Евгений Лукин - Раздолбаи. (Работа по специальности)
Сократыч недоумённо поморгал, но вскоре лицо его прояснилось.
– А! Так вы, стало быть, и с куклой Машей познакомиться успели? – вскричал он и покивал, опечалившись. – Представьте, безобиднейшее создание!.. Хотя опять же с непривычки… Сильно испугались?
– Кто она? – отрывисто спросил Василий.
– Долго рассказывать… – отмахнулся старичок. – Нет-нет, вы не подумайте, я не увиливаю! Просто кукла Маша – это, знаете ли… Это такая история… Её ведь в отрыве от всего остального не расскажешь! А рассказывать всё целиком – это мы и к завтрему не кончим… Но на вашем месте, Василий, я бы подумал. Крепко подумал бы.
– Я, между прочим, ещё присягу принимал, – мрачно напомнил Василий. – Так что зря соблазняете.
– Да не соблазняю я! – жалобно воскликнул дедок, молитвенно складывая желтовато-розовые ладошки. – Я, как бы это выразиться, утешить вас хочу!
Василий как раз решился определить капсулу на пол, но движения не завершил. Медленно прозревая страшную истину, повернулся к собеседнику.
– Что?.. Вообще никак? – Голос его сел до шёпота.
– Вы знаете… К сожалению! – подтвердил дедок и виновато пожал хрупкими старческими плечами. – Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, отсюда не возвращаются.
– А пробовали хоть? – с надеждой спросил Василий.
– Хм… – Дедок Сократыч озадаченно вздёрнул седенькую бровь, отчего морщины на его лбу пошли волной. – А, собственно, зачем?
– То есть как?!
– О господи, Василий! Ну вы сами подумайте: если человек сам, добровольно, без принуждения лезет в летающее блюдце, то какая же у него была жизнь?! Взять, к примеру, меня. Или вас!
– Меня брать не надо, – хмуро предупредил Василий.
– Хорошо. Не буду… Возьмем меня. Мне куда возвращаться прикажете? В клинику? В дом престарелых?.. Благодарю покорно!..
Дедок фыркнул и умолк. Вид у него был несколько взъерошенный. Василий тоже молчал – темнея лицом и поигрывая желваками.
– Зачем же они так делают? – вырвалось вдруг у него.
– Кто?
– Да хозяева… Или вы с ними об этом не говорили?
Седенькие брови вспорхнули изумлённо, и дедок, слегка отодвинувшись, уставился на собеседника.
– Василий! Голубчик! – сказал он. – Опомнитесь! Я же вам битый час уже втолковываю, что я даже и не видел здесь ни разу никаких хозяев! И никто не видел!.. Вам, правда, потом многие будут рассказывать, что видели, общались, но вы им не верьте! Это они таким образом цену себе набивают… Ну вот! – огорчённо вскричал он вдруг. – Что ж вы еду-то зря выдавливаете! Сами ведь трудились, ломали!..
Василий уставился на судорожно стиснутую надкушенную капсулу, из которой на руку и на пол обильно выдавливались тонкие маслянистые колбаски кофейного цвета.
– Так вас здесь много, что ли?
– О, целая колония!.. Нет-нет, не в том смысле, в каком вы подумали… Небольшой, знаете, такой социум человек в двадцать…
– Ничего себе… – пробормотал Василий, отбросив капсулу и машинально облизнув кулак. Язык опалило вновь. – А как же мы тут сутки плутали – никого не встретили…
– Видите ли… – Дедок замялся. – Дурацкая, ей-богу, традиция, но… Словом, когда прибывает очередной новичок (а случается это довольно редко), все прячутся…
– На хрена? – поражённо спросил Василий.
– Полагают, что смешно, – уныло шевельнув бровью, пояснил дедок. – Хотя я лично никакого юмора тут не вижу… Но не идти же, согласитесь, против всех!.. И я бы спрятался, просто никто меня не удосужился предупредить…
– Стоп! – Василия озарило. – Так, выходит, это они нас пугали? Ну, в доме в этом… на потолке…
– Выходит, так, – со вздохом согласился дедок.
– А если бы я застрелил кого? – В запальчивости Василий достал из-за пазухи «макаров».
– А что, он у вас ещё стреляет? – обеспокоенно полюбопытствовал Сократыч.
Василий крякнул, нахмурился и, не отвечая, запихнул пистолет обратно. Хотел застегнуть для верности, но позеленевшая пуговица легко отделилась от лохмотьев кителя, как будто не позавчера была пришита.
– Да-да, – сочувственно подтвердил дедок. – Распадается прямо на глазах. Здешние вещи практически вечны, а вот всё земное… Кстати, на пол ничего не ставьте. Что на пол упало, то пропало… И, знаете, я бы на вашем месте сменил одежду… Видите ли, к сожалению, не все относятся к милиции как должно… Есть тут у нас, например, один уголовник… Нет, не то, что ваш товарищ, а настоящий уголовник, c зоны…
– А этот-то как сюда попал?
– А убежал, – любезно объяснил дедок. – Вывели их демонтировать какой-то морально устаревший памятник, и тут, можете себе представить, опускается рядом летающее блюдце… Охрана, понятно, растерялась, а он, не будь дурак, видя такое дело, бегом к люку – и внутрь! Солдаты опомнились – давай стрелять. Блюдце, естественно, тут же закрылось – и поминай как звали… Собственно, это он так рассказывает. Как было на самом деле – сказать трудно… Кстати, вот он иногда грозится: я, мол, с зоны убежал и отсюда убегу… Колобок этакий… Но вот что-то не бежит пока.
– Да, компания… – пробормотал Василий.
– Разные люди, разные… – согласился дедок. – И знаете, о чём тоскует? Всё, говорит, здесь хорошо, одно плохо – ментов нету (это он так милиционеров зовет). Попади, говорит, сюда хоть один мент – ух, говорит, что бы я с ним сделал!.. Вообще, ужасно грубый молодой человек… Сейчас-то он ещё немного присмирел – это после того, как мне все передние зубы одним ударом выбил… За что и получил так называемый щелчок, причём, заметьте, вполне заслуженно… Так что теперь уже руки не распускает – боится… Но всё равно: что ни слово – то мат! Ужасно…
Ничего не понимая, Василий присмотрелся к подвижным губам бойкого старичка. Речь вроде не шепелявая, да и рот не проваленный… Заметив его взгляд, дедок рассмеялся, старательно обнажив зубы до самых дёсен. Зубы у него были, что называется, сахарные, без изъяна.
– А? – сияя, сказал дедок. – Неплохо, правда?.. Так что имейте в виду, Василий: нас здесь, знаете ли, берегут! Ценят.
– Хозяев, значит, нет, – проговорил Василий, – а зубы, что же, сами вставились?..
Старичок не услышал – был занят предпоследней капсулой.
Откуда-то приковыляли два серебристо-пушистых зверька, причём вид у обоих был какой-то пришибленный. Присели на корточки метрах в пяти от обедающих и, растерянно переговариваясь вполщебета, уставили на них алчущие бесстыжие зыркалы.
– А ну пошли, пошли отсюда! – прикрикнул дедок Сократыч, поспешно вскидывая веки. – У! Глазищи-то, глазищи! Спицей не выщербишь!.. Всё равно ничего не дам!.. Пр-редатели!..
– Почему предатели? – несколько враждебно осведомился Василий, которому очень нравились пушистые зверьки и, честно говоря, всё меньше нравился обаятельный прожорливый старичок.
– А то кто же? – запальчиво проговорил тот. – Как увидели, что у меня с камушком этим ничего не получается, – туда же! издеваться начали, чирикать… А потом и вовсе убежали…
– А кто они вообще?
– Н-ну… обычно их здесь называют мартышками, побирушками… По-разному называют… Во всяком случае, смею вас уверить, это не хозяева.
– Ну, может быть, одичавшие?.. – неожиданно для себя предположил Василий. Лучше бы не предполагал – аж самому жутко стало.
– Ого! – с уважением отозвался дедок и посмотрел на собеседника, прищурив глаз и склонив голову к плечу. – А вы, Василий, штучка! Мне вот потребовался месяц, чтобы до такого додуматься… Однако должен вас разочаровать: гипотеза, конечно, прелюбопытная, но… критики, к сожалению, не выдерживает. Как-нибудь потом мы всё это с вами обсудим подробно, не торопясь, со вкусом… Кстати, давешняя ваша версия о невменяемости хозяев – тоже, знаете ли…
Василий шумно вздохнул и взглянул с тоской на невероятно высокий потолок, где, согласно законам перспективы, сходились чуть ли не встык золотистые титанические колонны. В следующий миг голова его вздёрнулась, так что крутой затылок звучно соприкоснулся с глыбой. Василий вскочил.
– Что это? Смотрите!
По потолку шёл человек. Вниз головой. Крохотный, как если бы Василий глядел на него, наклонясь с какого-нибудь там двадцатого этажа.
Дедок Сократыч тоже поднял голову, но вскакивать не стал.
– Это?.. – переспросил он, прищуриваясь. – Хм… А действительно, кто бы это мог быть?.. На таком расстоянии, знаете, и не разглядишь даже… Кажется, Лёша Баптист… А, нет! Лёша – полнее…
– Почему он не падает?
– А почему мы не падаем? – почти дословно цитируя Ромку, спокойно возразил Сократыч. – Что вас, собственно удивляет, Василий? Нам кажется, что он – на потолке, а ему кажется, что мы – на потолке…
– Да не может же этого быть! – Василий с отчаянием следил, как крохотный человечек там, наверху, неторопливо пересекает «улицу», направляясь к округлым белым камушкам – несомненно, всё тем же глыбам.
– Я, конечно, не физик, – мягко заметил дедок, – но, полагаю, коль скоро явление существует, то, следовательно, оно возможно… – Изрёкши эту глубокую мысль, он снова прищурился. – Нет, совершенно точно, это не Лёша… Да и с чего бы он вылез, если все прячутся?.. Послушайте, Василий! А уж не ваш ли это товарищ?
