Стивен Кинг - Противостояние.Том I
— Пожалуйста, зовите меня Глен, — сказал тот очень спокойно, но по тому, как взглянул на него Гарольд, можно было подумать, будто Глен обвинил его в каком-то социальном пороке.
— Я полагаю, Глен как социолог сейчас имеет возможность наблюдать процесс формирования общества непосредственно, собственными глазами. Он хочет посмотреть, как факты совпадают с теорией.
Ну, короче говоря, Глен (как я теперь буду его называть, раз он сам этого хочет) согласился, что в основном это верно, но добавил:
— У меня самого есть кое-какие теории, которые я записал и теперь рассчитываю подтвердить или опровергнуть. Я не верю, что человек, восставший из пепла супергриппа, будет хоть в чем-то похож на человека, появившегося у истоков Нила с костью в носу и бабой. Это одна из теорий.
Стю в своей обычной спокойной манере сказал:
— Потому что все, что валяется повсюду, только и ждет, чтобы его подобрали.
Он произнес это так мрачно, что я удивилась, и даже Гарольд взглянул на него с проблеском оживления.
Но Глен лишь кивнул и сказал:
— Верно. Технологическое общество сошло, так сказать, с площадки, оставив все свои баскетбольные мячи. Придет кто-то, кто помнит игру, и обучит ей всех остальных заново. Неплохо сказано, а? Надо будет потом записать это.
(Но я сама записала это на тот случай, если он забудет. Кто знает? Одна лишь Тень, ха-ха.)
Тогда Гарольд сказал:
— Вы говорите так, словно верите, что все начнется заново — гонка вооружений, загрязнение среды и так далее. Это что, еще одна из ваших теорий? Или дополнение к первой?
— Не совсем… — начал было Глен, но прежде, чем он смог продолжить, Гарольд сел на своего собственного конька и понесся. Я не могу привести все сказанное им слово в слово, потому что, когда Гарольд возбуждается, он говорит очень быстро, но все, что он говорил, сводилось к тому, что он, Гарольд, хоть и составил себе довольно паршивое мнение о людях в целом, все же не верит, что они могут быть такими тупицами. Он считает, что на этот раз будут придуманы определенные законы. Один из них запретит возиться с таким поганым дерьмом, как расщепление атома, ядерные реакции и тому подобное. Одну вещь, которую он сказал, я все же запомнила дословно — уж очень яркий получился образ. «Только потому что гордиев узел уже разрублен, у нас нет резона приниматься за дело и завязывать его снова».
Я понимала, что ему просто хотелось поспорить, к Гарольду именно оттого трудно хорошо относиться, что он жаждет показать, сколько он всего знает (а знает он много, этого у него не отнять, Гарольд очень умный), но Глен произнес лишь: «Время покажет, не так ли?»
Все это происходило примерно час назад, и сейчас я сижу в спальне наверху, а Коджак лежит на полу рядом со мной. Хороший пес! Тут довольно уютно, напоминает мне дом, но я стараюсь поменьше думать о доме, потому что от этого плачу. Я знаю, это звучит ужасно, но я и вправду хочу, чтобы кто-нибудь помог мне согреть эту постель. У меня даже есть на уме подходящая кандидатура.
Фрэнни, выкинь это из головы!
Итак, завтра мы отправляемся в Стовинггон, и я знаю, что Стю это не очень по нраву. Он боится этого места. Мне очень нравится Стю, жаль только, что Гарольд его не любит. Из-за Гарольда все так сложно, но, наверное, он ничего не может поделать со своим характером.
Глен решил не брать с собой Коджака. Он сильно расстроен тем, что придется так сделать, хотя у Коджака и не будет никаких трудностей с кормежкой. Но так или иначе другого выхода нет, если только мы не найдем мотоцикл с коляской, но даже и тогда бедняга Коджак может испугаться и выпрыгнуть. А значит, он поранится или убьется.
Как бы там ни было, завтра мы едем.
«Что надо запомнить». У «Техасских рейнджеров» (бейсбольная команда) был подающий по имени Нолан Райан, прославившийся своим знаменитым броском, который нельзя было отбить, а такое мастерство дорогого стоит. Были комедийные телефильмы со смеховыми дорожками, то есть с записанным на пленку смехом публики, который звучал в самых потешных местах, что, как считалось, делало просмотр интереснее. Раньше в супермаркетах можно было купить замороженные пироги и торты и есть их, как только они оттают. Больше всего я любила клубничный пирог с сыром «Сара Ли».
7 июля, 1990
Не могу долго писать. Ехали весь день. Моя попка превратилась в отбивную, а спина будто окаменела. Вчера ночью мне опять приснился плохой сон. Гарольду тоже снится тот (?) человек (?), и это здорово расстраивает его, потому что он не может объяснить, как нам обоим может сниться один и тот же сон.
Стю говорит, что ему по-прежнему снится Небраска и старая негритянка. Она все время твердит, что он должен прийти навестить ее в любое время. Стю думает, что она живет в городке под названием Холленд-Хоум, или Хоум-таун, или что-то вроде этого. Говорит, что, наверное, сможет отыскать его. Гарольд стал насмехаться над ним и развел длинную бодягу про то, что сны — это психофрейдистское выражение тех вещей, о которых мы не смеем думать, когда бодрствуем. Стю, по-моему, разозлился, но сдержался. Я так боюсь, что их скрытая неприязнь может выплеснуться наружу, Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ЭТО ПРОИЗОШЛО!
Стю только спросил:
— Так как же тогда вышло, что тебе и Фрэнни снится один и тот же сон?
Гарольд пробормотал что-то про совпадение и заткнулся.
Стю сказал Глену и мне, что хотел бы, чтобы мы все отправились в Небраску после Стовингтона. Глен пожал плечами и ответил:
— Почему бы и нет? Куда-то же мы должны ехать.
Гарольд, разумеется, будет возражать из принципа. Черт бы тебя побрал, Гарольд, повзрослей же наконец!
Что надо запомнить. В ранних восьмидесятых были перебои с бензином, потому что каждый в Америке на чем-то ездил и мы исчерпали большую часть наших нефтяных запасов, а арабы взяли нас за горло. У арабов было столько денег, что они буквально не могли их все потратить. Была такая рок-группа под названием «Кто», которая иногда в конце своих концертов разбивала гитары и усилители. Этот прием назывался «пойти в разнос».
5 июля, 1990
Уже поздно, и я опять устала, но попробую записать столько, сколько смогу, прежде чем мои ресницы ЗАХЛОПНУТСЯ. Гарольд закончил рисовать свой указатель где-то час назад (довольно неудачно, должна сказать) и поставил его на лужайке перед стовингтонским заведением. Стю помог установить его и держал себя в руках, несмотря на все ядовитые шпильки Гарольда.
Я пыталась подготовить себя к разочарованию. Я никогда не считала, что Стю лжет, и думаю, что и Гарольд тоже так не считал. Поэтому я не сомневалась, что там все мертвы, но все равно это было горькое зрелище, и я плакала. Просто не могла удержаться.
Но не только я расстроилась. Когда Стю увидел это место, он смертельно побледнел. На нем была рубаха с короткими рукавами, и я видела, как руки у него покрылись гусиной кожей. Обычно голубые, его глаза стали свинцовыми, как океан в ненастный день.
Он указал на третий этаж и сказал:
— Там была моя комната.
Гарольд повернулся к нему, и я видела, что он уже готов отпустить одну из своих патентованных острот, но, взглянув на лицо Стю, заткнулся. Думаю, это было очень мудро с его стороны.
Итак, через некоторое время Гарольд говорит:
— Ладно, давайте зайдем и осмотримся.
— Для чего ты хочешь это сделать? — возражает Стю, и голос его звучит почти истерично, но он держит себя под жестким контролем.
Это здорово напугало меня — еще бы, ведь он всегда холоден как лед. Достаточно посмотреть, как безуспешно Гарольд пытается задеть его своими шпильками.
— Стюарт… — начинает Глен, но Стю обрывает его:
— Для чего? Неужели ты не видишь, что это мертвое место? Ни духовых оркестров, ни солдат, вообще ничего. Поверь, если бы они были здесь, они давно бы уже набросились на нас. И рассовали бы нас по тем вон белым комнатам, как свору ё…х морских свинок. — Тут он глядит на меня и произносит: — Прости, Фрэн… Я не хотел так говорить. Наверное, я просто расстроен.
— Ладно, я иду туда, — говорит Гарольд. — Кто пойдет со мной?
Но я вижу, что, хотя Гарольд и пытается быть БОЛЬШИМ и КРУТЫМ, он и сам здорово напуган.
Глеи сказал, что пойдет, и Стю повернулся ко мне:
— Ты тоже сходи, Фрэн. Взгляни и удостоверься.
Я хотела сказать, что лучше постою с ним снаружи, потому что он выглядел таким напряженным (и еще потому, что я, знаете ли, и впрямь не хотела заходить внутрь), но это вызвало бы лишние сложности с Гарольдом, поэтому я согласилась.
Если бы у нас — у меня и у Глена — действительно были какие-то сомнения по поводу истории Стю, мы могли бы смело выкинуть их из головы, как только открыли дверь. Запах. Тот же запах, что преследовал нас в каждом мало-мальски населенном городке, через который мы проезжали; он похож на запах гниющих помидоров, и… О Господи, я снова плачу, но разве это правильно, что люди не просто умирают, а потом еще и воняют, как…
