РОБЕРТ ХОЛДСТОК - Lavondyss_Rus
— Что ты там нюхаешь? Я не хочу есть хлеб, который ты обнюхала.
— Гарри говорил со мной, — сказала Таллис, сквозь слезы глядя на суровую женщину. Маргарет Китон медленно соскребала масло со здорового куска, но ее глаза задержались на лице дочери.
— Когда он говорил с тобой?
— Прошлой ночью. Он позвал меня. Я ответила. Он сказал, что навсегда потерял меня, а я сказала, что я близко и найду его. Он говорил таким одиноким, таким испуганным голосом... Я думаю, что он заблудился в лесу и пытется связаться со мной...
— Связаться? Как?
— Лесными путями, — пробормотала Таллис.
— Что еще за «лесные пути»?
— Сны. И чувства. — Ей не хотелось рассказывать о женщинах в масках и отчетливых видениях, которые посещали ее. — В историях, на которых я выросла, есть ключи. Дедушка понимал, — добавила она, немного подумав.
— Он? Да. Я — нет. Я знаю только одно: Гарри ушел, чтобы сделать что-то опасное... он не сказал нам что... и не вернулся. И все это было много лет назад. Твой отец считает, что он мертв, и я с ним согласна. Неужели ты всерьез веришь, что он не послал бы нам письмо, если бы был жив?
Таллис посмотрела на мать. Может ли она что-то объяснить этой женщине? Рассказать, что Гарри не в Англии... и вообще не в этом мире, что он за миром? Он в запретном месте и ему нужна помощь. Он пытается связаться со своей сводной сестрой каким-то магическим, невообразимым способом... и в том мире нет почтовых ящиков. В раю...
— Мне это не приснилось, — сказала Таллис. — Он действительно позвал меня.
Мать пожала плечами, потом улыбнулась, положила запачканный маслом нож на стол и наклонилась к дочери. Какое-то время она молчала, потом тряхнула головой:
— Ты очень странная девочка и обычно не ошибаешься. Но я не знаю, что делать с тобой. Обними меня.
Таллис подчинилась. Сначала мать обняла ее неуверенно, но потом покрепче прижала к себе. От ее волос пахло шампунем.
Немного отстранившись, Маргарет поцеловала вздернутый носик дочери и улыбнулась.
— Ты действительно помнишь, как я спорила с Гарри?
— Я не помню о чем, — прошептала Таллис. — Но я всегда думала, что он тебя расстраивал.
Мать кивнула:
— Да. Но я не могу объяснить почему. Тогда ты была еще маленькой. Ты вообще слишком тяжело далась мне. Я имею в виду роды. Они вывели меня из равновесия очень надолго. Я была не в себе. Но, конечно, я не была кем-нибудь еще... — Она улыбнулась, как если бы пошутила, и Таллис тоже улыбнулась. — Но кое-что я потеряла...
— Точку опоры?
— Да, — согласилась мать. — Или даже две. Я была очень злой. Сейчас я даже не могу вспомнить, что тогда чувствовала, но я могла видеть себя со стороны — как если бы была вне себя. Полное безрассудство. И Гарри... ну, он все время толковал о призраках, пропавших странах... как будто хотел потереть меня против шерсти.
Гарри знал способ.
— А Джим, твой отец... он всегда брал его сторону. И почему нет? Он же отец, а Гарри — его первенец. И когда Гарри ушел — исчез без следа — я даже обрадовалась, как если бы опять нашла свои опоры.
Она опять наклонилась к дочери и нежно сжала ее в объятиях. В ее глазах появились слезы и закапали с кончика носа.
— К сожалению, — прошептала Маргарет Китон, — именно тогда твой отец потерял пару своих.
— Я помню, — сказала Таллис. Потом добавила, весело: — Зато сейчас вы счастливы...
Мать покачала головой, вытерла слезы суставами пальцев, опять взяла нож и начала работать над куском мяса из холодильника.
— Однажды, — сказала она. — Однажды все станет на свое место. Мы оба счастливы. И мы особенно счастливы, потому что у нас есть ты. Но если ты хочешь походить по лесу в поисках Гарри... что ж, я не буду тебе мешать. Только не разговаривай с чужими. И не подходи близко к воде. Если ты услышишь, как люди разговаривают, беги или прячься. И каждый день возвращайся к чаю, или... — она махнула ножом, насмешливое предупреждение, — или тебе, юная мадам, самой придется звать на помощь.
— А если я приведу Гарри домой?
Мать улыбнулась и прижала руки к груди.
— Никаких ссор, — сказала она. — Слово чести.
* * *
Этот визит к тете Мей и дяде Эдварду оказался особенно неприятным. Дядя открыл для себя коричневую папиросную бумагу и долго рассказывал, почему она так улучшает вкус грубого табака, который он только и мог себе позволить. Он и Джеймс Китон сидели и дымили целый час. В результате в маленькой гостиной было не продохнуть от этого «аромата».
В машине, когда они ехали домой, отец сказал, что следующий такой визит он не вынесет. Он жаловался точно так же, как могла бы жаловаться сама Таллис.
Но они исполнили свой долг.
Оказавшись дома, Таллис попросила час на то, чтобы поиграть.
— Собираешься искать Гарри? — с улыбкой поинтересовался отец. Она уже рассказала ему о ночной встрече с Гарри, они вместе исследовали проход и он нарисовал мелом знак на кирпичной стене; быть может это поощрит Гарри попытаться еще раз...
Таллис знала, что он не воспринимает ее слова всерьез.
— Сейчас еще рано, — сказала она. — Я должна подождать подходящего времени.
— Хорошо... только не заходи далеко. И держи ушки на макушке.
— Я пойду на Кряж Морндун. Возможно, там Гарри свяжется со мной.
— Ради бога, но где этот кряж? — нахмурясь спросил Китон.
— Барроу-Хилл, — объяснила Таллис.
— А, ты имеешь в виду земляные валы?
— Да.
— Это поле принадлежит Джадду Поттенферу, и я бы не хотел, чтобы он схватил тебя, когда ты будешь гонять его овец.
Таллис очень зло и серьезно посмотрела на отца. И долго молчала. Наконец, когда он занервничал, она отчеканила:
— У меня дела поважнее, чем гонять овец.
Стоял вечер, приятный и ясный, сумерки только начинались. Из церкви Теневого Холма доносились звуки вечерни, в летнем воздухе негромко и приятно звенел колокол. Таллис спустилась к Виндбруку, Ручью Охотника, и медленно шла между деревьями. Она спрашивала себя, рискнет ли она пересечь безымянное поле и войти в Райхоупский лес. Ей настолько хотелось опять побывать в разрушенном доме, что она была готова рискнуть. Но все-таки она чувствовала, что этот дом... он чужой, не ее. В то время как Кряж Морндун — как и проход между сараев, и Луг Пещеры Ветра — были ее творениями.
Сегодня, во время бесконечно скучного полдня в Глостере, она пришла к выводу, что самыми важными для нее местами являются лагеря. А разрушенный дом интересовал ее по двум причинам: во-первых, именно из него Гарри рискнул отправиться в Иноземье, в Старое Запретное Место. И, во-вторых, именно там жили два человека, которые изучали лесных «мифаго». Согласно дедушке — и ее собственному видению — они должны были записывать свои наблюдения, и эти записи, дневник, возможно еще там. А в нем ключи к тому, что такое эти самые мифаго. Они восхитили ее дедушку, а тот передал свое восхищение Таллис.
Они сделаны из одного теста. Она — его внучка. Твердый непреложный факт. Все это знали. Дед начал, она продолжит; у них одна цель. И хотя эта цель не поиск ее брата — дедушка Оуэн умер до того, как Гарри исчез во второй и последний раз — у них тот же самый опыт. Таллис была убеждена, что этот опыт должен помочь найти путь в странный лес, в не имеющее имя запретное место, которое поймало в ловушку брата и которое, кажется, занимает то же самое место, что и мир Теневого Холма, хотя его и не видно.
Вечером Таллис — надеясь, что Гарри опять сможет позвать ее — отправилась в лагерь на Кряже Морндун. Дойдя до Виндбрука, она присела отдохнуть под деревьями напротив Поля Холма. Слушая плеск воды, она внезапно увидела картину, восхитившую ее своей невинностью: два олененка пили из спокойного водоема в том месте, где ручей расширялся.
Два замечательных создания, одно чуть меньше другого. Таллис слегка пошевелилась за поваленным деревом, из-за которого смотрела на животных, и немедленно более высокий и более нервный олененок вскинул голову и стукнул в землю копытами. Его уши встали торчком, а в огромных темных глазах вспыхнула тревога. Пока его товарищ беспечно пил, более осторожное животное пробежало по берегу ручья, остановилось и прислушалось. За ним лежало поле, протянувшееся к самому кряжу с заросшими лесом земляными валами. Над кряжем висело невероятно синее вечернее небо, солнце только начало заходить. На голую землю кряжа опустились темные птицы и начали деловито клевать. Вечер был настолько ясен, что Таллис видела каждую деталь их тел.
Теперь уже встрепенулись оба олененка, хотя Таллис не двигалась и не шумела.
«Быть может это дети моего Сломанного Парня? — мысленно спросила она себя. — Быть может он рядом? Вы создания из книги сказок и совсем не из нашего мира? »
