Питер Уоттс - Бетагемот
Фридман через плечо оглядывается в темноту.
— Грейс говорила, ты помогла его оттуда вытащить.
Кларк пожимает плечами, немного удивляясь, что Нолан приписала заслугу ей.
— Я бы, знаешь, тоже не захотела там оставаться. Только... — Голос ее замирает. В тишине вздыхает вентиляция пузыря.
— Только ты задумываешься, а не лучше ли было бы его не трогать? — угадывает Кларк.
— Да нет. Ну, может быть, отчасти. Не думаю, что доктор Седжер так уж плоха, как говорят.
— Говорят? Кто?
— Джин и... Грейс.
— А...
— Просто... не знаю. Не знаю даже, хотел бы он, чтобы я была здесь? — Фридман горестно усмехается. — Я, в общем-то, не борец, Лени. Не то что ты и... когда меня пинают, я просто прогибаюсь.
— Если бы он захотел, мог бы остаться у Грейс, Джулия. А он с тобой.
Фридман с какой-то поспешностью смеется.
— О, нет, я не о том. — Все же слова Кларк ее чуточку взбодрили.
— В общем, — говорит Кларк, — я, пожалуй, оставлю вас вдвоем, ребята. Зашла просто узнать, как у него дела.
— Я ему передам, — кивает Фридман. — Он будет рад.
— Конечно. О чем речь. — Она нагибается за своими ластами.
— И ты еще заходи, когда он придет в себя. Ему приятно будет. — Помолчав, Джулия отворачивается — лица не видно за каштановыми кудряшками. — Мало кто заходит, знаешь ли. Кроме Грейс. Салико еще недавно заходил.
Кларк пожимает плечами.
— Рифтеры — не мастера в общении. («Могла бы уже понять», — не добавляет она). Иногда до Джулии
Фридман просто не доходит. Несмотря на свои шрамы и все пережитое, она рифтер только по названию, вроде как почетный член, принятый в закрытый круг ради мужа.
«Кстати, вопрос, а что здесь делаю я сама?» — осеняет Кларк.
— Мне кажется, они его иногда слишком серьезно воспринимают, — говорит Фридман.
— Серьезно? — Кларк оглядывается на нее из шлюза. Пузырь почему-то вдруг стал теснее.
— Ну, насчет... корпов. Я слышала, что Салико не совсем здоров, но ты же знаешь Салико.
«Он думает, они с ним что-то сделали...»
— Я бы на этот счет не волновалась, — говорит Кларк. — Правда.
Она улыбается, вздыхая при мысли о своей дипломатичности.
С практикой утешительная ложь дается слишком легко.
С тех пор как она позволила Кевину себя иметь, прошло немало времени. Как ни печально, он никогда этого толком не умел. Ему все давалось трудней, чем большинству сверстников, а это в общем-то не редкость среди местных придонников. Тот факт, что он выбрал объектом для тренировки такую фригидную суку, как Лени Кларк, не упростил дела. Мужчина, боящийся прикосновений, и женщина с отвращением к любому контакту. Если у них двоих и есть что-то общее, так это терпение.
Она считает, что в долгу перед ним. И кроме того, хотела бы задать ему несколько вопросов. Но сегодня он — гранитный член с маленьким мозговым придатком. На фиг предварительные ласки: он врывается в нее с разгона, даже языком не поработав, чтобы восполнить недостаток влаги. Фрикции болезненно натягивают губы — она незаметно опускает руку и расправляет их. Уолш работает как насос, дыхание со свистом прорывается сквозь звериный оскал, на глазах твердые непроницаемые линзы. Они всегда скрывают глаза во время секса — тут верх взяли вкусы Кларк, — но обычно у Уолша так все отражается на лице, что этого не скрыть парой пленчатых скорлупок. А в этот раз не так. В этот раз за его накладками скрывается нечто непонятное Кларк — нечто, сфокусированное на том месте, которое она занимает в пространстве, а не на ней самой. От его грубых толчков она сползает с матраса и стукается головой о голый металл палубы. Они молча трахаются в застойном воздухе, среди сваленной техники. Кларк не знает, что на него нашло. Впрочем, это приятная перемена, секса, настолько близкого к честному и откровенному насилию, у нее не бывало много лет. Закрыв глаза, она вспоминает Карла Актона.
Впрочем, по окончании она видит синяк на плече не у себя, а у Кевина — венчик порванных капилляров окружает крошечный прокол на сгибе локтя.
— Это что? — Она приникает к ранке губами и водит языком по припухлости.
— А, это... Грейс у всех брала кровь на анализ.
Она вскидывает голову.
— Что?
— Она в этом не специалист. Только со второй попытки нашла вену. Ты бы видела Лайджа. Рука — будто на морского ежа напоролся.
— Зачем Грейс брала кровь?
— Ты что, не слышала? Лайдж что-то подхватил. И Салико плохо себя чувствует, а он пару дней назад навещал Джина и Джулию.
— И Грейс думает...
— Чем бы ни наделили его корпы, оно заразно.
Кларк садится. Она полчаса пролежала нагишом на
палубе, но холод ощутила только сейчас.
— Грейс думает, корпы ему что-то подсадили?
— Это Джин так думает. Она проверит.
— Как? У нее же нет медицинской подготовки.
Уолш пожимает плечами:
— Чтобы управляться с медбазой, подготовка не нужна.
— Да она совсем тупая? — Кларк в недоумении мотает головой. — Даже если бы на «Атлантиде» хотели нас заразить, они не так глупы, чтобы использовать вирус из стандартного набора.
— Наверно, она думает, что начать следует с простого.
Что же такое у него в голосе?
— Ты ей веришь, — говорит Кларк.
— Ну, не сов...
— Джулия заболела?
— Пока нет.
— «Пока нет», Кевин. Джулия не отходила от Джина с тех пор, как его вытащили. Будь у него зараза, наверняка бы подцепила. А Салико их сколько раз навещал? Один?
— Может, два.
— А Грейс? Я слышала, она постоянно там бывает. Она заболела?
— Она говорит, что принимает меры предос...
— Предосторожности! — фыркает Кларк. — Пощади мои уши! Что, на всем хребте у меня одной еще не отказали лобные доли? Не забыл, как в прошлом году Абра подцепил суперсиф? Чарли Гарсиа восемь месяцев не мог избавиться от аскариды в кишках, но я что-то не припомню, чтобы в этом обвиняли корпов. Кевин, люди болеют, даже здесь, внизу Особенно здесь. Каждый второй из нас сгниет даже раньше, чем получит шанс отуземиться.
И опять что-то проглядывает за непрозрачным блеском линз на глазах Уолша. Что-то не слишком дружелюбное.
— Что еще? — вздыхает она.
— Это просто меры предосторожности. Не вижу, какой от них вред.
— Очень большой, если люди сделают выводы, не дожидаясь фактов.
На минуту Уолш замирает. Потом встает на ноги.
— Грейс как раз и пытается получить факты, — говорит он, шлепая босыми ногами через отсек. — А поспешные выводы делаешь ты.
«Ух ты, Кевви! — дивится Кларк. — Никак, у тебя хребет появился?»
Он подхватывает со стула гидрокожу. Сморщенная черная синтетика обнимает его как любовница.
— За перепихон спасибо, — говорит он. — Мне пора.
ШАБЛОН
Лабина она застает зависшим над его сигнальным резервуаром. Трубки, оптоволоконный кабель и прочие детали — почти все уже неисправные, останки давно разобранных систем — лентой обвивают экватор большого бака. Сейчас течения слишком ленивы, чтобы вызвать свечение камня и аппаратуры, и свет дает только налобный фонарь Лабина.
— Абра сказал, что ты здесь, — жужжит Кларк.
— Подержи панель, а?
Она берет у него маленький прибор.
— Я хотела с тобой поговорить.
— О чем? — Кажется, все его внимание отдано янтарному пузырьку полимера на одной из проводящих трубок.
Кларк смещается так, чтобы оказаться в его поле зрения.
— Ходят идиотские слухи. Грейс внушает людям, будто Джерри подсадила Джину какую-то заразу.
Вокодер Лабина тикает, механически передавая его «м-м-м».
— У нее насчет корпов давно фитиль в заднице, но никто ее всерьез не принимает. По крайней мере, не принимал...
— Вот оно что... — Лабин постукивает по клапану.
— Что?
— Трещина в резиновой прокладке вокруг термостата. Оттого и замыкания.
— Кен, послушай меня!
Он смотрит на нее, ждет.
— Что-то меняется. Грейс никогда так далеко не заходила, ты же знаешь.
— Я с ней никогда лбами не сталкивался, — жужжит Лабин.
— Она всегда была одна против всего мира. Но эта зараза, которую подцепил Джин, все переменила. Ее стали слушать. Это опасно.
— Для корпов.
— Для всех нас. Не ты ли меня предупреждал, на что способны корпы, если станут действовать дружно? Не ты ли сказал, что...
«...возможно, придется действовать на упреждение...»
Желудок у Кларк куда-то проваливается.
— Кен, — медленно жужжит она, — ты же понимаешь, что Грейс просто чокнутая, нет?
Он не торопится с ответом. Кларк надоедает ждать.
— Ну правда, ты бы ее только послушал. Для нее война как будто и не кончалась. Стоит кому-то чихнуть, она уже ищет биологическое оружие.
Силуэт Лабина за фонарем чуть сдвигается: кажется, он пожал плечами.
