Лев Аскеров - Месть невидимки
Караев много раз обращал внимание, что при включении устройства он каждый раз, как ни заставлял себя сосредоточиться на испытуемом, всегда, независимо от себя, отвлекался от него. Словно некая гипнотическая сила уводила его мысли и взгляды от стоящих под контуром людей.
Над столь странным эффектом ему пришлось размышлять довольно долго, пока Караева наконец не осенило… Происходит мгновенное преломление нити времени. Стоящего у аппарата на какую-то сотую или тысячную долю секунды словно с головой накрывает складка ткани времени. Оставаясь на месте, он, вместе с тем, находится вне происходящего. Потому-то мозг и теряет фокусировку. Другого объяснения этому быть не могло. А коли так, то этот эффект одномоментного загиба времени может быть использован для того, чтобы человек мог, исчезая, оставаться в текущей среде происходящего…
Как сделать, чтобы обнаруженный им эффект работал не одномоментно, — было задачей из задач. И он её решил. Блок, правда, получился громоздким. Зато работал как по нотам. Единственным его недостатком была ограниченная дальность действия. Сначала Караев передвигался невидимым в радиусе шести метров. Стоило лишь на полступни перешагнуть границу шестиметрового предела, и он снова становился видимым. Шмыгнуть опять за складку времени, как за полу плаща, было уже нельзя.
Назад дороги не было. Значит, следовало увеличивать радиус действия блока загиба времени. Как ни старался Караев расширить круг невидимости — ничего не получалось. Тем не менее, три метра за счёт усложнения конструкции он всё-таки отыграть сумел. Тоже достижение.
Если по большому счету, профессор затеял всю историю с аппаратом, преследуя совсем иную цель: добиться кардинального решения в исцелении тяжёлых психических заболеваний. Одним словом, отыскать радикальный метод избавления от сумасшествия.
Поиски, однако, приоткрыли новую, более чем необычную грань возможностей работы со спиралью Пространства-Времени. И Микаил Расулович твёрдо дал себе слово как-нибудь вернуться к диапазону действий нового блока. А пока — суть да дело: он за ночь написал статью «Мгновенное, или одномоментное, искривление ткани времени и его воздействие на психику и восприятие реальности».
Отбарабанив начисто на машинке, Караев отправил её в журнал «Курьер науки» на имя главного редактора Эмори Маккормака.
Инне статья понравилась…
— Её обязательно опубликуют, — уверенно заявила она, намекая на то, что предыдущая, написанная Микой год назад, по проблематике использования ткани времени в лечении психических заболеваний, по своему объему могла журналу не подойти.
И как в воду глядела. Статью напечатали в первой же вышедшей книжке журнала. На первых же страницах…
За неё полагался гонорар. Может, и не маленький. Но пока он дойдёт сюда, мы подохнем с голоду, думала Инна Борисовна, вороша здоровой рукой луковую шелуху. Её оглушительно звонкое шуршание перекрывало другие звуки. И Инна не слышала, как в замочной скважине, дважды щёлкнув, повернулся ключ. Не услышала она и тяжёлых шагов и трудного дыхания Мики, ввалившегося на кухню с двумя зембилями, доверху набитыми продуктами.
— Принимай, хозяйка! — торжествующе выкрикнул он заранее заготовленную фразу.
— Бог ты мой! Откуда всё это?! — изумилась она.
— Бог ты мой! — чуть ли не ей в тон ахнул Мика, встревоженно глядя на гипс. — Что случилось?!
— Не беспокойся. Ничего серьёзного… Потом расскажу, — успокоила она его.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Исцеление
— Доктор, вызывали? — просунувшись по пояс в узкую дверь, Эльдар обдал Караева радужными искрами лисьих глаз.
Надо же, подумал Караев, приветливо кивая ему головой, хороший человек, а глаза прожженного плута. Зря болтают, что они зеркало души. Не зеркало, конечно. Скорее, карнавальная маска. Как и лицо. То и другое человеку, без его на то спроса, кто-то Неведомыйнатягивает на голову, а затем выталкивает на сцену жизни. Например, у его московского друга и коллеги Сергушки Гусмана, увальня и бегемота на вид, взгляд прямо-таки бандита с большой дороги. Аж в оторопь бросает…
Но безобиднее и беззащитнее существа Мика не встречал. Софочка, жена его, вила из него верёвки. Когда они выходили на люди, что он ненавидел пуще всего, казалось, что моська вывела слона на прогулку и тащит его за собой.
Посторонних он избегал. Сергуня их стеснялся. На работе, а он возглавлял крупнейшую в России психиатрическую клинику, Гусман держал всех на расстоянии. Подчинённые искренне считали, что их Сергей Михайлович холодный сухарь. А на самом деле такого бесшабашного балагура надо было ещё поискать. Все, кто знал Сергуню близко, души в нём не чаяли…
Но этот пиратский взгляд из-под набычившейся шеи многих отпугивал от него. Может, то и была защита от доходящей до патологии его стеснительности…
— Доктор, мне передали, что вы хотели со мной поговорить, — донёсся до него голос Азизова.
— Да, да! — спохватился Караев. — Вы мне нужны.
И Караев без обиняков приступил к делу.
— Мною придуман новый метод лечения, так сказать, сумасшествия. Опробовал я его всего один раз. Под большим секретом… Результат превзошёл все ожидания.
— Знаю, — глухо отозвался Азизов.
— Что знаете? — опешил профессор.
— Ну, то, что вы его применяли, — промычал Эльдар, поняв, что дал промашку — проговорился.
— И многие знают? — встревожился Караев.
— О новом способе — никто. Я сам впервые о нём слышу. А вот о том, что паренёк, племянник банкира Сейфяля, которого считали неизлечимым, — выздоровел, знают все, кто близок к их семье. Знают: вылечили его вы, Микаил мялим.
Поразмышляв о чём-то своём, Караев наконец вздохнул и пробормотал: «Черт с ним. Где наша не пропадала», — и уже внятней произнёс:
— В общем, я могу попробовать свой метод на вашей супруге. Если вы дадите согласие…
— Доктор!.. Вы серьёзно? — прошептал он.
Приняв шёпот собеседника за реакцию испуга и инстинктивного неприятия, профессор поспешил его успокоить:
— Если у вас есть какие-то сомнения, я не стану этого делать… Не беспокойтесь… Потому я вас и позвал.
— О чём вы говорите, доктор?!.. Наши с ней дочери становятся большими… Они на руках у моей старушки-мамы… Ей уже под восемьдесят… Если её не станет, что я буду делать?.. Я вас умоляю, пожалуйста!.. Вы её вылечите! Я верю! Обязательно вылечите!.. Если возьмётесь… — схватив руку Караева, как утопающий соломинку, горячо дышал он.
— Так вы не против?
— Конечно, нет, доктор!
— В таком случае вам придётся написать на моё имя заявление следующего содержания: …я, такой-то, желаю и настаиваю, чтобы профессор Караев М. Р. применил свой метод лечения к моей жене — её фамилию, имя, отчество… Заверьте заявление в нотариусе и приходите ко мне.
— Профессор, с этим никаких проблем. Через час оно будет у вас, — пообещал он. — Но… Я не банкир. Я вряд ли смогу расплатиться с вами.
— Во-первых, ни о каком банкире я никогда и ничего не слышал.
Караев не лгал. Он знал только мать того юноши. И то познакомился с ней, когда она в коридоре, упав на колченогую кушетку, горько всхлипывая, плакала. Её сыну шёл 21-й год, и он уже четвертый год лежал здесь… У Караева само по себе с губ вдруг сорвалось:
— Ханум, я верну ему рассудок…
Что его дёрнуло — поди знай… Услышав столь проникновенно и уверенно обронённую фразу, женщина сползла с кушетки на колени и, обхватив его ноги, стала целовать их и просить сделать это. После такого — дороги назад не было…
Но то, что она была в родственной связи с известным в Баку банкиром, женой его брата, Караев узнал только сейчас. От Азизова. Ни о какой цене тогда между ним и той женщиной речи не заходило. Да и потом, когда месяц спустя паренька выписали, кроме охапки чудесных роз с коробкой шоколадных конфет, он ничего не получал…
— Во-вторых, — после непродолжительной паузы насупился Караев, — разве я ставил вопрос денег?
— Я всё равно перед вами буду в неоплатном долгу… Только верните ей разум… Прошу вас, как Аллаха, — трижды коснувшись ладонью лба и сердца, он поспешил к нотариусу.
Разговор между ними состоялся в половине десятого утра. Ровно в десять на столе Караева лежало по всем правилам оформленное заявление…
Пока Азизов бегал к нотариусу, Караев договорился с главврачом, чтобы тот выделил для больной помещение в административном корпусе. Как в прошлый раз — для того паренька. Главврач сделал это не вдаваясь в подробности. Уж очень он уважал Караева и неоднократно громогласно заявлял:
— Микаил Расулович, не я, а вы здесь главврач. Я просто административное лицо, владеющее печатью. Ваши приказы, как и мои, подлежат неукоснительному исполнению.
И это были не пустые слова. Они не расходились с делом.
