Александр Звягинцев - Ярмарка безумия
- Значит, сделать так, чтобы ее не было. Проще всего разбить. Разбабахать на мелкие куски, чтобы никто не догадался, что это было. И развеять прах по всему участку на память.
- Какой ужас! - содрогнулась Виктория Алексеевна.
- И чем прикажешь бить? - устало поинтересовался Андрей. Было видно, что он уже готов согласиться на что угодно, настолько все происходящее его достало.
- Да какая разница? Чем угодно. Ломом, топором… Какая разница!
Артем, доселе молчавший, спокойно сказал:
- Она права. Это единственный выход.
Андрей посмотрел на него и равнодушно произнес:
- Ну, тогда давай - бей его по голове топором. Или ломом.
- Я не могу больше это слышать, - схватилась за голову Виктория Алексеевна. - Делайте, что хотите, только без меня!
- Бабуля, ну успокойся ты! - уже с раздражением прикрикнула Гланька. - В конце концов, это же гипс, просто гипс, а не живой человек…
- Слушайте, вы, припадочные, хватить с ума сходить! Вам живых людей не хватает, вы теперь вокруг дурацкой статуи будете водить хороводы? Делать вам больше нечего? - насмешливо сказал Артем. - Ладно, не хотите ликвидировать, можно… похоронить.
- Класс! Мой дядя самых честных правил, он лучше выдумать не мог! - возликовала Гланька. - Похоронить! Изумительно! Черт, это должно было прийти в голову мне! Как элегантно, изысканно и трогательно одновременно. Вселенский плач! Священника приглашать будем? Вот перформанс получится! Зашибись! Можно еще и речи произнести с факелами в руках! Похоронить, а потом устроить поминки по русскому обычаю!
- Ладно-ладно, разошлась! - перебил ее Артем. - Я хотел сказать, что можно просто закопать его в саду. Вырыть яму поглубже и закопать. Земля сейчас мягкая, выкопаем быстро… Там его, кстати, никто не найдет и не тронет, если закопать поглубже. Пусть лежит.
- Земля еще мягкая, теплая… - пробормотал Андрей. - Мягкая и теплая могила.
Земля не была ни мягкой, ни теплой. Она была сырой до слякоти и тяжелой, будто свинец. Лопата все время натыкалась на перепутанные корни, их приходилось перерубать, самые толстые - топором. Ледников, вдруг оказавшись в роли могилокопателя, для развлечения пытался вспомнить, о чем там спорили между собой могильщики в «Гамлете». Артем и Андрей обещали помочь, но прошло уже уйма сколько времени, а их все не было. Ну и черт с ними, лучше копать, чем участвовать в их перманентном бедламе!
Выпрямившись, он вдруг увидел Лену, которая, кажется, давно уже стояла тут и смотрела за тем, как он возится в грязи. Ледников оперся на лопату и посмотрел на нее снизу вверх. Лена ему всегда нравилась, вернее, была симпатична. Других мыслей относительно нее ему и в голову не приходило, потому что она всегда была девушкой Артема. И в дачном поселке, и среди их друзей считалось, что они влюблены друг в друга с детства и неминуемо должны стать мужем и женой. Но так как Ледников наблюдал Артема в весьма щекотливых ситуациях, порой ему было просто жаль Лену. И когда они расстались, он за нее даже порадовался. Потому что в глубине души считал, что Артем ее недостоин. А она достойна лучшего, чем друг его юности.
- Ты думаешь, он тебе поможет? - прямо спросил он.
Лена и не думала делать непонимающий вид. Они с Ледниковым всегда были очень откровенны друг с другом. Прямо как бывшие любовники.
- Не думаю. Я просто не думаю.
- Смотри, потом тебе будет еще хуже.
- Когда потом?
- Когда окажется, что ты просто подвернулась ему под руку. И только.
- Наше дело не рожать… Помнишь эту вашу идиотскую шутку? Ты думаешь, что ребенок…
- Да нет там никакого ребенка! Одно сплошное вранье!..
- Это точно?
- Господи, Лена, откуда я знаю! Во всяком случае, он так сказал… А может, и есть ребенок. От него же всего можно ждать! Ребенком больше, ребенком меньше - что ему, жалко? Тебе-то это зачем?
- А если это любовь? На всю жизнь. Мы же с ним вот тут в одном корыте голыми в детстве купались… Вода была такая теплая… А кто-то нас из шланга поливал… С тех пор вот не могу забыть…
- Ну, если в одном корыте! Да еще голыми! То… Если это любовь! Любовь в одном корыте! - вдруг разозлился Ледников. - Тогда деваться некуда. Вперед и с песней. Любовь! Предупреждать надо. Я тут токую, как глухарь, а у них любовь, понимаешь… Кто не спрятался, я не виноват!
- Не злись, - мирно сказала Лена. - Ну, такая вот оказалась… Нескладная. Я пойду.
Глядя ей вслед, Ледников пробормотал про себя, разрубая самый зловредный корень:
- И она умчалась от них на крыльях любви… не касаясь земли… и весь облик ее был прекрасен! Красивая женщина всегда выглядит очень значительно, когда молчит. Почему-то кажется, что ей известно нечто такое… А на самом деле ни хрена ей не известно, даже про саму себя. Ладно, наше дело - копать.
Артем появился, когда яма была уже готова. Заглянул в нее и распорядился:
- Да хватит уже! Раскопался, понимаешь, как экскаватор! За тобой не уследишь. Сюда уже живого человека закопать можно.
- Хватит так хватит, - покладисто согласился Ледников. - Как скажешь, хозяин.
- Пошли лучше выпьем.
- И это можно.
- И давай скорее эту чертову статую закапывать, а то уже стемнеет скоро…
Это была та еще картина. Уже в сгустившихся сумерках, скользя по расползающейся под ногами слякотной земле, от дома с желтеющими окнами в глубь участка, где темные деревья казались непроходимой стеной, продвигалась странная процессия. Впереди шли Андрей с Артемом и несли на носилках белый бюст, который покачивался в такт каждому их шагу или неловкому движению. Следом шел Ледников с лопатой в руке. А за ним Гланька вела, поддерживая за локоть, Викторию Алексеевну, которая совершенно расклеилась, но упрямо твердила, что она должна увидеть все своими глазами, хотя мало что видела из-за бессильно проливаемых слез.
Ледников шел и думал, как глупо и необъяснимо все выглядит со стороны - натуральный сумасшедший дом и его обитатели. Но ведь когда ты сам оказываешься погружен в эту жизнь со всеми ее подноготными тайнами, истериками и видениями, выясняется, что это - единственный нормальный выход и ничего другого сделать нельзя. В возбужденном воображении Виктории Алексеевны все это сумасшествие наверняка выглядело едва ли не как новые похороны мужа, и ей хотелось, чтобы все выглядело пристойно и серьезно. Что ж, немногим достается хоронить мужа дважды…
Андрей и Артем, добравшись до ямы, опустили носилки на землю и остановились, то ли поджидая остальных, то ли не зная, что делать дальше.
«Идиотское ощущение, - подумал Ледников, стоя у края выкопанной им ямы. - Невольно начинаешь вести себя, как на настоящих похоронах, - придаешь лицу скорбное выражение и делаешь вид, что задумался о чем-то высоком».
Виктория Алексеевна всхлипнула. Гланька повернулась к Ледникову и яростно показала: давай, мол, заканчивай. Ну что ж, на похоронах, как заведено, распоряжаются не близкие покойного, дело которых скорбеть, а люди, специально для того приглашенные.
- Ну, опускаем, что ли? - негромко спросил он.
- Дурацкое чувство какое-то, - пробормотал Андрей. - Всякая чушь в башку лезет. Прямо хоть речи произноси…
- Ну и произнеси. Как старший в доме, - криво усмехнулся Артем. - А мы послушаем, что ты скажешь… Ну, давай, произноси!.. Скажи, как трудно нам сейчас одним, когда все надо брать на себя. Скажи, что нас выгоняют из дома, который он построил, а мы, два бугая, ничего не можем сделать! Скажи, что его жене негде жить, потому что его сыновья не хотят жить с ней… Если тебе так хочется говорить, говори! Только говори правду! Скажи еще, что все, во что он верил, оказалось ложью и бредом! Что мы продали и пустили по ветру все, чему он поклонялся, чему служил. Что нам не во что и не в кого верить. А чтобы верить в себя, мы слишком слабы! Ну, говори же, что ты молчишь? Скажи, наконец, что-нибудь, потому что надоело ждать! Мы все ждем твоего слова который год и никак не можем дождаться!
Андрей, молчавший во время всего этого неожиданного и безобразного ора, который закатил Артем, вдруг потянулся к валявшейся на земле лопате, взял ее в руки и медленно, словно преодолевая себя, замахнулся… Артем, надо отдать ему должное, ничуть не испугался. Он даже не сделал попытки отклониться, просто стоял и презрительно усмехался.
- Андрей! Артем! - раздался жалкий и бессильный вскрик Виктории Алексеевны.
Ледников шагнул вперед, легко вырвал лопату из рук Андрея, отбросил ее в сторону и встал между братьями. Андрей, кажется, этого и не заметил. Он был словно не в себе.
Гланька с криком «Папа!» тоже бросилась на помощь Ледникову, оставив на мгновение бабушку.
И никто из них не заметил, как Виктория Алексеевна, у которой закружилась голова, вдруг завалилась набок, и тело ее стало сползать в вырытую яму.
Первой заметила это Гланька.
- Бабушке плохо! - закричала она и метнулась к Виктории Алексеевне, бессильно цеплявшейся за край ямы обеими руками. Гланька схватилась за ее дубленку и изо всех сил стала тянуть ее из ямы.
