Кэтрин Фишер - Инкарцерон
– Но Ключ… унести его…
– Он не узнает, пока не выдвинет ящик и не посмотрит. Или пока не попытается взять его. А я могу вернуть оригинал на место раньше.
Джаред утёр лицо и, покачнувшись, сел.
– Он внушает мне ужас, хоть и негоже сапиенту говорить такое.
– Ты в порядке?
Он обратил на неё мрачный взор. Лисёнок спрыгнул с полки на пол и погладил лапкой колено хозяина.
– Да. Но иногда ты наводишь на меня точно такой же ужас. Зачем, ради всего святого, ты украла Ключ? Хотела, чтобы отец догадался, что это твоих рук дело?
Клодия насупилась. Иногда он излишне проницателен.
– А где он?
Не сводя с неё изучающего взгляда, Джаред состроил удручённую мину. Снял крышку с глиняного кувшина, погрузил в него крюк и извлёк из формальдегида Ключ. Едкий химический запах залил комнату. Клодия прикрыла нос рукавом мантии.
– О господи! А другого места не нашлось?
Примчавшись в башню, она сунула Джареду Ключ и, слишком занятая переодеванием, не видела, куда тот его спрятал. Теперь же учитель осторожно стёр с артефакта защитную смазку и уложил на сучковатую опалённую поверхность верстака.
Ключ был прекрасен. Под струящимися из окна солнечными лучами на его гранях искрились и переливались маленькие радуги. Из сердцевины на мир величественно взирал коронованный орёл.
Но он казался слишком хрупким, чтобы отпереть какой бы то ни было замок. И на электронное устройство не похож – не видно микросхем.
– Ящик открылся, когда я сказала пароль: Инкарцерон, – промолвила Клодия.
Джаред поднял бровь.
– Значит, ты думаешь…
– Это же очевидно, не так ли? Что ещё можно открыть таким ключом? В этом доме – ничего.
– Мы понятия не имеем, где находится Инкарцерон. А если бы имели, то не знали бы, как использовать ключ.
– Я намерена его найти, – нахмурилась Клодия.
Некоторое время Джаред размышлял. Затем, поместил ключ в измерительное устройство, записал вес и размеры своим аккуратным почерком.
– Это не стекло. Кристаллический силикат. Кроме того, – он подкрутил настройки измерительного устройства, – он обладает собственным электромагнитным полем. Я бы сказал, что в строго механическом смысле слова это не ключ, но очень сложная, до-Эрная технология. Клодия, ты ошибаешься, если думаешь, что он вот так возьмёт и откроет двери тюрьмы.
Можно было догадаться. Ученица снова присела и задумчиво произнесла:
– Я привыкла завидовать Тюрьме.
И рассмеялась в ответ на изумлённый взгляд учителя.
– Да, правда. Когда я была совсем крохой, мы приехали во дворец. Люди валили толпой, чтобы посмотреть на отца – Смотрителя Инкарцерона, Стража узников, Защитника Королевства. Я не знала, что значат эти слова, но ненавидела их. Думала, что Инкарцерон – это человек, ещё одна дочь, моя злая близняшка. – Она взяла со стола и развернула циркуль. – Узнав, что речь идёт о тюрьме, я часто представляла, как отец спускается туда идёт мимо камер, держа в руках фонарь и огромный ключ – ржавый старинный ключ. И ещё представляла громадную дверь с прибитой к ней гвоздями иссохшей плотью преступников.
– Ты начиталась готических романов, – покачал головой Джаред.
Клодия поставила циркуль на ножку и крутанула.
– Тюрьма снилась мне по ночам, я воображала, что воры и убийцы спрятаны глубоко под нашим домом, бьются о двери, пытаясь выбраться. И часто просыпалась в испуге – мне казалось, что кто-то пробрался в мою спальню. А потом поняла, что всё не так просто. – Она подняла глаза. – Кстати, этот экран в кабинете. Наверное, через него можно следить за всем, что там происходит.
Джаред кивнул и скрестил на груди руки.
– Как сказано во всех записях, Инкарцерон запечатан. Никто не входит туда и не появляется оттуда. За происходящим следит только Смотритель. Он один знает, где находится Тюрьма. Существует очень старая теория, что Инкарцерон лежит под землёй на глубине многих миль и представляет собой обширный лабиринт. После Лет Гнева там оказалась половина населения. Величайшая несправедливость.
Она легко коснулась Ключа.
– Да. Но я не вижу ничего, что могло бы мне помочь. Мне нужны доказательства убийства, а не…
Мерцание.
Растворившийся свет.
Клодия отдёрнула пальцы.
– Поразительно! – выдохнул Джаред.
На кристалле осталось пятнышко темноты – круглое чёрное отверстие, похожее на глаз.
И где-то в его глубине, очень далеко мигали два крохотных, как звёзды, огонька.
9
Ты мой отец, Инкарцерон.
Твоим страданьем я рождён.
Стальные кости, цепи вен,
И сердце – железный плен.
Песни Сапфика
***
Кейро приподнял фонарь повыше.
– Ты где, мудрейший?
Гильдаса не было ни в его спальной клети, ни в главном зале, где комитатусы в пылу празднования запалили все жаровни, хрипло горланили песни и бахвалились друг перед другом. Отвешивая налево и направо затрещины подворачивающимся под руку рабам, Кейро, наконец, выяснил, что старик направился к трущобам. Вскоре они отыскали его в маленькой клетке, где тот перевязывал гноящуюся рану на ноге ребёнка-раба, мать которого, в тревожном ожидании, подсвечивала сапиенту хилой свечой.
– Я тут. – Гильдас обернулся. – Поднеси поближе свой фонарь. Ничего не видно.
Финн заметил влажные отблески света на теле мальчика, и то, как болезненно тот выглядит.
– Выше нос, – попытался он подбодрить малыша.
Мальчик робко улыбнулся.
– Вы не дотронулись бы до него, сэр? – зашептала мать.
Финн посмотрел на нее. Когда-то она, наверное, слыла красавицей, но теперь была худа и измучена.
– Говорят, прикосновение Видящего Звёзды исцеляет.
– Суеверная чушь, – проворчал Гильдас, проверяя крепость узелка. Однако Финн наклонился и кончиками пальцев коснулся горячечного лба мальчика.
– Эта чушь, не особенно отличается от твоей, о мудрейший, – вкрадчиво заметил Кейро.
Гильдас выпрямился, вытер пальцы о полу мантии, и оставил колкость без ответа.
– Что ж, я сделал всё, что мог. Ране нужен дренаж. Держите её в чистоте.
Выходя из клети в сопровождении братьев по обету, сапиент проворчал:
– Всё больше и больше инфекций, всё больше болезней. Нам необходимы антибиотики, а не золото и прочие жестянки.
Финну было знакомо это его настроение; мрачный, старик мог сидеть в своей клетке целыми днями – читал, спал, разговаривал сам с собой. На этот раз, должно быть, на него повлияла гибель Маэстры. Поэтому, Финн коротко бросил:
– Я видел Сапфика.
– Что?! – Гильдас стал как вкопанный. Даже в Кейро проснулся интерес.
– Он сказал…
– Погоди! – Сапиент торопливо огляделся. – Идём.
Тёмный арочный проём вёл к одной из гигантских цепей, что свисали с крыши Берлоги. Гильдас стал взбираться по ней на самый верх, пока не скрылся в темноте. Финн вскарабкался за ним следом и обнаружил старика на узком скальном выступе – тот распихивал ногой древний помёт и птичьи гнёзда.
– Я сюда не сяду, – заявил Кейро.
– Тогда стой. – Гильдас взял из рук Финна фонарь и приладил его к цепи. – А сейчас расскажи мне про своё видение! Всё, до единого слова.
Финн подошел к самому краю выступа и посмотрел вниз.
– Место, похожее на это, очень высоко. Он был там со мной, и я нашёл Ключ.
– Кристалл? Он называл его ключом? – Потрясённый Гильдас потёр седую щетину на небритом подбородке. – Это слово сапиентов, Финн, магическое слово. Устройство для разблокировки.
– Мне известно, что такое ключ, – сердито перебил его Финн, но потом постарался успокоиться. – Сапфик сказал, что я должен отворить им Время; ещё там была скважина в какой-то чёрной светящейся скале, но Ключ был такой тяжёлый, что я не справился с ним. Меня это… угнетает.
Старик мёртвой хваткой сжал руку Финна.
– Как Сапфик выглядел?
– Молодой. Длинные тёмные волосы. Как в легендах.
– А дверь?
– Очень маленькая. А внутри скалы как будто звёзды светились.
Кейро элегантно опёрся о стену.
– Странный сон, брат.
– Это не сон, – отмахнулся ошалевший от радости Гильдас. – Мне знакома эта Дверь. Её никто никогда не открывал. Она в миле отсюда, вверху, в землях цивилов.
Он растёр лицо ладонями и спросил:
– Где Ключ?
Финн заколебался. Сначала он повесил кристалл на старую бечёвку и надёл на шею, однако тот оказался слишком тяжёлым, и теперь болтался на ремне, опоясывающем рубаху. Финн неохотно снял свою драгоценность и протянул Гильдасу. Сапиент принял ключ с благоговением. Маленькими ручками со вспухшими венами старик ощупал артефакт, затем поднёс близко к глазам и пристально всмотрелся в орла.
– Вот чего я так долго ждал.
Его голос хрипел от переполнявших его чувств.
