушай внимательно. Никто, кроме нас, не знает, что ты сбежал. Пока что все уверены, что тебя принесли в жертву, и вопросов никто не задает. Понимаешь, о чем я?
— Но... я действительно хочу, чтобы меня принесли в жертву. Так и должно было быть. Нужно позвонить родителям и попросить их забрать меня. А потом мы все вместе поедем в заготовительный лагерь.
Пастор Дэн приходит в ярость:
— Не заставляй меня это делать! Я прошу тебя, не заставляй!
Такое впечатление, что пастор с кем-то сражается, но не со Львом, это точно. Человек, с которым разговаривает Лев, настолько не похож на священника, которого он так давно и хорошо знает, что мальчику даже кажется, что на другом конце не пастор, а кто-то другой. Его как будто подменили: голос тот же, но мысли, убеждения — все это Льву совершенно незнакомо.
— Ты что, не понимаешь, Лев? Ты можешь спастись. Можешь стать кем угодно.
И вдруг разрозненные части мозаики складываются воедино. Неожиданно мальчик понимает, что в тот день пастор Дэн приказывал ему бежать вовсе не от похитителей. Он хотел, чтобы Лев бежал от себя. От того, что хотят сделать с ним родители. От предстоящего жертвоприношения. Пастор произнес сотни проповедей и прочел несметное количество лекций, и Лев был уверен в своем священном предназначении, но все это было обманом. И самое страшное, что человек, который больше всех убеждал его в праведности избранного пути, сам в это не верил.
— Лев? Лев, ты слышишь меня?
Лев слышит, но лучше бы ему ничего не слышать. Ему больше не хочется говорить с человеком, который привел его к краю обрыва и заставляет повернуть назад в последнюю минуту. Внутри начинается настоящая буря, чувства сменяют друг друга, как узоры в калейдоскопе. Ярость, умиротворение, радость, ужас. В какой-то момент Льву кажется, что страх наполнил его существо целиком, подобно яду, и он может чувствовать его запах, похожий на испарения кислоты. Внезапно его состояние меняется, и вот он уже вне себя от счастья — что-то подобное он испытывал, махнув битой и услышав, как она со звоном ударила по мячу. Только теперь он не игрок с битой, а мяч, стремительно улетающий бог знает куда. Раньше его жизнь была похожа на бейсбольную площадку — аккуратно разлинованную, идеально ровную и гладкую. Все происходящее подчинялось правилам, и ничто никогда не менялось. Теперь же он вылетел за пределы поля, перелетел через стену и упал неизвестно где.
