Майкл Флинн - В стране слепых
– Нет, только восемь. Убийства различаются между собой деталями, но не основными мотивами.
Сара пожала плечами.
– И что это за мотивы?
Морган растопырил пальцы и начал загибать их своей авторучкой:
– Они бывают не связанные с личностью убитого, эмоциональные и рациональные. Что до первых, то убийцу-маньяка ты сама исключаешь. А как насчет политической демонстрации?
Сара заколебалась.
– Террорист? Но что это была бы за политическая демонстрация, если бы он убил меня?
– Да ведь они убивают кого попало. Не забывай, что он стрелял еще в четверых, одного из которых убил. Полицейский, по-видимому, выживет.
– Нет, это было… Ну, я не знаю, для отвода глаз, что ли. Он же ни в кого больше не стрелял до тех пор, пока я не спряталась за колоннами.
– Значит…
– Значит, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что настоящей мишенью была я.
– Но ты-то знаешь, что из этого у него ничего не вышло.
– Да. Не вышло. Он должен был действовать иначе.
Морган странно посмотрел на нее, потом пожал плечами.
– Хорошо. Он убийца-профессионал, и ему было важно, чтобы никто не стал слишком глубоко копаться в причинах, которые заставили его стрелять в тебя. Кто его нанял?
– Если бы я знала…
– И почему? Как насчет ненависти или мести? Это два эмоциональных мотива.
Сара покачала головой.
– Нет. Мстить мне – за что? За перехваченную сделку? Глупость. Те, кто торгует недвижимостью, не нанимают из-за этого убийц.
– Ты не выселяла жильцов по суду?
– Морган, я никогда не поступала с людьми так гнусно.
– Ненависть не всегда бывает обоснованной. А часто даже не имеет действительной причины. Достаточно одного – чтобы кто-то возненавидел другого человека. Ладно, что скажешь о ревности?
– У кого сейчас есть время на амуры? С Эйбом мы разошлись много лет назад…
– Профессиональная зависть?
– Нет, черт побери! Я всегда со всеми прекрасно ладила.
– По крайней мере, так считаешь ты. Тут то же самое, что с местью. Кто знает, что может возбудить в человеке зависть? Ты хорошо зарабатываешь. Кого-то может возмущать, что женщина, и к тому же привлекательная чернокожая женщина, так преуспевает. Или какие-нибудь старые Приятели могли позавидовать твоему успеху.
В ее памяти всплыл Старый Город в Чикаго. Гайд-Парк. Лица тех, с кем она играла в детстве, о ком даже не вспоминала целую вечность. Где они теперь? Наверное, по-прежнему в Старом Городе. Друзья, оставленные где-то далеко позади, на другой планете. Может быть, они возненавидели ее за то, что она их покинула и больше не возвращалась?
– Боже мой, Морган, ты сделаешь из меня параноика.
– Даже у параноиков бывают враги.
Злость накатила на нее волной, и она не смогла сдержаться.
– Это что, допрос? – Она повернулась к нему спиной и снова уставилась в окно. Но на этот раз она видела там не Денвер, а Чикаго. Она оперлась руками на подоконник.
– По крайней мере, я рад, что ты мне доверяешь.
Она обернулась.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы оба были бедными голодными репортерами, помнишь? Теперь ты богата, а я по-прежнему бедный и голодный. Во всяком случае, сейчас. Тебе прекрасно известно, что я могу быть безумно ревнивым, но ты не боишься стоять ко мне спиной.
Она криво усмехнулась.
– Спасибо, Морган. Ты – настоящий друг. Больше я этого делать не буду.
Лицо Моргана оставалось серьезным.
– Нет, я не шучу. Если только ты не ошибаешься. Если попросту не выдумала все это, то никогда не сиди спиной к комнате. Именно так подловили Хикока [Хикок, Джеймс Батлер, по прозвищу Дикий Билл (1837-1876)
– житель Дикого Запада, разведчик и борец с преступниками, герой множества полулегендарных историй].
– Хорошо. Прости, что сорвалась. Ты же репортер и делаешь свое дело.
Он пристально посмотрел на нее, потом опустил глаза.
– Ну да. – Он постучал карандашом по блокноту. – Так вот, те, кто имеет эмоциональный мотив для убийства, обычно действуют сами. Значит, остаются рациональные мотивы. Например, желание заполучить нечто, чем владеешь ты. У вас случайно нет мальтийского сокола, а? – Последнюю фразу он произнес с шепелявым акцентом, как Питер Лорр.
– Он же не пытался меня ограбить, Морган. А с сегодняшнего дня я вычеркиваю его из своего завещания. – Она рассмеялась. Морган нахмурился и начал подниматься с кресла. Сара жестом остановила его. – Нет, со мной все в порядке. Господи! Я уже могу шутить на эту тему. Просто не верится, что существует так чертовски много причин для убийства.
Морган невесело улыбнулся.
– Только восемь, вспомни. Номер седьмой: чтобы скрыть другое преступление. Ты случайно не была свидетелем чего-нибудь такого? Я могу себе представить, как детектив, или репортер, или секретный агент, которые что-то разнюхивают, могут оказаться на грани раскрытия какой-нибудь страшной тайны, даже не подозревая об этом. Но торговец недвижимостью? Едва ли.
– Да ты, оказывается, развел вокруг этого целую науку.
– Так что ты в последнее время разнюхивала?
Сара колебалась. Она не хотела, чтобы кто-то раньше времени узнал об ее проекте на Эмерсон-стрит. А тем более чтобы он попал на первую полосу «Ньюс». Правда, она просила Моргана помочь в розысках Общества Бэббиджа, но не сказала зачем.
– Ничего особенного, – ответила Сара. – И наверняка ничего опасного. – А потом, взяв с Моргана обещание, что это не попадет в газету, она рассказала ему об Эмерсон-стрит, о Брейди Куинне и о компьютерах Бэббиджа вековой давности. Он слушал и делал пометки.
– Ты права. За успех не ручаюсь, но попробую навести справки. Кто еще об этом знает? Ты сказала, что мастера, с которым ты разговаривала, звали Пол Эббот? А у Денниса Френча хранится бумага, которую ты нашла? – Морган записал имена. – Я повидаюсь с обоими сегодня же, если успею.
– Эббот ничего не знает о машинах Бэббиджа, и я не хочу, чтобы он узнал. Он разломает их на части и сдаст как металлолом.
Морган улыбнулся.
– Я буду сама осторожность. Может быть, Эббот испугался, что ты обвинишь его в воровстве, и нанял убийцу прикончить тебя. Ладно. Восьмая и последняя причина: стремление защититься от тебя.
– От меня?! Морган, ты шутишь! Я никому не угрожаю. Я даже паука не раздавлю.
– А зря. Некоторые из них ядовиты. Но с самозащитой такая же история, как с остальными мотивами. Это может быть сплошное воображение. Ты об этом даже не будешь подозревать. Ты где-то что-то сделала, а кто-то воспринял это как угрозу.
– Ну, теперь ему не отвертеться, Морган! Пойдем и арестуем этого сукина сына!
– Сара, я пытаюсь помочь.
– Ты пытаешься сделать репортаж!
– Да. Верно.
– Кроме того, почему просто не предупредить меня? Почему понадобилось стрелять в меня средь бела дня?
– Может быть, само предупреждение разоблачило бы их окончательно.
– Ты начитался шпионских триллеров. – Тут Сара вспомнила человека в библиотеке и свое ощущение, будто за ней кто-то идет. Может, это и были предупреждения? А если так, то о чем? Она рассказала все Моргану.
Он кивнул.
– В этом что-то есть. Тот тип из библиотеки, не он стрелял в тебя?
– Нет.
– Хм-м. Тогда, если между этими двумя событиями существует связь, значит, тут действовала организация, а не одиночка, который сам пытался тебя застрелить.
– Не берусь судить, существует ли такая связь. На меня никто никогда не покушался, если не считать Ку-Клукс-Клана и Мусульманских Братьев.
– Организация, – повторил Морган и, откинувшись на спинку кресла, постучал по зубам авторучкой.
– Скажи-ка, – спросил он небрежно, – что тебе известно о Джоне Бентоне или Женевьеве Вейл?
Сара покачала головой.
– Никогда о них не слышала.
– А о Дэниеле Кеннисоне?
– Только то, что читала в газетах. Но какое отношение может иметь «Кеннисон Демографикс» к покушению на меня?
– Может быть, никакого, а может быть, и прямое. Но даже если имеет, то я все равно не знаю какое. Хотя это более подходящий вариант, чем твой Бренди Куинн. Дай мне время на проверку, и потом продолжим разговор.
Она подождала, не скажет ли Морган еще чего-нибудь, но он молчал. У нее возникло смутное подозрение, что он знает больше, чем говорит, и считает дело серьезным. Морган явно связывал все это с той статьей, над которой сейчас работал, но не собирался рассказывать, в чем дело. Морган никогда не любил распространяться заранее о материалах, которые готовил. Может быть, поэтому их репортерский тандем так быстро распался.
Теперь он явно собирался заняться проверкой. Что ж, спасибо и на том.
Сара стояла на балконе своего дома, расположенного высоко на склоне Южной Столовой горы, и смотрела вниз, в ночь, время от времени раскручивая бренди в бокале. Позади нее во всей квартире свет был потушен. Горел только камин – в его тусклых красноватых отблесках по комнате плясали тени. Сара любила вот так постоять ночью одна. Это умиротворяло. Хотя иногда одиночество проникало внутрь, и у нее начинало щемить где-то в горле.
