Иар Эльтеррус - Мы — есть!
— Идите, Дашенька, идите, — улыбнулся ей старик. — Поспите и пусть вам приснится что-нибудь хорошее.
— Спасибо, Алексей Игоревич, — улыбнулась она.
Даша вышла из кладовки и аккуратно притворила за собой дверь. Спать хотелось неимоверно, болели глаза, спина, ноги. Сегодня ей пришлось сидеть за пишущей машинкой почти пятнадцать часов и девушка очень устала. Она повернулась и замерла. Прямо посреди коридора стоял гнусно ухмыляющийся Илья, явно поджидавший ее. О, Господи! Только его и не хватало!
— Ну чо, Дашка, надумала? — хрипло спросил красномордый и осклабился. — Полфунта сала дам! Свежее, деревенское!
— Ешьте ваше сало сами! — брезгливо ответила девушка, сглотнув, правда, голодную слюну. — И оставьте вы меня в покое!
— Ты гля, кака цаца! — хохотнул Илья. — Смотри, допрыгаишси…
Он, гнусно ухмыльнувшись, шагнул вперед и поймал попытавшуюся ускользнуть Дашу за рукав. Прижав ее к стене, принялся беспардонно лапать. Да так, что девушка вскрикнула от боли. Она сопротивлялась изо всех сил, молча сопротивлялась, но Илья обладал бычьей силой и только похохатывал в ответ на все ее попытки сопротивления. А кричать было совершенно бесполезно, ее же виноватой и выставят. Рука Ильи проникла под юбку, и Даша не смогла сдержать слез отчаяния. Уже не помня себя, девушка вырвала одну руку из хватки насильника и ткнула его пальцем в глаз. Илья взвыл и отпрянул. Даша рванулась в сторону и в ужасе оглянулась. Добежать до своей комнаты она не могла, эта сволочь стояла на дороге. Господи, да куда же деваться-то? Она кинулась к кладовке Алексея Игоревича и рванула на себя дверь, надеясь, что успеет запереть ее за собой. Но не успела. Удар в спину отшвырнул Дашу к стене.
— Ну, сучка дворянская! — послышался за ее спиной рев Ильи. — Усе, п…ц тебе!
Сильно ударившаяся девушка повернулась и заставила себя встать, невзирая на боль.
— Оставьте девушку в покое, имейте совесть! — раздался голос Алексея Игоревича, с трудом приподнявшегося на кровати.
— А ты, хрыч старый, ваще заткнись в тряпочку! — гаркнул красномордый. — А то щас придушу!
Он снова повернулся к сжавшейся в уголке девушке. И Даша вздрогнула — в руке Илья сжимал нож.
— Знать так, сучка! — продолжил он, поигрывая ножом. — Щас ты у меня за щеку брать бушь! Поняла? И хорошо брать, попробуй токо укуси!
Господи! Помоги! Да что же ему надо, подонку такому? Даша в ужасе смотрела на Илью и понимала, что сейчас с ней случится что-то страшное. Она не обратила внимание на возникшую в дверном проеме темную фигуру. Только удивленно моргнула, когда какая-то сила выдернула Илью из кладовки в коридор, оттуда послышались звуки ударов и хриплый мат насильника. Он что-то орал, но быстро заткнулся и вскоре только хрипел. Ничего не понимающая Даша продолжала удивленно смотреть на дверь. В этот момент внутрь кладовки вошел человек в черно-серебристой, явно офицерской форме.
— Позвольте представиться, сударыня, — поклонился он, — штабс-капитан Ненашев, Никита Александрович.
— Очень приятно, господин штабс-капитан… — пробормотала ошеломленная девушка.
А офицер уже повернулся к двери и негромко бросил кому-то:
— Где вы там, Николай? Оставьте это, с него уже хватит.
В слове «это» было столько брезгливости, что оставалось только удивляться.
— Не позволю… — ответил смутно знакомый голос. — Не позволю всякой падали мою сестру оскорблять!
Сестру?! Неужели… Господи! Господи! Господи! Это же Коля! Живой! Даша вскрикнула и рванулась мимо едва успевшего посторониться штабс-капитана в коридор. Двое других офицеров трясли хрипящего Илью, из носа которого вовсю хлестала кровь.
— Коля! — вскрикнула Даша, один из офицеров обернулся и бросился к ней.
Да, это был Коля… Непривычно взрослый, небритый, одетый в незнакомую форму, но несмотря ни что — Коля! Девушка уткнулась ему в грудь и зарыдала, выплакивая все горе и отчаяние последних лет. Теперь, когда рядом находился кто-то родной, не было больше нужды держать себя в стальном кулаке. Она смотрела на лицо брата и никак не могла насмотреться. Ой, а этих шрамов раньше не было… Наверное, он был ранен? Впрочем, что это она, война ведь, хорошо, что вообще не убили. Но как он с друзьями мог в Петербурге оказаться? Да еще и в форме!
— А я за тобой, Дашут, — детское прозвище заставило девушку улыбнуться сквозь слезы и только потом до нее дошел смысл слов. За ней? Коля приехал за ней, чтобы забрать ее из этого ада?
— Мама с папой умерли? — спросил Николай.
— Еще в начале восемнадцатого, — кивнула Даша, оторвавшись от его груди и посмотрев в лицо. — Ты же знаешь, у папы было больное сердце…
— Знаю.
— Во время одной из очередных «экспроприаций» он не выдержал, упал и больше не встал. Инфаркт. А мама после этого за три месяца тихо угасла. Господь оказался к ней милостив, во сне отошла… Потом товарищи «уплотнение» сделали, набили в нашу квартиру почти двадцать человек. Я с тех пор в комнате Ксении Ивановны живу.
Негромким, спокойным голосом девушка рассказывала все, что ей довелось пережить за последние два года, и Николай только кулаки сжимал. А когда она дошла до того, как ее начал преследовать Илья, офицер не выдержал, заскрипел зубами
— Неужели не кому было обратиться за помощью? — спросил он.
— К кому? — приподняла брови Даша. — Эта сволочь всем рассказала, что я продажная и только «ломаюсь»… Поверили, конечно, ему. Я же дворянка. Да мне, впрочем, еще повезло. Помнишь Веру Сверскую? Ты за ней в шестнадцатом году ухаживал.
— Да.
— Ее пьяная солдатня всю ночь насиловала. А что потом с ней сотворили, мне и вспомнить страшно. Даже хоронили в закрытом гробу.
Даша вздрогнула и Николай снова прижал сестру к себе.
— Успокойся, Дашут, — почти неслышно сказал он. — Никто больше тебя не обидит.
— А как вы вообще тут оказались? — спросила девушка. — Как вас первый же патруль не арестовал? Вы же в форме!
— Есть способы, — хитро ухмыльнулся Николай. — Увидишь. Собирайся и пошли, нечего нам тут делать.
— А как же Алексей Игоревич? — подняла на него глаза Даша. — Он без меня пропадет…
— Какой Алексей Игоревич?
— Сосед наш бывший. Помнишь одноногого полковника, который в квартире напротив жил? Ну тот, который тебе кораблик парусный подарил?
— А-а-а… — припомнил Николай. — А он тут причем?
— Красные его на улицу умирать выбросили. Я старика в кладовку нашу поселила, слава Господу, никто внимания не обратил. Он уж и не встает…
Она потянула брата за рукав и сказала:
— Пошли, он тебя, наверное, узнает.
— Подожди, — Николай снова бросил взгляд на дрожащего в углу Илью и того от этого взгляда передернуло. — Я, пожалуй, таки прибью эту сволочь.
Он подошел поближе к красномордому. Впрочем, сейчас лицо насильника имело весьма бледный вид.
— Не стоит, Николай, — раздался позади чей-то голос. — Он и так достаточно получил, а я сейчас сделаю с ним то же самое, что с тем мельником.
Даша обернулась и удивленно замерла. Перед ней стоял человек в такой же форме, как и на всех остальных офицерах, однако кожа его была черной. Арап! Но какой арап… Тонкие, аристократичные черты лица, огромные золотистые глаза и грива снежно-белых волос до пояса. Николай тоже обернулся и кивнул.
— Вы думаете, не стоит, господин дварх-полковник? — спросил он.
— Именно так, — кивнул тот. — Тем более, что я даже усилю воздействие. Он не только станет чувствовать боль от любого удара, который попытается нанести, но и при попытке кого-нибудь изнасиловать тут же лишит себя мужского естества. Собственными руками. Причем, прекрасно понимая, что делает, но сопротивляться своим действиям не сможет.
— Великолепно! — расхохотался Николай. — Просто бесподобно! Уж кто-кто, но эта сволочь заслужила.
Непонятный дварх-полковник кивнул. Хотела бы Даша еще понять что это за звание такое. Никогда до сих пор не слышала. Впрочем, арап ведь явно иностранец. Но как хорошо он говорит по-русски… Странно даже. Вдруг глаза чернокожего офицера загорелись желтым огнем и вскоре стали похожи на раскаленные угли. Господи… Даша испуганно прижалась к брату, но тот остался совершенно спокойным. Видимо, уже наблюдал нечто подобное и уверен, что это безопасно. Доверившись ему, девушка несколько успокоилась, но была все сильно озадачена. Да что там, она вообще ничего не понимала. Дварх-полковник подошел к завизжавшему от ужаса Илье и наклонился над ним. Тело краснорожего выгнуло дугой, он захрипел и потерял сознание.
— Сделано, — удовлетворенно кивнул Релир, потом повернулся и внимательно посмотрел Даше в глаза.
Девушке почему-то показалось, что из нее вынули душу, положили на ладонь и внимательно эту душу рассмотрели. Ощущение было очень странным, пугающим, непривычным. Ей вдруг стало страшно, она почувствовала себя обнаженной и открытой взгляду любого желающего увидеть ее наготу.
