Филип Дик - Порог между мирами (сборник)
— Нет. Из будущего.
— Как закончилась война? Я не перемещаюсь вперед, как вы, только вбок, в параллельные настоящие времена.
— Будет тяжело, — сказал Эрик.
— Оккупация?
— Большей части Земли.
— А что случится со мной?
— Похоже, вам удастся бежать в Ваш–тридцать пять. До этого вы будете обороняться столь долго, что риги успеют прийти на помощь.
— Мне все равно, — решил Молинари. — Но, думаю, у меня все получится. Что с вашей женой Кэтрин?
— Противоядие…
— Я спрашиваю про ваш брак.
— Мы разводимся. Это решено.
— Ладно, — кивнул Молинари. — Напишите мне адрес. Взамен я дам вам другой и фамилию. — Он взял ручку, бумагу и что–то быстро написал. — Родственница Мэри. Ее двоюродная сестра. Она снимается в эпизодах в телесериалах, живет в Пасадене. Девятнадцать лет. Не слишком молодая?
— Это незаконно.
— В случае чего я вам помогу. — Молинари бросил Эрику листок, но тот не стал его поднимать. — В чем дело? — крикнул Джино. — Или от этого наркотика времени у вас в голове помутилось? Вы не знаете, что у вас только одна короткая жизнь, она впереди, а не сбоку или сзади? Снова ждете прошлого года, или что?
— Точно. — Доктор протянул руку и взял листок. — Я уже давно жду прошлого года. Но он, похоже, не наступит.
— Не забудьте сказать, что это я вас послал, — заметил Молинари и лучезарно улыбнулся, когда Эрик спрятал листок в бумажник.
Была ночь. Эрик шел по темному переулку, сунув руки в карманы, и размышлял о том, в нужную ли сторону идет. В Пасадене он не был много лет.
Перед ним на фоне неба замаячили очертания огромного многоквартирного дома, окна которого светились словно глаза гигантской синтетической тыквы.
«Глаза — это окна души, но квартира остается кварти рой. Что ждет меня внутри? Симпатичная — а может, и не слишком — темноволосая девушка, амбиции которой не поднимаются выше съемок в минутной телевизионной рекламе пива, сигарет, или о чем там говорил Молинари? Некто, кто может поднять тебя на ноги, когда ты болен, живая пародия на супружескую верность, обещания взаимной помощи и заботы? — Эрик вспомнил Филлис Эккерман и недавний разговор с ней в Ваш–35. — Если я в самом деле хочу повторить свой жизненный путь, то надо лишь ее навестить. Филлис достаточно похожа на Кэти для того, чтобы я счел ее привлекательной. Мы оба об этом знаем. Вместе с тем она в значительной степени другая, чтобы у меня возникло впечатление — лишь впечатление! — что я начинаю новую главу своей жизни. Но ту девушку из Пасадены я выбрал не сам. Это сделал Джино Молинари. Так что, возможно, я смогу начать жизнь, которая не только кажется новой, но и на самом деле такова».
Он нашел главный вход в здание, достал листок и в очередной раз попытался запомнить имя и фамилию девушки. Доктор отыскал нужную кнопку среди одинаковых рядов на медной пластине и энергично, в стиле Джино Молинари, нажал ее.
Из динамика раздался слабый голос, на мониторе над кнопками появилось микроскопическое изображение.
— Да? Кто там?
При столь большом уменьшении он не в состоянии был различить лицо девушки, не мог сказать о ней ничего конкретного. Однако голос ее был глубоким и низким. В нем чувствовалась осторожность женщины, которая живет одна, но он казался теплым и приятным.
— Джино Молинари просил вас навестить, — сказал Эрик.
— Вот как? — беспокойно переспросила она. — Навестить меня? Вы уверены, что речь идет обо мне? Я встречалась с ним только один раз, и то мимоходом.
— Могу я зайти на минутку, мисс Гарабальди? — спросил Эрик.
— Гарабальди — моя прежняя фамилия, — ответила девушка. — Теперь я работаю на телевидении и пользуюсь фамилией Гэрри. Патриция Гэрри.
— Позвольте мне войти, — сказал Эрик. — Пожалуйста.
Послышалось жужжание. Эрик толкнул дверь и вошел внутрь. Вскоре лифт доставил его на пятнадцатый этаж. Он остановился перед входом в квартиру и даже автоматически поднял руку, чтобы постучать, но дверь была уже широко распахнута.
Он увидел улыбающуюся Патрицию Гэрри в цветастом фартуке. Темные волосы падали ей на спину двумя косами. У нее был изящный подбородок, а губы столь темные, что казались почти черными. Черты ее были столь идеальны, словно демонстрировали переход гармонии и симметрии человеческого тела на новую ступень совершенства. Он понял, почему девушка работает на телевидении. Подобная внешность, подчеркнутая энтузиазмом любителей пива на калифорнийском пляже, пусть даже притворным, могла свалить с ног любого зрителя. Она была не просто симпатичной, а потрясающе красивой, единственной в своем роде. Эрик смотрел на девушку и предрекал ей долгую, полную успехов карьеру, если только война не станет причиной какой–либо трагедии в ее жизни.
— Привет, — весело сказала она. — Вы кто?
— Меня зовут Эрик Свитсент. Я работаю в медицинской команде Генерального секретаря.
«Вернее, работал, — мысленно добавил он. — До сегодняшнего дня».
— Можно выпить с вами кофе и поговорить? Для меня это многое значит.
— Странное начало знакомства, — сказала Патриция Гэрри. — Но почему бы и нет?
Она повернулась, взмахнув длинной мексиканской юбкой, и направилась по коридору в сторону кухни. Он пошел за ней.
— Я даже уже поставила кофеварку. Почему мистер Молинари посоветовал вам меня навестить? По какой такой причине?
«Неужели девушка может так выглядеть и при этом не понимать, что сама по себе уже является немалой причиной?»
— Что ж, — начал Эрик. — Я живу в Калифорнии, в Сан–Диего.
«И кажется, снова работаю в Тихуане», — подумал он.
— Я хирург–трансплантолог, Патриция. Или Пэт? Могу я называть вас так?
Он сел на скамейку возле стола, опершись локтями о твердую крышку из красного дерева.
— Если вы хирург–трансплантолог, то почему не находитесь на одном из военных спутников или в госпитале на фронте? — спросила Патриция, доставая чашки из шкафчика, висящего над раковиной.
Доктор почувствовал, что земля уходит у него из–под ног.
— Не знаю, — признался он.
— Ведь сейчас идет война. — Стоя к нему спиной, она добавила: — Парня, с которым я гуляла, ранили, когда бомба ригов попала в его крейсер. Он все еще лежит в госпитале на базе.
— Что я могу сказать? Лишь то, что, возможно, вы затронули самое больное место в моей жизни. Почему в ней нет никакого смысла, хотя должен быть?
— А кого вы в этом обвиняете? Всех остальных?
— По крайней мере, тогда, когда я этим занимался, мне казалось, что поддержание жизни Джино Молинари — хоть какой–то мой вклад в общее дело.
Впрочем, как бы там ни было, но Эрик состоял при Джино не столь уж долго, к тому же получил эту работу благодаря Вирджилу Эккерману, а не собственным усилиям.
— Мне просто интересно, — пояснила Патриция. — Я подумала, что хороший хирург–трансплантолог предпочел бы отправиться на фронт, где его ждет настоящая работа.
Она налила кофе в две пластиковые чашки.
— Да, вы вполне могли так подумать, — согласился Эрик и внезапно почувствовал себя совершенно беспомощным.
Девушке было девятнадцать лет, вдвое меньше, чем ему, а она уже куда лучше понимала, что правильно и как следует поступать. Наверняка Пэт уже спланировала каждый, даже самый мельчайший шаг в собственной карьере.
— Хотите, чтобы я ушел? — спросил он. — Если так — скажите.
— Вы же только что пришли. Естественно, мне вовсе не хочется, чтобы вы уходили. Мистер Молинари не послал бы вас ко мне просто так. — Она критически разглядывала его, сидя по другую сторону стола. — Я двоюродная сестра Мэри Рейнеке, знаете?
— Да, — кивнул Эрик.
«Ты тоже крепкий орешек», — подумал он.
— Пэт, поверьте мне на слово. Сегодня я совершил нечто такое, что повлияет на судьбу каждого из нас, хотя оно никак не связано с медициной. Верите? Если да, то это хороший повод для дальнейшего разговора.
— Как скажете, — ответила она с беззаботностью подростка.
— Вы смотрели сегодня по телевидению выступление Молинари?
— Видела недавно. Мне показалось, что он как будто стал сильнее.
«Да, — подумал Эрик. — Верно сказано».
— Это хорошо, что он возвращается в прежнюю форму. Но должна признаться, что вся эта его политическая болтовня — ну, вы сами знаете, лихорадочная речь, горящие глаза — для меня чересчур монотонна. Вместо того чтобы его слушать, я включила запись. — Она оперлась подбородком на руки. — И знаете что? Мне было чертовски скучно.
В гостиной зазвонил видеофон.
— Прошу прощения. — Патриция Гэрри встала и выбежала из кухни.
Эрик сидел молча, не думая ни о чем особенном, лишь ощущая прежнюю усталость.
Вскоре Пэт вернулась.
— Это вас. Просят доктора Эрика Свитсента. Это ведь вы, верно?
— Кто звонит? — Он с трудом поднялся на ноги, чувствуя странный холодок внутри.
![Филип Дик - Доктор Бладмани, или Как мы стали жить после бомбы [litres]](/uploads/posts/books/67884/67884.jpg)
![Филип Дик - Порог между мирами [litres]](/uploads/posts/books/80329/80329.jpg)
