Юрий Леляков - Битва во времени
«Да, так и есть, — подумал Джантар. — Одни — много распространяются о долге, мужестве, чести, доблести, а доходит до дела — мир спасают другие. Кто не ходят строем, не вскакивают при виде начальства, не соблюдают церемониал вопросов и ответов в простейшем разговоре — но знают, что делать, когда надо… А те — сами оказываются болезнью, заразой мира, гнилью, неспособной распорядиться накопленной ими же мощью. Годятся только изображать силу и организацию, пока всё спокойно…»
…Снаружи уже совсем стемнело. Водитель включил фары, перед автобусом по дороге побежали пятна света. И в тот же момент — ещё где-то далеко впереди, над домами и деревьями, вспыхнули цепочки огней! И в душе у Джантара вновь что-то дрогнуло: уже — городское освещение Тисаюма!..
А за окном тянулись — тёмные, тревожно чернеющие громады пригородов: без единого огонька, будто окутанные ещё более сгущающей мрак тягостной аурой запустения. Как если бы души, покинувшие тела, но пока не принятые — лоруанским, уиртэклэдским, дмугильским, ливтонским, ещё каким-то астралом — по-прежнему пребывали здесь…
«В самом деле — как… там, у них? — с тревогой подумал Джантар. — Неужели действительно: какие-то демоны, отхлёбывая кровь из черепов, задают вопросы, как на экзамене — и человеческая душа не знает, что отвечать? Касается-то всё сплошь — старого, древнего быта… А у современного горожанина в его жизни — не было ни «стада», которое нельзя выгонять в поле до соответствующих жертвоприношений; ни такого «родительского дома», чтобы в нем жили все дети и внуки со своими семьями; неведом ему и «выкуп за невесту», и «родовое кладбище», и какие-то взаимоотношения с «караванщиком», с «городской стражей», и «дань ко двору правителя», и — хотелось бы надеяться — «церковный оброк»… И нечего сказать о том, «отпускал ли слуг на волю», «был ли милостив к нищим», жертвовал ли что-то на малоизвестные даже историкам цеха и братства… Но вопросы, согласно канонам — должны быть об этом! И… неужели, что ему нечего ответить на такой абсурд — действительно решает судьбу? И кто страшнее всего: не явные преступники — кто в глубине дули понимают, что творит зло, а — те, кто убеждены, что стоят на страже справедливости и вселенских космических законов? Конкретные существа с конкретным опытом и запасом знаний — умеренные, что принадлежат к избранной группе, знают высшее учение, или, по крайнее мере, знают, какое учение — высшее? Однажды запрограммированные на примитивные понятия, что хорошо, что плохо — и уверенные в своём праве вершить суд над другими?..»
…А время шло — но трансляция не возобновлялась, и автобус продолжал путь в сгустившейся тьме через пригородные посёлки, чередовавшиеся с болотистыми промежутками между ними (где лишь местами у проходных под стенами массивных промышленных корпусов светили тусклые лампочки, да на перекрёстках с дорогами в сторону берега стояли с погашенными фарами, выделяясь в темноте одной ближней подсветкой, патрульные полицейские автомобили. И хотя теперь они сами уже не были тревожным знаком, не несли угрозы — по прежнему интуитивному опыту от их вида становилось немного не по себе… Или… что-то другое? Что-то ещё ожидало их впереди?)…
«Но почему? — с удивлённым беспокойством подумал Джантар. — Что такого? Если — уже Тисаюм…»
А огни городской окраины приближались — вскоре Джантар мог различить и едва пробивавшийся сквозь стену живой изгороди свет окон, и фонари — над шоссе, переулками, и тем новым, пока ещё непривычным, проездом над рекой, и их мерцающие отражения в речной воде… И — на платформе стояла большая толпа, будто ожидая их…
— Кажется, нас встречают, — привстав, прошептал Лартаяу.
— Вот сейчас и узнаем, — добавил Герм. — Как тут всё было, как запомнили нас самих…
— Да, видите — вас встречают, — не поняв ничего из сказанного, по-лоруански объявил водитель. — Или — не вас?..
— Нет, именно нас, — подтвердил Герм. — Я вижу, там — наши родители…
А Джантар, как заворожённый, смотрел на приближавшиеся огни фонарей и толпу на платформе — даже не понимая, что чувствует в этот момент. Чувство было смешанным, странным, которому трудно подобрать название. К тому же — своей семьи он среди встречающих не видел…
Едва они проехали мост через реку, водитель остановил автобус — явно намереваясь затем вывести в город тем новым боковым проездом — и тут же, не выходя из кабин, прямо с пульта управления открыл дверь. Повеяло чуть влажной вечерней морской прохладой. Как давно они не дышали таким воздухом…
И только тут на Джантара внезапно нахлынуло чувство: что завершён большой путь, большой цикл событий! Что-то заканчивалось здесь, в этой точке пространства-времени. Или нет… Заканчивалось — но ещё не закончилось. Осталось ещё что-то… Но — что?..
— Что, пойдём? — спокойно, буднично спросила Фиар, встав с места.
Джантар встал — и следуя за ней, направился к выходу из автобуса, пристально вглядываясь в толпу за лобовым стеклом. Правда, там и были в большинстве каймирцы — но в большинстве же и незнакомые. Хотя он тогда, в прошлом году, почти не встречал родителей своих товарищей, вот и не помнил, как они выглядят. Нo и своих — почему-то нигде не видел… А главное — не представлял, что сможет сейчас говорить, о чём рассказывать, что объяснять. Ведь даже психологически не был готов, что их будут встречать прямо здесь… Да, собственно — и не думал, как всё будет дальше: где и как выйдут из автобуca, к кому из пойдут сразу, что станут делать потом — столь стремительно всё менялось в эти дни, так много было потрясений от вновь открывавшейся правды, так многое приходилось осознавать и осмысливать, что об этом — даже не успел подумать. Но вот надо было уже выходить — в толпу, где… как он вдруг понял, всё же ощущалась и странная, непонятная напряжённость…
— А моих опять нет, — горестно признался Лартаяу. — Опять не смогу их встретить…
— Ну, как там, Джантар? Вы все здесь? И уже — полноправные граждане? — вдруг услышал Джантар почти рядом голос Тайлара.
— Так и вы… тут? — вздрогнув, он обернулся — и оказался в объятиях матери и Тайлара! — А я вас сразу не увидел…
— Только вдвоём, — объяснила Таюльме Фаярхай. — И Кинтал не смог… У них в Риэланте сейчас много дел… А мы как раз вдвоём были дома. И только узнали, что вы возвращаетесь — сразу выехали сюда…
— Да, нам только вчера сообщили, — возбуждённо подтвердил Тайлар. — И мы только сейчас приехали…
— А у нас, в нашем центре, и работы не очень прибавилось, — печально сообщила Таюльме Фаярхай. — Случаи — в большинстве не хирургические… И хорошо хоть, сами из основного персонала никого не потеряли — а из вспомогательного… Так уже и Рон Лим сказал: люди просто устали от страха, что любая жалоба или неточность в документе может поломать их судьбу… Устали запасаться на все случаи жизни доказательствами своей невиновности… Устали от тех, перед кем надо унижаться, чтобы они хоть как-то работали, из-за кого не вылезали из расследований — и вообще был риск оказаться в тюрьме… Наберём новых, хороших людей…
— А… что в Керафе вообще? — спросил Джантар. — Как там сейчас?
— B общем — так же, как здесь, — ответил Тайлар. — Пустые заводы, дома, патрули на дорогах… Всякие секретные службы, военные объекты, тюрьмы — взяты под охрану… И сколько у нашего человечества, оказывается, было всего этого — что теперь и неизвестно, куда девать. Когда — самих светлых рас в среднем возрасте остались почти одни женщины… Но город уже работает, восстанавливается всё, что нужно — хотя вообще выбило где-то до четверти жителей. И кто мог думать, что существуют такие яды….
— Сами же создавали, — ответил кто-то в толпе. — Вот сами и получили… И видите — справляемся без них. Носить трупы, правда, было тяжело — но есть кому печь хлеб, водить транспорт, работать за компьютером, выводить больных из шока… А те… Так нам сейчас — не до их игр. Надо восстанавливать страну…
— Правда — тут и помощь Чхаино-Тмефанхии… — добавил Тайлар. — А то даже не знаю, что было бы…
— Выслали целые подразделения — в Алаофу, Алагари… — ответил тот же голос. — Вот только не представляю, что сейчас в Нмарваге…
— И туда тоже, — подтвердил кто-то. — А что делать — всё-таки город. И не все же там — дмугильцы…
— А способных на дикость — уже, хочется надеяться, разорвало их гормонами, — добавил ещё голос по-лоруански. — Правду же сказал Рон Лим: у людей единственные дети пропадали… И сейчас — их находят в гаремах тех вождей: больных, сошедших с ума после того, что с ними делали… А тех — не жаль… Им — поделом. И не стоят, чтобы считать их людьми…
«И что ещё выяснится…» — вздрогнув, подумал. Джантар.
— И всякие «представители власти» что вытворяли, — добавил тот же голос. — Тоже вскрылось…
